Кирилл Казанцев - Бей первой, леди!

Туман окончательно завладел дорожкой, стлался им под ноги, Юлька поджала колени и уперлась пятками в скамейку. Дернула плечами и помотала головой, отгоняя назойливо гудящих комаров, Макс поднялся и подал Юльке руку. Та глянула на него и протянула свою, Макс сжал ее ладонь и поднял со скамейки.

— Испугалась? — спросил он тихо, глядя Юльке в глаза.

Та кивнула и прошептала:

— Очень. Особенно за тебя. Я думала, что ты умрешь, тебе было так плохо…

Отвернулась, сжалась, как от порыва ветра, того гляди заплачет, что совсем никуда не годится. Еще не хватало, чтобы из-за него такие красотки слезы проливали, хотя приятно, конечно, чего уж там…

— Не дождетесь, — наигранно-мрачно сказал Макс, — у меня, как у кошки, девять жизней.

Юлька улыбнулась, потом захихикала, а через мгновение рассмеялась в голос, пугая комаров. Те враз куда-то подевались, Макс повел Юльку к дому. Та освободила ладонь и взяла Макса под руку.

Они шли по дорожке к дому, Макс городил вовсе уж несусветную чушь, и при этом ему казалось, что они с девушкой стоят на краю обрыва, и оба делают вид, что не замечают этого, а земля уже сыплется из-под ног, и чтобы не слышать жуткого стука комьев, его надо чем-то заглушить. Юлька веселилась от души, Макс не отставал, они вышли на лужайку с клумбами перед крыльцом, и в темноте Макс заметил два силуэта. Они стояли в тени, стояли так, что любой, кто шел быстро, вряд ли бы заметил их, да и Макс сам случайно наткнулся на них взглядом. Пригляделся — точно, не обознался, Рогожский и Левицкая, хозяйка и заместитель, притаились между кустами и стеной, точно прячутся в своем доме. Максу даже показалось, что он видит, как в отблеске фонаря посверкивают бриллианты в ушах и на пальцах вдовы, а Рогожский весь подался вперед, намереваясь достойно встретить возможные проблемы.

Макс прикинулся, что ничего не видит, а Юльке и вовсе в этом не было нужды, она веселилась напропалую. Макс провел девушку мимо парочки в кустах, оглянулся на ходу — позади никого не было, силуэты исчезли в темноте. Похоже, ко второму выходу пошли: то ли от камер решили ускользнуть, то ли что другое в голову взбрело, ну да бог с ними. Макс проводил Юльку до крыльца, остановился так, чтобы на них смотрели камеры три, не меньше, подвел к распахнутой двери в холл.

— Все, иди спать. Завтра утром жду тебя здесь.

Но девушка уходить не спешила, глянула на Макса снизу вверх, и лицо у нее снова стало, как сказал тогда охранник, сосредоточенным и отрешенным, точно это не она так заразительно смеялась пару минут назад. Макс аккуратно освободил руку, легонько сжал Юльке пальцы и сказал вполголоса:

— Ничего не бойся. Поняла меня? Ничего они тебе не сделают, руки коротки. Ясно тебе?

Девушка кивнула и пошла к лестнице, часто оглядываясь назад. Макс дождался, пока та поднимется наверх и пропадет из виду, развернулся и потопал к себе — спать и думать, или наоборот, как получится.

Вырубился поначалу, но через час или полтора проснулся от духоты, поворочался и понял, что заснуть не получится. Полежал немного, глядя на тени, что перечеркивали потолок, потом открыл окно. Кондиционера в комнате не было, полезным приспособлением оснастили только «барский» дом, прислуге полагалось обходиться открытыми окнами. Тут же налетели комары, загудели, закружили, норовя впиться в кожу, Макс отмахивался от них и смотрел в окно. Через несколько минут стало окончательно ясно, что сон прогнала не только духота, хотя и она постаралась, но кроме нее спокойно спать не давали мысли, крутились в голове, не хуже голодных комаров, что вот прямо сейчас вьются поблизости. Макс задернул тонкие шторы, прихлопнул парочку кровопийц, натянул джинсы и вышел во двор, обошел толстую, пахнущую смолой сосну и привалился к ней спиной, поднял голову.

Небо было мутным, низким, звезды прятались за тучами, но дождя пока не было. Дело шло к грозе, ночной, яркой, шумной, когда от всполохов молний и грома поневоле становится жутковато — стихия все же, как ни крути. И невольно радуешься, глядя на это безобразие из окна, что укрыт от нее надежно, что крыша и стены выдержат удар. Так, наверное, радовался и пещерный человек, если успевал до начала грозы спрятаться в свое вонючее логово, и опасливо высовывал нос в дыру в стене, что парой веков позже стали именовать дверью.

Тучи стали и вовсе уже черными, высоко за ними раскатисто погромыхивало, точно гроза пробовала силы, как артист, что распевается перед спектаклем. Макс присел на корточки, нашел в траве сосновую шишку и принялся подкидывать ее на ладони. Все равно не уснуть, слишком много всего произошло и многое требует объяснения. А самое поганое, что все это идеально стыкуется с Юлькиным рассказом о мачехе, об отношениях с ней, о желании Левицкой прикарманить деньги падчерицы. В последнем Макс ничего странного не усмотрел — нормальный порыв, нормальная зависть, если хотите. Ну кто из вас не позавидует девчонке, что скоро станет миллионершей, причем не рублевой? Понятное дело, что Левицкой и завидно и тоскливо одновременно: у Юльки вся жизнь впереди, обеспеченная жизнь, заметим, а денежки пройдут мимо вдовы. Но эти самые денежки под такой защитой, как под заклятьем, и вдова, как бы зубами ни скрипела, обязана Юльку охранять и защищать даже от комара, не говоря уж про наемных убийц. Что и делает, исправно и старательно, и это можно объяснить: замучается она представителям банка доказывать, что смерть падчерицы наступила от естественных причин. Нет, в жизни все бывает, и молодые люди умирают, но в совпадение швейцарцы вряд ли поверят, у них своя цель.

Громыхнуло уже основательно и сурово, Макс поднял голову, но ничего, кроме черных на черном сосновых лап, не увидел. Те шевелились и таинственно шуршали иголками, с дерева упала упругая шишка, стукнула по плиткам дорожки и откатилась к бордюру. Макс рассеянно следил за ней, не переставая думать о своем.

Вдова старается, это понятно, Рогожский тоже рвения исполнен, но это на словах, а на деле… Одно странное нежелание немедленно разобраться в случае с петардой чего стоит. Понятно, что он хотел поскорее доставить Юльку домой, но мог бы поручить это любому охраннику, уж те как-нибудь девчонку бы довезли. А тут следы еще горячие, свидетели, пусть косвенные, имеются, та же Юлька, например, она же сама сказала, что видела за оградой манежа гастарбайтера. Может, Рогожский потом на место вернулся и следствие учинил, но у девушки ничего не спрашивал, что странно. А нежелание Левицкой говорить на эту тему, ее подчеркнутое безразличие: «Леня занимается…» И тут же пафосная речь о том, как дорога ей приемная дочь. И странное похищение, и смена охраны и прислуги аккурат после нападения на машину и телефонных звонков с угрозами… Люди-то тут при чем, не они же звонили и на машину с битами кидались? Не кидались, не звонили, но видели и слышали много лишнего, за что их и выкинули вон. «Елена Анатольевна за продуктами ездила», — пришли на память слова Рогожского. Обалдеть, какая жертва — выехать раз или два в неделю в супермаркет. Зато по телефону угрожать перестали…