Кирилл Казанцев - Золотой грех

Глеб вышел из душа с полотенцем на шее и с мокрыми волосами. Он сразу подозрительно посмотрел на своих охранников. Но на лицах обоих уже не было и следа предыдущего разговора. Смотрели они благожелательно и лениво.

— Слушай, Глеб, — поинтересовался как бы между прочим Борисов, — а ты вообще насколько храбрый человек? Только честно. Ты в детстве дрался? Девушек в чужой район провожать не боялся ходить?

— А почему вы спрашиваете? Пытаетесь выяснить, насколько серьезная причина испугаться была у меня во время транса? — Глеб неопределенно дернул одним плечом, прошел к своей кровати, бросил полотенце и, взяв с тумбочки расческу, стал причесываться. Наконец, он ответил, не оборачиваясь. — Вообще-то я в школе серьезно самбо занимался, хотел в пограничники идти.

— А почему бросил? — спросил Иванов.

— Травма была серьезная. Руку ломал в двух местах. А потом как-то физикой увлекся, наукой. Так и пошло. А что?

— Да нет, ничего. У нас тоже такое бывало. Веня Волохов, который Юлю твою охраняет, так у того все наоборот, но по той же схеме. Был ученым-физиком, а потом травма, правда, душевная, бросил науку и ушел к нам. Такие дела.

— Бывает, — закончил причесываться и опустился на кровать Глеб. — Так что дальше со мной?

— В Москву, серьезно лечиться, — решительно хлопнул по колену и поднялся на ноги Борисов. — И подальше отсюда.

— И с Юлей даже не увижусь? — как-то нерешительно спросил Глеб.

— Не стоит рисковать. Пока ничего не понятно, пока не ясна причина нападения, то не стоит. Выяснится, и пожалуйста. Нет проблем! Несколько часов, и она у тебя. А пока ни тебе, ни ей носа совать на улицу нельзя. Зачем такой риск? Посуди сам, ты же ученый.

…Шаповалов постучал в дверь и вошел, по-военному вытянувшись.

— Разрешите, Иван Николаевич?

— Заходи, Сергей, — Романов поднялся из-за стола и вышел навстречу, пожимая Шаповалову руку. — Садись… Пошли вон лучше в кресла, хоть ноги вытянем. Ну, какие новости по Москве?

Шаповалов сел, сосредоточенно сгорбившись, сцепил руки, свел густые брови, из-за которых его подчиненные прозвали солидно — Боссом — и стал рассказывать. Он рассказал о разработке водителя Давыдова и его ближайшей помощницы, которая оказалась еще и любовницей. Рассказал, что полученная информация выводит на новый круг подозреваемых. И подозрения в отношении Желобова и Курносова строятся на взаимном интересе. Теоретически они могут желать краха золотодобывающей империи Давыдова, но только какой от этого им прок?

— Это риторический вопрос? — осведомился Романов.

— Это основополагающий вопрос, — покачал головой Шаповалов. — Желобов и Курносов имеют определенную власть и влияние в том регионе, где у Давыдова бизнес. Возможность подвести его под банкротство у них теоретически есть. А затем остается просто прибрать к рукам бизнес.

— Хорошая мысль, но в твою идею не вписывается ограбление квартиры Давыдова. Попытка нападения на дочь вписывается, как вариант давления на отца. А квартира?

— А кто сказал, что квартира вообще вписывается в эту историю? — вопросом на вопрос ответил Шаповалов. — Ограбление может быть просто совпадением.

— Надеюсь, что ты не собираешься просто отмахнуться от этого факта и забыть про него?

— Нет, московская квартира Давыдова все равно останется в зоне нашего внимания, но пока она может и не вписываться в картину действий злоумышленников. Более того, я просил бы вашего разрешения задержаться в Москве и дождаться приезда Давыдова из Читы. Думаю, что следует еще раз побеседовать с ним и попросить вспомнить до мелочей, что еще пропало из квартиры. Может, какая-то мелочь? Например, ключ от банковской ячейки, в которую он уже год не заглядывал. А там ценные бумаги на предъявителя. Не думаю, что бизнесмен не вспомнил бы про такой ключ первым делом, я просто привожу пример.

— Хорошо, согласен. Группа справляется в Чите?

— Да, дом охраняется с привлечением частных охранников, которые работают у Давыдова. Ребят проверил через ГУВД, спасибо вам за контакт. В доме проведены противоснайперские мероприятия. Жених дочери охраняется, и на днях мы его перевезем в Москву в клинику. Здесь специалисты обещают порыться в его мозгах и вытащить нужные воспоминания. От этого и будем плясать.

— По заводу работаете?

— И по заводу, и по месторождению тоже. Но там интересных результатов ждать рано. Погрузиться в коллектив, разобраться во взаимоотношениях, глубинных интересах. Вы же знаете, как бывает сложно разобраться в больших производственных коллективах. Проверяем возможных конкурентов по бизнесу в Забайкалье.

— Как отношения наемного генерального директора и самого Давыдова?

— Более чем. Давыдов его ценит, а у генерального нет оснований обижаться на собственника. У него что-то серьезное с сердцем, и он сейчас в Москве лечится. Из-за сердечных проблем мы его пока и не трогаем. Есть основание полагать, что после лечения он уйдет на покой, а Давыдову нужен будет новый генеральный. Тоже, кстати, ситуация! Неоднозначная и многообещающая в плане активизации различных дрязг в управляющей верхушке.

— Ладно, молодцы. Кстати, генеральным я займусь сам, найду способ ненавязчиво прощупать его. Только напоминаю, что вам работу надо форсировать. Времени на раскачку нет. Пока что враги Давыдова идут на шаг впереди, а инициатива должна быть у нас. Упустим инициативу, и все. Сам знаешь, что от снайперской пули защиту еще не придумали. И от «Шмеля» с «базукой».

Веня Волохов делал обычный обход периметра. Проверка оборудования, проверка целостности ограждения, видеонепроницаемость окон. Молодой человек очень тяготился порученной ему работой, полагая, что способен на большее, нежели просто сидеть в доме еще с тремя здоровыми мужиками и охранять одну взбалмошную девушку. Она, конечно, самое уязвимое место господина Давыдова, ее охране необходимо уделять максимум внимания. Но Веня понимал еще и то, что оперативник из него слабенький. И парни «нароют» за пределами этого дома гораздо больше, чем он. Мало защитить Юлю, надо еще устранить причину, опасность.

— Веня, Александр! — раздался в коммуникаторе голос Михаила, дежурившего сегодня в аппаратной. — Блеск стекла на «пятнадцать часов»!

Веня, который собирался зайти к Юле поболтать и отвлечь ее от тоскливых мыслей, замер на лестнице. Он лихорадочно стал соображать. Так, «пятнадцать часов»! За ноль циферблата они приняли въездные ворота, поэтому направление, которое озвучил Михаил, означало девяносто градусов, то есть справа, если встать лицом к воротам во дворе. Угол обзора был не опасен для комнаты Юлии, которое выходило на противоположную сторону дома, на восток. А с западной стороны была спальня самого Давыдова, который уже улетел в Москву, в мансардной части его кабинет, а на первом этаже… аппаратная, где стояли мониторы всех камер обзора.