Кирилл Казанцев - Бей первой, леди!

А тот неторопливо ел суп, стараясь не замечать его вкус, чуть подвинул пузатый бокал, что стоял перед ним, и теперь смотрел на его выпуклый бок, где отражалось все, что происходило позади. Волошин вольготно расселся на диванчике, расстегнул пиджак и читал меню. Официант бдил неподалеку, Макс одним движением смел с тарелки куриные ломтики, проглотил и поднялся из-за стола, направился в коридор.

Там его настиг белобрысый официант, Макс понял того с полуслова: достал деньги, отдал, что причиталось по счету, и даже немного сверху, потом придержал рванувшегося бежать юношу за рукав белой рубашки и сказал:

— Есть дело. Отойдем. Где тут поговорить можно?

Парень попался сообразительный, отвел Макса к окну, украшенному резными наличниками опять же под столь любимую иностранцами русскую старину, и спросил:

— Что делать надо?

Макс, подивившись такой расторопности, достал из нагрудного кармана рубашки вдвое сложенный заклеенный конверт без надписей и показал его официанту:

— Вот это надо отдать человеку, что сидит у окна. Подойдешь, спросишь господина Волошина Михаила. Если это он, отдашь ему конверт и уходишь. На все вопросы отвечаешь одно: ничего не знаю, просили передать. Кто просил — сразу ушел, я его впервые видел. Сделаешь — денег заработаешь. Давай, я тебя тут жду.

Повторять не было нужды, юный халдей усваивал все на лету. Забрал у Макса конверт и двинул в зал, подошел, остановившись на почтительном расстоянии от важного дяди в сером костюме, переговорил и положил конверт на стол. Макс все это прекрасно видел из-за стеклянной двери, наполовину закрытой расписной «под хохлому» шторой, он чуть отодвинул ткань и наблюдал за Волошиным. Тот осторожно взял конверт, открыл его, вытащил доверенность и обалдел: по-другому назвать выражение его лица было бы затруднительно. Волошин едва очки в тарелку не уронил, стащил их, неаккуратно бросил на стол и вцепился в доверенность обеими руками. Прочитал наскоро, осмотрел зал, снова уставился в бумагу, потом снова оглянулся. Предсказуемо подозвал официанта, и Макс видел, как парень старательно мотает головой, отрабатывая легенду — не знаю, впервые видел, сразу ушел, чего еще изволите…

У Волошина враз пропал аппетит, он даже отодвинул тарелку и все крутил в руках конверт и саму доверенность, все оглядывался, даже на потолок зачем-то посмотрел, точно бумага оттуда свалилась. Официант потихоньку смылся, выскочил в коридор и подошел к Максу.

— Он, — сказал парень, — Волошин Михаил. Обалдел до невозможности, точно миллион долларов выиграл. Все спрашивал — кто передал, но я молчок, как договаривались, — докладывал официант. Он явно напрашивался на вознаграждение и честно заработал его. Макс выдал парню пятьсот рублей и еще раз поглядел в зал: Волошин сидел, прижав к уху мобильник, что-то диктовал, как показалось издалека, и одновременно сам писал что-то на обороте конверта. Макс вернул штору на место и вышел из «Дворика».

Все, дело сделано, Левицкой не сегодня завтра придет конец, у Волошина теперь в руках аргумент убойной силы, вдова полностью в его власти, и банк он оттяпает, это к гадалке не ходи. О Юльке Левицкая теперь забудет надолго, и та будет уже далеко, когда вдова опомнится. Еще одну часть плана можно считать успешно реализованной, теперь пришло время позаботиться и о себе.

Как быстро банки меняют хозяев и переходят из рук в руки, Макс не знал, но решил, что меньше месяца, а то и двух этот процесс вряд ли займет. Посему в городе ему пока лучше не показываться и вообще держаться от вдовы и Рогожского подальше. Потом, когда все уляжется, может, в начале зимы, вернуться по-тихому, продать квартиру и купить новое жилье. А может, и не придется, может, вдова сама уедет из города, и это было бы совсем хорошо. В любом случае придется ждать, и жить на что-то, и снова придется вернуться в Москву: где еще можно затеряться, как не в этом муравейнике? Только на другом ее конце, подальше от бывшего родного дома. Снять недорогую квартиру, переждать бурю, а для этого нужны деньги. Дома оставалась последняя заначка, лежала на самый черный день, Макс берег ее, как старики берегут «гробовые» деньги, не разрешал себе прикасаться к ней, и вот пришло ее время.

Он глянул на часы — половина первого, времени впереди полно, они с Юлькой уезжают вечером, и водитель небольшого фургона, что вез товар из Вологды в Москву, согласился подбросить попутчиков до Московской кольцевой. А там до Шереметьева рукой подать. Макс достал телефон и набрал Юлькин номер. Та ответила сонным голосом — отсыпается, понятное дело, ночью-то оба не сны смотрели.

— Все в порядке, — сказала она, — ты скоро?

— Да, уже еду, — ответил Макс, — сиди в номере и никуда не выходи. Я сейчас буду.

Еще раз глянул на часы и решил, что успеет, от «Дворика» до дома минут пятнадцать быстрым шагом, и в квартире он не задержится: заберет деньги и сразу назад, в эту «Арию». Может, перед дорогой еще и поспать удастся…

У дома все было по-прежнему, и «Тойота» тоже никуда не делась, стояла себе, покрытая пылью, вся в следах от кошачьих лап. Макс обошел машину, подумал, что поездить на ней доведется не скоро: ремонт ей только снится, так и не сподобился машинку в сервис отогнать. Но теперь времени будет полно, зато денег… «Выкручусь как-нибудь…» Макс направился к подъезду, на первом этаже сбавил шаг, прислушался — все спокойно, только слышатся обычные звуки из-за дверей: музыка, голоса из телевизора, звон посуды, телефонный звонок.

Макс поднялся к себе, по пути нашел ключ от квартиры, поднес его к скважине и остановился. Что-то тут было не то, и что именно, он понял не сразу. Дверь немного отошла от косяка, хотя была плотно закрыта — Макс убедился в этом, подергав за ручку. И все же он хорошо помнил, когда закрывал ее в последний раз, что все было в порядке, никаких щелей и зазоров не наблюдалось.

Макс вытащил ключ из замочной скважины и осмотрел дверь. Да, так и есть, в просвет между створкой и косяком можно палец просунуть. Дверь точно фомкой открывали, но аккуратно, других внешних следов взлома не наблюдалось. Но тогда двери полагается быть открытой, а не запертой на замок, иначе что это за грабители, которые, унося добычу, не забывают и дверь за собой закрыть? Хотя чего там уносить, брать внутри нечего. Значит, это не воры…

— Добрый день! — Макс обернулся на голос. Маринка, будь она неладна, выползла из своей квартиры и смотрит страдальчески, точно ждет чего-то. Похудела, побледнела, за собой следить перестала: голова у нее неделю как немыта, и запашок из квартиры такой тянется, что понятно: мусорное ведро давно не выносили. Или канализацию у нее там прорвало, черт знает, но выглядит Маринка едва ли краше вокзальных бомжих, только что рожа не синяя, хотя к этому все идет. Тухлятину перебивает запах водочки, даже, скорее, перегарчика. Пьет Маришка с горя, и крепко пьет, и как быстро она скатилась, ведь и двух месяцев не прошло, как Вовчика на лечение сдали!