Евгения Грановская - Фреска судьбы

— Зачем сразу глаза-то? Может, начать с пальцев? Или с ушей?

— Делайте как я приказал, — сухо ответил Глазнек.

— Ну глаза так глаза. — Чепурнов подошел к Алеше и присел перед ним на корточки. Медленно, как бы нехотя, достал из ножен клинок. Поднес его к лицу Алеши и спокойно проговорил: — Слышь, парень? Ты извини. Время нынче такое.

Холодное лезвие ножа коснулась Алешиного века.

— Не надо… — хрипло простонал Алеша. — Я… отдам вам ее.

Глазнек сделал знак Чепурнову, и тот убрал нож от глаз Алеши.

— Хорошо, — сказал Глазнек. — Я знал, что вы образумитесь.

Алеша, морщась от боли, сел на полу и задрал рубашку. Затем размотал с тела грязную тряпку и протянул ее Глазнеку.

— Это она? — спросил тот.

— Да.

— Не думал, что она такая… обычная.

— А вы чего ожидали? — усмехнулся Алеша. — Нимба? Золотого сияния?

— Нет, конечно. Но… Хотя вы правы. Во что еще могла завернуть младенца жена простого плотника?

— Какого плотника? — не понял Чепурнов.

— Неважно. Поверьте мне, Чепурнов, лучше вам этого не знать.

Комиссар отпер ящик стола, положил в него тряпку, снова запер его на ключ, а ключ положил себе в карман.

— Ну? — опять заговорил он, глядя на пленника. — А что же мне делать с вами?

— А вы разве умеете делать что-нибудь, кроме расстрелов? — сказал Алеша.

— Видите ли, — с усмешкой проговорил Глазнек, — недавно мы получили приказ беречь патроны. Поэтому в последнее время предпочитаем топить наших врагов в реке.

— Значит, вы меня утопите?

— Я бы с удовольствием выделил для вас пулю, но революция уравняла всех граждан в правах, и я не могу предоставить вам такую привилегию. Чепурнов, выведите отсюда этого молодого человека и прикажите своим людям отвести его к реке.

— Утопить, что ли? — спросил Чепурнов.

Глазнек холодно на него посмотрел:

— А у вас есть другие варианты?

— Нет, — покачал головой Чепурнов.

— Ну так какого черта вы задаете мне эти вопросы?

Чепурнов вывел Алешу во двор. Два бойца сидели на поваленном дереве и курили самокрутки.

— Свиридов! Дронов! — окликнул их Чепурнов. — Подите сюда!

Бойцы поднялись с бревна и подошли.

— Возьмите этого молодца и… — Чепурнов встретился с Алешей взглядом и вдруг осекся. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.

— Так что с ним сделать, товарищ командир? — спросил один из бойцов. — В расход, что ли?

— Не надо, — ответил Чепурнов, сглотнув слюну. — Я… сам. Сам все сделаю. А вы идите, отдыхайте.

Один из бойцов выдвинулся вперед.

— Товарищ командир, дайте я ему как следует руки свяжу, чтоб не убег. А то паренек шустрый. Сиганет в кусты и поминай как звали.

— Хорошо. Вяжи. Веревка есть?

— Да найдем.

Боец ушел в сарай и вскоре вернулся с веревкой. Он подошел к Алеше, завел ему руки за спину и крепко их связал. Деловито осмотрел узел, кивнул и удовлетворенно произнес:

— Таперича не убежит, будьте покойны.

— Молодец, свободен. — Чепурнов слегка толкнул Алешу в спину рукой. — А ты давай иди. Ступай, сказал!

Алеша покорно побрел к реке.

— Сколько тебе годков-то? — спросил Чепурнов, когда они немного отошли.

— Шестнадцать с половиной, — ответил Алеша.

Чепурнов вздохнул:

— Молодой еще совсем. Как же ты в это вляпался?

— Я просто пытался вернуться в Москву, — ответил Алеша.

— А что у тебя там?

— Дом.

