Юлия Алейникова - До последнего удара сердца

– Слушаю, – строго ответил Володя, по привычке сосредоточенно хмуря брови.

– Владимир Александрович? Меня зовут Евгения Потапова, я по поводу Марины Кольцовой, вас ее родители предупреждали, – проговорил в трубке звонкий женский голос.

Ах да, журналистка, тут же припомнил адвокат. Ну вот, еще один отягчающий фактор. Иметь дело с журналистами ему приходилось не часто, потому как дела он вел хоть и тяжелые, но самые обыкновенные, и клиенты его были люди не публичные, а если и случалось ему пару раз сталкиваться с журналистской братией по чистой случайности, ничего хорошего для его клиентов из этого не выходило. Но от Потаповой деваться Володе было некуда, потому как благодаря ей дело Кольцовой и свалилось ему на голову.

– Добрый день. Слушаю вас, – проговорил Володя без всякого энтузиазма.

А через час он уже сидел с этой самой журналисткой в кафе и уплетал за обе щеки грибной суп со сметаной. Журналистка тоже оказалась голодной и от него не отставала. Они еще даже толком разговаривать не начали, а только поглядывали друг на друга изучающими взглядами, не забывая работать ложками.

– Не плохо у них тут готовят, – заметил Володя, отодвигая пустую тарелку и с нетерпением поглядывая на официантку, расставляющую на столе тарелки с горячим.

– Да, я иногда здесь обедаю. Когда поблизости бываю, – согласно кивнула Женя.

Адвокат Скрябин на первый взгляд ей понравился. Он не выглядел избалованным и капризным, а наоборот, усталым и очень занятым. И манеры у него были самые простецкие, без выпендрежа. Главное, чтобы он еще и специалистом оказался хорошим, осторожно размышляла Женя, готовясь перейти к делу.

Володя уже заморил червячка и теперь не спеша жевал отбивную и рассматривал журналистку. Хоть про нее и говорили, что она ведет авторскую передачу и является автором скандальных разоблачений, по ее виду он об этом не догадался бы. Обычная девица, очень молодая, с живым подвижным лицом, стройная, просто одетая. И держится без всякого апломба. Последнее особенно говорило в ее пользу. Обычно мало-мальски известные люди начинали задирать нос, намекать на свою публичность и всячески выпячиваться. Хотя большинство из них ничего из себя ровным счетом не представляли, так, спесь одна на ровном месте. А может, она хитрее, чем кажется, играет в «своего парня», а на деле – записная стерва и весь мозг потом вынесет. Прикинется этакой лисой, а потом по телику такое про себя увидишь, что месяц на улицу выходить не захочется. А потому бдительность терять не будем, решил для себя Володя, дружелюбно улыбнувшись журналистке.

– Владимир Александрович, – оторвавшись от еды, обратилась к адвокату Женя. – Вы уже успели ознакомиться с делом и встретиться с Мариной?

– Да, – кивнул Володя, откладывая приборы.

– И что вы думаете о ее деле? У вас уже сложилось какое-то мнение? – замерев от ожидания, спросила она. «Приближался решающий момент», как любили говорить спортивные комментаторы.

– Да, – сухо ответил Володя, не спеша с развернутым ответом.

– И? – поторопила его Женя.

– Если вас интересует мое мнение: или ее ловко подставили, или она виновна.

Ну, хорошо хоть «или-или», подумала про себя Женя.

– Вы не могли бы подробнее рассказать мне об убийстве Кольцова, а то я имею о случившемся весьма общее представление, – попросила она. – А мне хотелось бы иметь больше фактов, потому как по просьбе Марининых родителей я собираюсь доказать ее невиновность. Во всяком случае, попытаюсь, – усмехнулась Женя.

– Знаете, Евгения Викторовна, – наклонив голову, со вздохом проговорил Володя, – честно говоря, я бы ни за что не взял это дело, если бы не Николай Петрович. У меня сейчас такой завал, по три судебных заседания в день. Если на следующей неделе вопрос с Ушаковым не решится, вообще не представляю, как буду справляться. Так что ваша помощь, если вы готовы включиться в расследование, мне очень и очень пригодится.

Женя таким заключением была приятно удивлена, обычно ей советовали заниматься своими делами и в чужие не лезть.

– Можете на меня положиться. Мне деваться некуда, у меня эфир через три недели, и либо я доказываю ее невиновность, либо мне начальство голову отвернет, – честно ответила она. Скрябин отчего-то располагал к откровенности, и вообще, с ним было очень просто общаться, как со старым знакомым, а потому она добавила: – Можете называть меня просто Женя.

– Володя, – согласно кинул адвокат.

– Итак, какие против Марины улики?

– Вот это интересно, – ставя на стол локти и наклоняясь к собеседнице, проговорил адвокат. – В квартире Кольцова были обнаружены ее свежие отпечатки.

– И на чем?

– В точку, – похвалил Володя, журналистка была не глупа. – На стоящем возле раковины бокале с недопитым чаем. Ни на мебели, ни на дверных ручках, ни на орудии убийства отпечатков не обнаружено, – проговорил он со значением.

– Но ведь бокал могли попросту подбросить! – тут же отреагировала Женя.

– Именно. Но это не все. В руке убитого было найдено несколько текстильных волокон…

– …выдернутых из шарфа Марины, – кивнула журналистка.

– В этом шарфе ее видели в день убийства, – уточнил Володя.

– А еще?

– А еще ее волос на пиджаке убитого.

– Да. Вроде бы улик много, но все их несложно подкинуть, – произнесла задумчиво Женя. – А что говорит сама Марина, как она это объясняет и где была во время убийства?

– Она понятия не имеет о том, как бокал попал в квартиру мужа. Сама она там никогда не бывала и даже не знала о ее существовании, квартира была оформлена не лично на Кольцова, а на его фирму. То же с шарфом и волосом. В день убийства Кольцова с мужем не виделась. А вот что касается ее алиби, это еще одна интересная история, – приподняв брови, взглянул Володя на собеседницу. – Кольцов умер, по свидетельству экспертов, между двенадцатью и четырнадцатью часами дня. Кольцова, по ее собственному утверждению, была в это время в салоне красоты на процедурах.

– Так это легко проверить, – пожала плечами Женя.

– Проверили, – кивнул адвокат. – Была. Нюанс заключается в том, что салон, в котором была Марина, располагается в новом жилом комплексе на улице Конной, – загадочно проговорил Скрябин.

– И что с того? – недоуменно пожала плечами девушка.

– Вы не знаете эту улицу? – понимающе спросил Володя.

– Нет.

– Она идет параллельно Староневскому проспекту. Но в этом тоже нет ничего особенного. Особенным оказалось то, что салон имеет служебный вход. Клиентский вход ведет с улицы, а служебный выходит во двор, и дверь салона располагается в двух метрах от входа в подъезд, в котором находится квартира покойного Кольцова, о которой Марине, по ее утверждению, ничего не было известно.