Кирилл Казанцев - Бей первой, леди!

— Стойте, стойте! — кричал бегущий первым высокий парень в заправленных в сапоги джинсах и черной футболке, — стойте так, я вам помогу!

Кристалл точно понял его, легко, как бабочка, крутанулся на месте и снова лягнул воздух обеими ногами. Парень шарахнулся назад, решив обойти лошадь вдоль стенки манежа, еще двое, разойдясь, подходили к Кристаллу и Максу с боков, а Юлька так и стояла столбом, глядя на них.

— Уйди отсюда! — рявкнул на нее Макс. — Катись, кому сказано! Без тебя разберемся!

Уж вчетвером-то они как-нибудь эту груду мяса усмирят, хочется верить. И все так и было, парень подошел уже близко, и Кристалл его не видел, а тот крался, как лев, намереваясь схватить лошадь под уздцы. Макс дернул повод на себя, заставил Кристалла развернуться, но тот почуял неладное. Заржал так, что Макс едва не оглох, вырвал из рук поводья, рванулся в сторону и вверх и встал на «свечку», высоко оторвав передние ноги от земли.

— Шухер! — заорал парень и метнулся назад, Макс глянул над собой, присел и перекатился по песку вбок. Рядом что-то тяжело ухнуло, песок полетел в глаза, и его было столько, что он затмил собой белый свет, тот как-то незаметно померк, и стало тихо.

Но ненадолго, свет снова включили, только серый и дерганый, такой, точно лампочка перегорела. Макс смотрел перед собой, но видел лишь очертания предметов, фигуры людей, слышал звуки, но не мог разобрать ни слова, понял только, что лежит на песке и что очень холодно. Кто-то присел рядом на корточки, что-то сказал, но Макс не разобрал ни одного слова. Грудь сдавило, перед глазами снова стало темно, и Макса вырвало на песок.

Снова тьма и тишина, ледяная и липкая, потом она понемногу рассеялась, и Макс увидел над собой Юльку. Та сидела рядом и держала его за руку, по щекам девушки катились слезы, но она не замечала их.

— Макс, ты жив? Жив? — бормотала она. — Скажи, что жив, скажи, пожалуйста!

Провела ладонью по лицу, на нем остался песок, но Юлька и этого не заметила.

— Жив, — кое-как проговорил Макс, попытался сесть, но снова затошнило, липкий ледяной комок рванулся из желудка к горлу, и Макс решил пока не дергаться. Знакомые ощущения, кстати, так уже было когда-то в его жизни, и называлось это сотрясением. Но тогда он в хоккей без шлема играл, и так головой о бортик приложило, что сознание враз отлетело, как и сейчас. Снова-здорово, что ли?

— Лежите, лежите, — услышал он незнакомый голос и увидел над собой сразу троих. Того парня, что шарахнулся от Кристалла, и еще двоих, и того самого азиата заодно, только глаза у него были не узкие, а огромные, с расширенными зрачками.

«Лежу». — Макс повернул голову и посмотрел на Юльку. Сидит: чумазая, зареванная, но руку его не выпускает, вцепилась, как недавно в гриву Кристалла, губы трясутся.

— Что это было? — спросил Макс. Сам он не очень хорошо соображал: до того было тошно, и перед глазами все качалось, что он решил догадок не строить, а уточнить у очевидцев. Должно же быть этой дряни, что с ним приключилась, какое-то объяснение.

И нашлось — разумеется, простое, странно, что сам не догадался, но не до того было: тошнота и сонная одурь не давали сосредоточиться.

— Он на дыбы встал, а ты уйти не успел. Копытом по голове зацепило, — сказал вместо Юльки тот парень, что сидел рядом с девушкой и откровенно пялился на нее. Остальные трое держались поодаль, слышался хруст песка, глухое ржание и храп: Кристалл уже угомонился, но его пока не увели.