— Дом, — эхом отозвался Чепурнов. — Да, брат, дом — великая вещь. У меня тоже дом был. И дом, и жена, и сын… Вот такой, как ты. Разве что чуток постарше.

— И где они теперь? — спросил Алеша.

— Теперь-то? — Чепурнов усмехнулся. — Дом бандиты спалили. Жену забили насмерть, когда узнали, что я в Красную армию подался. А сын… Сына я сам убил, своими руками.

— Как убили?

— В бою. Он у белых служил. Я-то ведь по погонам рубил, а не по человеку. Только опосля разглядел, когда он уже в траве лежал. Он еще жив был, когда я возле него присел. Велел мне себя не винить. Сказал, что прощает… Добрый был парень. Даже помирая, не себя, а меня жалел.

Впереди показался поросший травой обрыв, а за ним замерцала серая кромка воды.

— Ну вот. Пришли, — сказал Чепурнов. — Встань-ка на самый край.

Алеша подошел к краю обрыва. Глянул вниз, и сердце у него учащенно забилось.

«Я не могу умереть, — пронеслось в голове у Алеши. — Это невозможно. Невероятно, чтобы меня не стало, чтобы все, что я чувствую, вижу, мыслю — чтобы все это превратилось в воздух и пыль».

— Я не могу умереть, — сказал Алеша вслух.

Чепурнов у него за спиной усмехнулся.

— Да ну? А я вот сейчас перебью тебе палкой ноги и сброшу в воду. Тогда и посмотрим, можешь ты умереть или нет. Плавать-то хоть умеешь?

— Что?

— Я спрашиваю: умеешь плавать?

— Умею.

Чепурнов оглянулся, достал из кармана нож и быстро перерезал веревку.

— Не разжимай пока рук. Как толкну, сразу ныряй и плыви. Только не шуми слишком. Плыви вправо, там будут камыши, спрячешься в них. Сможешь просидеть в камышах до темноты — будешь жить. Все понял?

— Да.

Чепурнов помолчал.

— Как думаешь, Страшный суд есть? — неожиданно спросил он.

— Не знаю. Должен быть, — ответил Алеша.

— Да, вопрос сложный. Диалектический. — Чепурнов вздохнул. — Готов? Ну, с богом, — и толкнул юношу в спину.

Алеша набрал полную грудь воздуха и кинулся с обрыва в реку.

Пробраться в вагон, конечно же, не удалось. Зато в распоряжении Алеши было прекрасное, обдуваемое всеми ветрами место на крыше вагона. Ехать с ветерком было совсем не страшно, даже весело.

На третьем часу поездки Алеша попросил соседа присмотреть за ним (чтобы не свалился во сне с крыши) и задремал. Проспал несколько часов кряду. У Серпухова стал накрапывать дождь, и Алеша проснулся от того, что холодные капли стекали ему за шиворот. Он поежился и обхватил бока руками. Не помогло. Дождь между тем усиливался. Один из мужиков, сидевший неподалеку, стянул с себя всю одежду, свернул ее и спрятал под задницу, а сам сидел под дождем голый. Капли хлестали по его побелевшему от холода лицу, но он не выглядел расстроенным. Даже наоборот — улыбался.

— Вот дурковатый, — проворчал сосед Алеши, глядя на голого мужика. — К Москве, считай, уже не жилец.

— Может, он закаленный, — предположил, стуча зубами, Алеша. — Существуют разные методы.

— Ага. — Сосед окинул взглядом скрюченную фигуру Алеши и сказал: — А ты, часом, сам-то не болен? Выглядишь погано.

— Простыл немного, — пояснил Алеша. — В реке перекупался.

— В реке? Это сейчас-то? — Сосед зябко передернул плечами: — Видать, ты такой же ненормальный, как и этот.

Алеша вяло улыбнулся, но ничего не ответил. Губы свело холодной судорогой.

Когда совсем стемнело, поезд остановился на каком-то полустанке. Дождь немного утих.