Евгения Михайлова - Темные тени нехорошей квартиры

– Да. Насчет миллиона долларов тоже неплохо. Ты ее в чем-то подозреваешь?

– Смеешься? Во всем! Она мужа убила когда-то. Фактически. Он пьяный тонул в ванне, а они с Валентиной ждали и не помогли. Нину Георгиевну заперли. Убийца тут спокойно живет. Ладно. Пошли, я провожу тебя к Нине и валюсь. Как-то легче стало после победы над Зинкой.

Лара постучала в дверь Нины Георгиевны.

– Нина, к тебе гости. Это жена моего частного детектива, она с собакой. Ты не боишься собак? Любишь? Отлично. Не пугайся, перестань постоянно хвататься за сердце. Новость у Насти хорошая. Я пошла спать.

Нина Георгиевна впустила гостей. Погладила по голове Мая, похвалила, спросила, как зовут. Затем минуту постояла в волнении, напряженная, худенькая, в опрятном черном платье с белым воротником, с гладко стянутыми сзади серебряными волосами.

– У меня есть только теплая сарделька и заваренный пять минут назад чай. И конфеты. Я предлагаю дать Маю сардельку, а нам, Настенька, попить чаю с конфетами.

– Май сыт, – раздосадованно сказала Настя. – Как же я не сообразила заехать в магазин и купить чего-то к чаю. И вообще. Вы съешьте, пожалуйста, свою сардельку. И чаю попьем.

– Нет, – решительно возразила Нина Георгиевна. – Мне неудобно. У меня есть еда. Просто нужно готовить, а я не хочу. И есть не хочу. Лара сказала про какую-то новость, а у нас ужасные новости постоянно…

– У меня ничего плохого, наоборот. Я бы сама пошла за чаем, но мы не понравились вашим соседям.

– Я сейчас.

Май проглотил сардельку и любовно посмотрел на Нину Георгиевну. «А где еще?»

– Больше нет, – сказала ему Настя. – Полежи рядом со мной.

Они с Ниной Георгиевной сели за стол, накрытый белой скатертью с кружевами, Настя выпила глоток чая, похвалила, взяла из вазочки конфету. Нина Георгиевна тоже подняла чашку, но рука дрожала, пить из нее она не смогла и поставила на блюдце.

– Настя, вы что-то пришли рассказать о Лиде, да?

– Да. Она жива. Она даже не меняла документы, имя-фамилию, как думала Марина, у которой она покупала продукты в магазине. Она все это время по своему паспорту снимала разные квартиры в дорогих местах. Если ваша полиция, покойная Сидорова говорили вам, что они искали ее, то это неправда. Найти ее проще простого. Я по ее имени-фамилии нашла адрес, где она сейчас живет. Или они знали, что Лида жива, или были настолько уверены, что она мертва, что даже ничего не проверили.

– Извините, – сказала Нина Георгиевна. – Но я в это не верю. Так не может быть. Как вы могли узнать адрес? Может, это другая Лидия Смирнова?

– Квартира снята через риелторское агентство. Не буду вдаваться в детали, но есть возможность посмотреть договоры. Да, были однофамилицы, но у Сережи есть паспортные данные всех жильцов квартиры. И с его компьютера есть доступ к полицейской базе, где регистрируются, в частности, сделки найма.

– Они могли убить Лиду, а кого-то поселить по ее паспорту.

– Вы живете здесь, как в фильме ужасов. Но это она. Посмотрите, – Лара достала фотоаппарат. – Посмотрите, дата и время. Я сфотографировала ее час назад.

Нина Георгиевна глядела на снимок, не моргая, очень долго. Потом надела очки и посмотрела еще раз. Вернула Насте фотоаппарат.

– Это Лида. Я не понимаю, почему…

– Я тоже. Но теперь все выяснится.

– Мне страшно. Выяснится плохое.

Настя промолчала.

– Нина Георгиевна, – спросила она, – Лидия действительно похожа на вашу покойную дочь?

– Если бы Вероничка дожила до ее возраста, она была бы такой же… Я сразу так подумала, когда Лиду увидела.

– А фото дочери можно посмотреть?

