Лариса Соболева - Спаси меня

Алина была с Денисом, что ее не радовало. Нечаянный порыв, минутная слабость обернулись тривиальными угрызениями совести – идеальная отрава для тех, у кого она, совесть, есть. А мне не следовало поддаваться спонтанному, ни на чем не основанному влечению, теперь было неловко отстранить Дениса. Это будет сильный удар для мужчины, который моментально начнет обрастать комплексами. Сразу последуют вопросы: почему, что не так, тебе было плохо со мной? И как объяснить, что дело не в нем, а в ней? Он столько сделал для нее и, конечно, теперь вправе рассчитывать на ответное чувство, тем более что она дала повод. Вот так по глупости Алина попала в зависимость от себя же самой, тяготилась создавшимся положением и за неимением выхода надела маску капризно-мрачной зануды, втайне надеясь разозлить Дениса.

Денис это списывал на неудачный результат поисков сестры, старался развлечь Алину, но… в этом плане мужчины удивительно нечуткие. До поры до времени ни один не поверит, что партнерша попросту холодна к нему, будет давить на психику назойливой услужливостью, вниманием и любовью, полагая, что только это ей и нужно.

В первый день Денис (у него был выходной) возил Алину на природу, вечером доконал ее филармонией. С чего он решил, что Алина любит попурри из классических опер с опереттами? Грузные тетки и дядьки завывали на все лады, закатывая глаза и поднимая грудь до подбородка – ужасно неэстетично. Очевидно, партий в спектаклях им не досталось по причине возраста, пришлось петь в концертах. Алина скучала, у нее разболелась голова, вдобавок она разозлилась. А злость такая коварная штука, не имея выхода, она оседает внутри энергетическим комом и просто душит. На закуску после неудачного культурного похода – любовь по всем правилам эротики. Засыпая на плече Дениса, Алина думала, каким образом достойно выйти из этой зависимости.

Слава богу, на следующий день Денис работал, Алина валялась в постели до обеда, потом пила кофе и позвонила Макару, мол, какие планы на завтрашний день. И этот ее не порадовал, что-то бессвязно мямлил, Алина бросила трубку.

– Кажется, я застряла здесь навечно, – произнесла она уныло. – Подожду еще пару дней, а потом… потом уеду. В конце концов, Макар может вести поиски Вероник без меня. Найдет их – я приеду посмотреть на сестру. Да, так и сделаю. Пару дней – этого довольно.

– Чего она звонила? – время от времени пожимал плечами озадаченный Макар. – От скуки бесится, что ли?

А ему было не до скуки. Второй день Макар не мог понять логику поведения Вероник, а понимание ведет к раскручиванию клубка, пока же великий сыщик успешно запутывался. И вдруг до него дошло, что пора найти другой принцип расследования, возможно, диаметрально противоположный. Это значит, надо по-новому переосмыслить ситуацию, нащупать иные мотивы преступления. И застрял теперь уже на переосмысливании, блуждая по квартире и выкуривая сигарету за сигаретой.

Вечером в начале девятого раздался звонок, Макар взял трубку:

– Дергунов у телефона.

– Макар, это Севастьян… В меня стреляли!

Этого только не хватало!

– Кто? Когда? – спросил он без паники.

– Только что… Возле дома… Кто – я не разглядел… Макар, что делать?

– Вызывай милицию.

– Я надеялся, что ты… вы подъедете…

– Уже еду. – Макар положил трубку и вздохнул: – Не дадут побыть с умными мыслями наедине.

Он приехал на такси, милиции еще не было, позвонил на мобилу:

– Севастьян, я прибыл.

– Заходите, открываю.

Громко щелкнул автоматический замок, Макар вошел во двор. Шикарная тачка Севастьяна стояла сразу за воротами, а не в гараже. Проходя мимо нее, Макар остановился, присвистнул – со стороны водителя окно было прострелено.

– Заходите, – глухо позвал Севастьян, показавшись в дверях.

Войдя в дом, Макар плюхнулся в кресло, вытянул скрещенные ноги и уставился на хозяина. Он выглядел неважно. Непривычно взъерошенный, бледный, перепуганный, с трясущимися руками.

– Ну, рассказывай, Севастьян, – сказал Макар.

Тот сначала схватил пачку сигарет, сунул одну в рот, но не прикурил, а зачастил, как баба, захлебываясь словами:

– У меня кончились таблетки от головной боли, я поехал в аптеку. Обернулся за каких-то полчаса. Открыл ворота пультом… они на дистанционном управлении… Хотел въехать и вдруг… выстрел! Бабахнул так, что все собаки разлаялись.

– И как же стрелок промахнулся? Я видел стекло, пуля должна была попасть точно в голову.

– Так в этом-то и есть мое везение, – возбужденно воскликнул Севастьян. – Перед выстрелом пульт выпал из рук! Представляешь? Я выругался и наклонился, шарил рукой по дну… В этот момент и… выстрелили. Я жив – и это чудо. Теперь верю в чудеса.

Он и смеялся, как дурак, и мгновенно переходил из состояния эйфории в уныние, даже слова как-то мямлил.

– Ты пьян? – заметил Макар.

– Нет, нет… Ну, чуть-чуть выпил. Голова прошла сама собой. Выстрел вылечил… Ха-ха-ха… В общем, я выпил, чтоб не чокнуться.

– Что было потом, после выстрела? – спросил Макар.

Севастьян сделал затяжку, но сигарета не горела. Он прикурил от зажигалки, выпустил густую струю дыма, затянулся второй раз, только после этого ответил:

– Потом? Удар по стеклу я тоже слышал, глянул на окно… я же согнутый был, но понял, что стреляли в мою машину… в меня стреляли. Голову повернул и посмотрел на окно, а там… Я понял, что надо срочно въехать во двор и закрыть ворота… Хотя нет, это я сейчас понимаю. А тогда действовал бессознательно, механически. Не выпрямляясь, я въехал во двор. Вслепую! Клянусь! Мотор же не выключал, а машина на автоматике. Потом сразу пультом ворота… Все так быстро произошло… Кто стрелял – не видел.

– Милицию вызвал?

– Да, конечно. А как же! Я выпью, а? Будешь?

– Нет, – отказался Макар. Странно, выпить его не тянуло. – Да и ты не набирайся, милиции придется все повторить. К тому же у тебя сотрясение.

Севастьян покивал, но к совету отнесся наплевательски. Он опустошил рюмку, затем вторую. И без закуски. Милиция приехала, а он почти не вязал лыка. Но что-то там рассказывал, махал руками и повторял, что он счастливчик, баловень судьбы.

Его ошибка заключалась в том, что он не оставил машину на улице, хотя парню после выстрела было не до того. Севастьян не мог точно сказать, в скольких метрах от ворот он остановился, а это было важно. Его доканывали вопросами, он раздражался, при этом умудрялся сбегать в дом и принять пятьдесят грамм, вскорости Севастьяна развезло окончательно.

– От него толку ноль, – разозлился старший группы после бестолковщины, длившейся полтора часа. – Какие показания он может дать?

– Ребята, поймите мужика, – вступился Макар за Севастьяна, который подпирал собой стену и уже ни на что не реагировал. – В него не каждый день стреляют, не привык.