Мария Жукова-Гладкова - Звезда среди ясного неба

— Так… — задумчиво произнес Андрей.

Я же прикидывала, кто мог убить Аглаю, если моя мать говорит правду. Если и братец говорит правду, то убивали не мои родственники. В подъезде в то время оставался Тимофей Аристархович, но пил с соседом снизу. А если уже не пил? Они же время не засекали. Хотя нет, Тимофей Аристархович ушел раньше Кости. Сосед снизу? Мужик здоровый, вполне мог садануть так, что убил одним ударом. Если там был один удар… Это тоже надо уточнить у следователя. Тимофей ушел (кстати, обеспечив алиби соседу), сосед поднялся наверх после того, как ушел Костя (ему же все слышно, ну, не все, а многое), возможно, тоже хотел Аглаю, как масса других мужиков. Вполне мог решить: почему бы не попользовать соседку, раз тут другие мужики табунами ходят? Но она и ему отказала, он разозлился, тем более был под градусом…

Или кто-то еще ждал на лестнице? Ждал, пока уйдет последний гость?

— И что вы сделали? — спросил Андрей.

— Я решила, что эту гадину убил мой сын, — пожала плечами наша общая с Костей мать.

— И что ты должна спасать любимого сына, — добавила я.

Мать кивнула.

— Мама, как ты могла подумать?..

— А что я должна была думать?! — С искаженным от ярости лицом она повернулась к Косте. — Конечно, я предположила, что ты мне этого не сказал!

— Но я же тебе сказал, что она меня выгнала… И ты сама…

— Мало ли что ты мне когда говорил!

— Но ты же поняла…

— Потом поняла! Сейчас понимаю. Не ты и не я, а кто-то еще!

Наша с Костей мать снова повернулась к Андрею.

— Рядом лежала ваза. Не статуя Свободы, про которую почему-то пишут в СМИ, а ваза. Я не знаю, кто решил, что эту гадину стукнули Свободой.

— Но статуэтка исчезла, — заметил Андрей, который явно о чем-то напряженно думал. — Где она была, когда вы нашли Аглаю?

— Понятия не имею. Вы думаете, я там статуэтки рассматривала?

— А что вы сделали?

— Забрала вазу.

— Зачем?

— Я решила, что Костя по дурости оставил на ней отпечатки пальцев.

— Мама!

— Помолчи, придурок! — рявкнула мать.

Братец заткнулся с обиженным видом.

— Что вы потом сделали с вазой?

— Разбила на мелкие кусочки, выкинула в помойку.

— Она была большая? Как вы ее выносили? В сумочке?

— Нет, в сумочку она бы не поместилась. Под шалью. То есть под мышкой, прикрыла шалью… Я перед зеркалом в прихожей ее еще поправила… В общем, вынесла.

— Ваза из чего была сделана? Стекло? Керамика?

— Какое-то очень плотное стекло. Я ее с трудом разбила.

— Цвет?

— Темная, почти черная.

Андрей посмотрел на меня.

— Помнишь такую вазу?

Я кивнула. Это был подарок Аглае от очередного поклонника, владельца стекольного завода. Вазу отливали (или выдували) по спецзаказу по какой-то космической технологии (так Аглае говорил поклонник).

Андрей повернулся к Косте.

— Вспоминай, какой статуэткой тебя лупила Аглая.

— Из этой своей коллекции…

— Ты статую Свободы когда-нибудь видел?

Братец спросил, что это такое. Мне пришлось отвести его к компьютеру и показать. Андрей остался на кухне с нашей с Костей матерью и что-то с ней обсуждал. Я не слышала. Братец оглядел мою комнату и заметил, что мы бедно живем.

— Ты в компьютер смотри, — велела я, нашла статую Свободы. — Ну?

— У Аглаи была маленькая…

— Конечно, не в полную величину! — рявкнула я. — Ты копию этой статуи видел у Аглаи или нет?

— Видел, — уверенно сказал брат.

— Она по тебе ею врезала или нет?

Я кивнула на скрытый под одеждой синяк.

— Ею. Точно.

— И куда она ее потом дела?

Костя задумался.

— Пожалуй, бросила на тумбочку для обуви. Помнишь, у нее такая низкая у входа, на нее еще сесть можно, чтобы обуваться? Вот она по мне шарахнула и бросила ее туда. Она же не разобьется. Она же каменная.

— Пошли назад в кухню, — велела я, там отчиталась перед Андреем.

Он в задумчивости почесал щеку.

— Но ведь ты потом еще раз приходил, — напомнил Андрей, глядя на Костю. — Зачем тебя туда еще раз понесло?

Отвечала наша с Костей мать.

— От Аглаи я поехала домой. То есть вначале избавилась от вазы, а потом поехала. Костя уже был дома. Мы никогда в жизни так не ругались…

— Я не мог ей доказать, что убивал не я!

— Ты был уверен, что убила я, — напомнила уже весьма сильно охмелевшая мамаша.

— Зачем тебя туда снова понесло?!

— Я подумал: а вдруг она не умерла? А вдруг ей нужна медицинская помощь? Я же понимал, что ее не найдут до утра. То есть до дня. Ведь эта няня из своей комнаты не выходит. А из кухни и гостевого туалета с ванной коридор не видно. Я не знал, когда приходит домработница и приходит ли каждый день. Я вообще не знал, когда к ней кто приходит.

— Ты все-таки ее любил? — удивленно посмотрел на Костю Андрей.

— Нет, он думал, что если окажется спасителем, то Аглая это оценит и выйдет за него замуж. Женщины любят спасителей, — пояснила я, как профессиональный психолог. Потом вспомнила, как одна заочно знакомая мне девушка в Лондоне прочитала в журнале, что у спасенных мужчин тоже возникает чувство благодарности к женщинам-спасительницам и таким образом мужчину можно на себе женить. Но в реальности все может оказаться по-другому…

Я не стала рассказывать родственникам про Алену из Лондона и про отца Аглаи. Андрей, вероятно, эту историю и без меня знал.

— На саму Аглаю Косте было наплевать, но он потратил на нее время, силы и деньги. А тут появлялся шанс добиться цели. Так?

Костя кивнул.

— Я не смогла удержать этого идиота, — призналась мать.

— Кстати, а при чем здесь коридор? — вдруг напрягся Андрей.

Мы все в непонимании посмотрели на него.

— Ты сказал про коридор. Что из кухни и гостевого туалета не видно коридор. Он тут при чем?

— Аглая вначале лежала в коридоре, — сообщила моя мать. — Я ее нашла в коридоре.

Мы переглянулись с Андреем. Значит, она была еще жива? Ее можно было бы спасти, если бы наша с Костей мать вызвала «Скорую»? Аглая смогла доползти до кровати?

— Кстати, а как вы вошли в квартиру? — спросил у моей матери Андрей.

— Дверь была не заперта.

Андрей посмотрел на Костю. Он кивнул.

И ведь Твердохлебов попал в квартиру, потому что дверь была не заперта.

— Мама, а тебе не показалось подозрительным, что дверь открыта? Она, кстати, была просто не заперта или приоткрыта?

— Не заперта, — сказала мать. — Когда я уходила, я тоже ее не заперла. У меня же не было ключей, а там нет замка, который срабатывает при захлопывании.

— Вы до Аглаи дотрагивались?

— Нет. Но она не шевелилась, когда я вошла. Она… в общем, я посчитала, что она мертва. Но она могла быть без сознания. Я на самом деле не знаю.

Андрей повернулся к моему брату.

— Мама мне сказала про дверь. Ее так никто и не запер.