Антон Леонтьев - Венец творения

Медбрат толкнул ее в плечо и заявил:

— Прикрой рот, Дохилина! Иначе в карцер отправлю!

И, развернувшись к Жене, повторил:

— Уходите, иначе я вызову охрану!

— Я вам помогу! — сказала Евгения и вышла из бокса. В коридоре ее ждал другой медбрат, который вывел ее из закрытого блока. На прощание вновь появившийся профессор спросил:

— Убедились, что она не ангел во плоти? И что она виновна?

Женя ответила:

— Да, она не ангел во плоти — как и любой из нас. А вопрос виновности вы, если мне не изменяет память, поднимать не хотели. Так отчего же уже загодя вынесли вердикт? И я убедилась — она невиновна!

И, оставив профессора с раскрытым ртом, ушла прочь.

По дороге домой Евгения обдумала ситуацию, Что же, из того, что ей удалось узнать у профессора Нехороших, а также у жертвы интриг сатанистов Кристины, вырисовывалась далеко не самая приятная картина.

И, что хуже всего, все эти события были напрямую связаны с Мухиной дачей, а тем самым — с Артемом и с ней! Позволяло ли это сделать вывод, что им грозит опасность? Пока Женя этого не знала.

Она по-прежнему боролась с искушением поведать мужу о том, на след чего ей удалось выйти. Но что это даст? Пока что ничего! Значит, надо было вести расследование собственными силами, чем она уже и занималась.

Но ей требовались союзники или, по крайней мере, единомышленники. Могла ли она положиться на кого-нибудь в данной ситуации?

Например, Калерия Ильинична Убей-Волк. Женщина неуемная, отзывчивая, энергичная. Уж чересчур энергичная… Чужая душа — потемки, и никто толком не знал, какой человек директриса на самом деле. Быть может, вовсе не тот, за кого себя выдает и кем желает казаться в глазах окружающих. А ее опека походила уже практически на слежку. Как будто… Как будто Мухина дача была тюрьмой, Женя с Артемом — заключенными, а Калерия — надзирательницей…

А быть может, это так и было?

Значит, на директрису полагаться не стоит, как не стоит раскрывать до конца свои карты, позволяя той быть в курсе импровизированного расследования.

Имелся кузен Убей-Волк, этот сумасбродный, если не сумасшедший, Леонтий Павлович Безхлебицын. Похоже, он что-то знал, и это означало: его надо было взять в оборот. Наверняка он в курсе того, что имеет место на Мухиной даче, однако или боится это сказать, или не хочет. Только кого он боится — уж не своей ли милой энергичной кузины-директрисы?

В любом случае, ожидать от Безхлебицына толку было просто-напросто глупо: помочь он все равно ничем не мог, а своим неуемным темпераментом и идиотскими поступками мог многое испортить. И язык за зубами он держать не умеет уж точно…

Следовательно, о нем как о помощнике стоило забыть. Наконец, имелся еще профессор Нехороших, но тот мало того, что был стар и сидел в инвалидной коляске, так тоже был, кажется, с большим приветом. В истории российского и наверняка зарубежного сатанизма он разбирался отлично, но практической помощи от старца ждать не приходилось.

А кроме того…

А кроме того — у нее больше никого просто не было! Значит, оставалось полагаться на одного человека — на себя саму! Тем более если верить всем этим жутковатым сказкам, то именно в ней самой и было дело — вернее, в ее имени…

Последующие дни пролетели неимоверно быстро, тем более что работы было непочатый край: как с клиентами, так и на Мухиной даче. О «Елене Ивановой» никто, в том числе и в агентстве, ничего не знал — это была самозванка с поддельными документами и с бросающимися в глаза приметами, являвшимися наверняка гримом . Так что найти эту «Елену Иванову» не представлялось реальным…

И снова возникли рабочие, присланные деловитой директрисой, желавшие заняться проводкой на втором этаже. Женя понимала, что если откажется от этого, то Убей-Волк тотчас заявится к ним в гости со своим вареньицем, печеньицами и причитаниями и не уйдет до тех пор, пока Евгения не капитулирует.

В тот вечер она сидела в своем кабинете, временно располагавшемся в кухне, и работала над новым проектом. Углубившись в расчеты и одновременно подбирая подходящий девиз для очередного свадебного торжества, которое она как раз планировала, Евгения вдруг услышала голос одного из рабочих.

Тот, заглянув в кухню, произнес:

— Эй, хозяйка, посмотрите, мы там, кажется, на какой-то тайник наткнулись!

Женя быстро встала из-за стола, чувствуя, как ее бросило в холод, а потом в жар. Странно, но в последние дни с ней это случалось постоянно. Не хватало еще, чтобы она подцепила простуду или вообще свалилась с температурой!

Они поднялись на второй этаж, прошли по длинному коридору. Там располагалась достаточно большая комната, отличительной чертой которой было то, что в ней не было окон. Точнее, когда-то были, однако их уже давно замуровали . Для кладовки комната была уж слишком просторная, а жить в ней не хотелось — впечатление она производила мрачноватое.

Комната была забита старыми вещами, в основном поломанной и негодной мебелью, от которой пришлось избавиться — никто из антикваров и старьевщиков покупать ее не хотел. Женя решила, что здесь будет неплохо устроить гардеробную, а окна можно снова прорубить.

Самое удивительное, что раньше комната, по всей видимости, была детской — об этом свидетельствовали старые обои, обнаруженные под слоем других, более современных, в то время, когда обдирали стены. Женя даже сохранила кусок этих милых обоев — некогда сиреневые, они теперь окончательно выцвели. Были заметны ряды плюшевых медвежат, шагающих утят в матросских бескозырках и ежиков с грибами и ягодами на спине. Судя по всему, обои были еще дореволюционных времен.

Женя подумала о том, что рассказала ей директриса Убей-Волк и профессор Нехороших. О некой гувернантке Евгении, которая странным образом пропала с Мухиной дачи. И что ее, вероятно, убили в тот момент, когда она родила ребенка сатаны…

Единственной вещью, которая осталась стоять на своем месте в угловой комнате без окон, был гигантский, похожий на небольшой монумент шкаф из мореного дуба. Судя по всему, шкаф стоял в углу уже очень давно и его никто не двигал — по той простой причине, что сделать это было невозможно. Несколько дюжих рабочих пытались, но у них ничего не вышло. То ли шкаф был такой тяжелый, несмотря на то, что в нем ничего не было, то ли просто не хотел он двигаться с места — и все тут!

Пройдя в комнату, Женя увидела, что шкаф сдвинут в сторону. В глаза ей бросилось то, что одна из ножек у него отломана, а пластины паркета частично оторваны.

Другой рабочий, бывший в команде за главного, почесывая лысину, произнес:

— Вот, хозяйка, смотрите, что вышло! Но это не наша вина! Этот гроб нужно было обязательно от стены отодвинуть, там же проводка идет… А он ни в какую! Как будто прирос! Или прикручен! А ведь и в самом деле — прикручен!