Макс приподнялся на локте и посмотрел на лошадь: мокрая от пота, вся в пене, седло перекошено набок, но уже не бесится, роет копытом песок. А копыто-то подковано, а подкова толстая, и летело с высоты метра, а то и двух. «Странно, что он голову мне не проломил». — Макс потрогал затылок, лоб и виски, посмотрел на ладони — крови на них не было. Он перевернулся на спину и сказал Юльке:

— Рогожскому позвони, пусть тебя заберет, а я попозже подъеду.

Сказал, хоть и чувствовал, что не то что сесть за руль — идти самостоятельно не может, но вид у Юльки был такой, что знать об этом ей не следовало. В глазах снова тоска и ужас, и черт бы с ними, это понятно, это сейчас объяснимо, но кроме этого еще и решимость, упрямая решимость, как тогда, при их первой встрече в саду.

— Позвони, — повторил Макс и сел так, чтобы оказаться между ней и парнем. Тот все понял, отошел в сторонку и сказал:

— Я «Скорую» вызвал. Сказали, что сейчас приедут.

Перед глазами снова потемнело, Макса мотнуло, но он удержался, уперся ладонью в песок и ничего не видел. Было жутко: что открой глаза, что закрой, видишь одно и то же, то есть ничего. Да еще и правый бок зверски болит, точно под ребро нож всадили.

— Больно? — шептала рядом Юлька. — Больно тебе? Где, скажи? Ну, говори же!

— Ты Рогожскому позвонила? — Он хотел заорать, но сил не хватило. Снова вывернуло, но уже не так, как в первый раз, Макс лег на песок и закрыл глаза.

— Сейчас, подожди, сейчас они приедут, — плакала рядом девушка, кто-то подошел к ней, попытался увести, но она огрызнулась так, что этот кто-то мигом исчез из виду. Кристалла увели, больше никто не храпел, не топал поблизости, осталась только Юлька. Она сидела рядом и все говорила что-то, но уже спокойно, без слез, спрашивала и, не дождавшись ответа, говорила дальше, не отставала от Макса, не давала отключиться и впасть в забытье, пока в манеже не появились врач и фельдшер.

— Сотрясение, — с налету заявил тот, подтверждая худшие подозрения Макса, — черепно-мозговая, в больницу надо.

Макс хотел сказать, что ему нельзя в больницу, но снова стало так плохо, что слова застряли в горле. Да и слушать его никто не собирался, с помощью врача и оказавшегося рядом парня он кое-как доковылял до «Скорой» и плюхнулся на кресло в салоне. Юлька стояла рядом, смотрела испуганно, но не плакала, попыталась тоже сесть в машину, но врач решительно закрыл дверь, крикнул через приоткрытое окно:

— В ЦРБ приходите, в травматологию! С пяти до семи вечера!

«Скорая» резко взяла с места, Макс прикрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. Потом нашарил в кармане джинсов мобильник и набрал номер Рогожского. Тот ответил моментально, точно ждал звонка.

— Я в больницу попал, — стараясь говорить своим обычным голосом, произнес Макс, — Юлька в конюшне осталась. Ее забрать надо…

— А сам ты где? — как-то очень спокойно поинтересовался Рогожский, но по фону Макс понял, что тот говорит уже на ходу.

— В «Скорой», в ЦРБ везут, — доложил он, и из трубки понеслись короткие гудки. Все, дело сделано, теперь можно и отдохнуть. Юлька на своей территории, ей ничего не грозит, Рогожский уже едет за ней. И все бы ничего, но петарда… Она ж точно с неба упала в буквальном смысле, перелетела через забор. Чья-то шутка или?.. Не похоже на шутку, если вспомнить, что было дальше. Вспоминать было больно и неприятно, Макс закрыл глаза, откинулся на спинку продавленного кресла и, еле ворочая языком, отвечал на вопросы врача, сжимая в пальцах ватку с нашатырем.