– Вот, – показала Нина Георгиевна на портрет в простой деревянной рамке, который стоял на книжной полке.

Настя встала, подошла к портрету, долго и внимательно смотрела, затем сфотографировала его.

– Зачем вы это сделали? – спросила Нина Георгиевна.

– На всякий случай, – сказала Настя. – Извините, что не спросила разрешения. Я привыкла собирать любую информацию, рано или поздно пригодится. Сережа сказал, что ваша дочь успела… Что она работала после школы, да?

– Да. У нее были периоды ремиссии. Она мне помогала. Ее лечение стоило очень дорого… Мы надеялись. Она ходила убирать к людям, смотрела за детьми. Вот с Толиком Васильевым из нашей квартиры иногда сидела. Она нравилась людям. Ее приглашали, когда за больными нужно ухаживать… Очень добрая была девочка. Я все это уже рассказывала следователям…

– Извините, что пришла уточнить. Муж мне не все передает, естественно. А мне хочется понять. Вероника роды на дому не принимала, не знаете?

– А почему вы спросили? Принимала… Не один раз. Неофициально, так сказать. Однажды при ней хозяйка начала рожать, Вероника справилась, потом почитала что-то. Ее знали, она добрая, чистоплотная, внимательная и молчаливая была. Мало ли по какой причине люди не хотят рожать в больнице, вызывать «Скорую». Нас это не касалось. Вероничка в себе была уверена.

– Что-нибудь дочь вам рассказывала об этом?

– Как будто нет. Не помню. А что?

– Да просто об одном случае узнала. По времени совпадает. Мы поедем, наверное. Спасибо вам большое.

Настя встала, за ней вскочил Май, как будто и не спал сладким сном секунду назад. И вдруг Нина Георгиевна рванулась к Насте и крепко сжала ее руки.

– Ужас, Настя, – страстно сказала она. – Грех какой. Не могу. Скажу тебе.

– Что случилось?

– Я была уверена, что Лиду убили Валька Сидорова и ее дружок Нискин, участковый. Из-за комнаты. Я даже сказала Вальке, что напишу в прокуратуру. Она что-то орала, а на следующий день пришел этот мерзавец Нискин. Он сказал, что у него готово заявление от имени Лиды с ее подписью, датированное задним числом, будто я шантажировала ее, требовала написать на меня дарственную на комнату, чтобы потом продать. Он говорил, что найдет свидетелей и если я буду возникать, то и киллеров найдет, которых я якобы нанимала. Дело, говорил он, я сварганю только так. И я уверена, что такое заявление они на всякий случай подделали.

– О, боже! Это при его положении действительно не трудно. Но все прошло, Нина Георгиевна, успокойтесь! Лида жива, она сможет все опровергнуть. И вообще дело уже в руках нормальных людей. Я скажу мужу, следователи найдут это заявление, если оно есть. Экспертиза покажет, что оно поддельное… Действительно ужас. Вы столько времени страдали, боялись…

– Не в этом ужас, детка. В другом. Думала, умру с этим, но я скажу. Я так страшно их возненавидела, проклинала, но сделать ничего не могла. Если бы я действительно написала куда-то запрос, донос, не знаю, как это называется, мне было бы легче. А так… Они меня парализовали. И тут как-то заходит ко мне сын Зинаиды и спрашивает, нет ли у меня яда от грызунов. Крыса, говорит, у них в комнате появилась. Этого не может быть, в нашей квартире никогда не было крыс. Он ненормальный. Но мне Марина заказывала синильную кислоту для чистки подсвечника… А перед этим, – Нина Георгиевна почти задохнулась. Настя налила ей в чашку воды из графина, она глотнула и продолжила: – Перед этим Валька и Зинка стали страшно ругаться каждый день. Я подслушивала. Зинка требовала какие-то деньги, Валька говорила, что она ей ничего не должна, что деньги в деле, а Зинка свое получила… Короче, воровские разборки. И я дала Леониду яд… И спокойно ждала, когда это случится. Когда случилось, ни о чем не пожалела. Я мстила за Лиду. А теперь… Настя, что теперь? Я готова написать признание.