Андрей Шахов - Судный день

- Идиот! - возопил Хан и отвесил довольному собой Харитонову сочный подзатыльник; уж он-то знал, как опасно заводить человека, два года назад наглядно продемонстрировавшего, чего стоит его ярость.

Стасис как завороженный уставился на выбитую в стекле дыру; острые кромки были покрыты бисеринками крови. Инга прикрывала ладонью пораненную щеку и плакала.

Чувствуя происходящую в парне страшную перемену. Хан попытался поправить положение и суетливо забормотал:

- Я приношу свои искренние извинения за этого болвана...

Договорить он не успел: Стасис с разворота влепил ему горячую пощечину и железной хваткой вцепился в горло:

- Извиняешься, ублюдок?

Хан прохрипел что-то неразборчивое, и Стасис почувствовал, как в левый висок уткнулось пока холодное дуло.

- Отпусти его, хмырь! - потребовал Харитонов.

Он не имел опыта общения с разъяренным Стасисом и не знал, что требовать от него что-либо сейчас просто бессмысленно. Отпустив кейс, ладонью освободившейся руки Стасис отбил оружие от виска и, заметив, что другой громила полез под ветровку, сильным ударом ноги в живот сбил его наземь.

Инга вдруг изо всех сил врезала кейсом по голове Харитонова; тот рухнул на пол с рассеченным лбом и явно без сознания.

- Получил свой "дипломат"?! - взвизгнула она, гордая успехом. Но в следующий миг все трое "чернорубашечников" наставили на нее и Стасиса дула мощных пистолетов.

- Отпусти Хана, - хорошо поставленным командирским голосом потребовал один из них.

По ледяному спокойствию направленных на него стеклянных глаз Стасис сразу понял: в отличие от прыгуна Харитонова этот мужик - профессиональный военный или гэбист и нажмет на курок игрушечного в его руке оружия в любой момент и без всякого смятения: для этого достаточно не выполнить отданный приказ.

В зале началась паника. Завидев оружие, посетители завопили благим матом и, давя друг друга, бросились к выходу. Откуда-то из их гущи возникли двое вооруженных полицейских и громогласно велели смутьянам бросить пистолеты на пол и поднять руки за голову.

В ответ на это все трое резко развернулись и, прикрывая собой Хана, открыли по наивным блюстителям правопорядка прямо-таки лавинный огонь.

Почти сразу светловолосый полицейский схватился за левую руку и упал, но вновь продолжил стрельбу. А чернявый стал отступать к окнам, позорно подставляя под огонь пробегающих мимо еще не успевших покинуть зал посетителей.

Оценив ситуацию, хлестким ударом кулаком в челюсть Стасис вынудил Хана на некоторое время забыться и толкнул Ингу на пол, под прикрытие валяющегося без чувств Харитонова. После этого резким и очень сильным ударом в затылок свалил с ног ближайшего "чернорубашечника"; немного отошедший после удара в живот парень в ветровке как раз поднимался и лез под куртку за пистолетом, но под весом свалившегося на него "чернорубашечника" вновь рухнул на пол и, ударившись головой, потерял сознание. Стасис намеревался заняться следующим "плохишом", но тот, прострелянный в двух местах, сам налетел на него спиной, и, падая, Стасис едва успел пригнуть голову, чтобы не удариться затылком об пол.

Лишь через несколько долгих секунд Стасис сумел чуть сдвинуть с себя тяжеленное тело и увидел завершающую фазу перестрелки. Получив пулю в грудь, последний "чернорубашечник" словно поскользнулся и, широко раскинув руки, повалился на пол. Секунду спустя его буквально продырявленный оппонент налетел спиной на окно, пытаясь удержаться, схватил за плечо замершую в ужасе женщину, но, круша стекло, вместе с нею вывалился вон.

- Ты жива? - с тревогой спросил Стасис у недоступной его глазу Инги.

- Ага.

Неожиданно для себя она совладала с сильно отличающимся от швейной машинки пистолетом Харитонова - грохнул выстрел, и с потолка на Стасиса посыпалась белая пыль.

- В самом деле Харитонов не макака, - буркнул Стасис, выкарабкиваясь из-под трупа. - Макака - это ты!

- Но стрелять я теперь умею! - заверила Инга.

Стасис огляделся: если не считать груды мертвых и лишенных сознания "плохих" и лежащего ничком метрах в пятнадцати от них светловолосого полицейского, зал был пуст. Из-за стекол касс на него глазели перепуганные женщины.

Стасис ничуть не сомневался, что у Хана где-то поблизости имеется приличная команда свежих головорезов. И пока они не прибежали за шефом, надо было куда-то скрыться.

- Надо уходить, Стасик, - Инга словно угадала его мысли.

- Надо уходить... - передразнил Стасис. - Надо было и не приходить! На кой черт ты взяла этот кейс? - он резко обернулся и, глянув на окровавленную щеку Инги, позабыл о своей злости. - Здорово порезалась?

- Кажется, кровь уже не идет, - Инга небрежно махнула ладошкой. Переживу!

Один из парней Хана вдруг зашевелился и, сдвигая с себя тяжеленного "чернорубашечника", полез под ветровку. Стасис схватил его за волосы, потянул голову на себя и хлестко врезал кулаком в лоб. Срывая волосы, парень глухо ударился затылком об пол и замер.

На площади загрохотали выстрелы.

"Олега и Игорек!" - вспомнил Стасис о своих друзьях, досадливо дернул плечом и с отвращением глянул на лежащего рядом окровавленного "чернорубашечника". Перебарывая брезгливость, он взял из его руки пистолет и стал шарить по его карманам в поисках запасной обоймы.

- Ты тоже поищи патроны, - велел он Инге.

- Этого я делать не буду! - насупилась она.

- Давай быстрее!

- Ты что? Я не могу!

- Но пистолет у Харитонова взяла.

- Он еще теплый был.

Стасис обалдело глянул на Ингу.

- Я не выношу мертвецов!

Стасис хмыкнул, покачал головой:

- Ничего ему от кейса не сделается - горилла еще та! - он понял, что патронов у обыскиваемого нет, взял валяющийся неподалеку еще один пистолет.

- Делай, как я!

Он встал и, держа в вытянутой руке один из пистолетов, правым плечом вперед на широко расставленных ногах направился к выходу.

- Я так не смогу, - пролепетала Инга. - У меня же мини. И "дипломат"!

***

Радченко отодвинул папку на край стола, глянул на часы. До окончания рабочего дня оставалось уже совсем немного. И этот небольшой отрезок надо было как-то перетерпеть. Геннадий Сергеевич был типичным русским работоголиком, из тех, кто, если что в кайф, вкалывает круглые сутки, но в противном случае (и чаще всего) страдает от неуемной тоски, перебирает в памяти все известные оправдательные поговорки типа: "Работа дураков любит", и пытается думать о чем-нибудь прекрасном.

- Юри, а что получится, если скрестить ежа и удава?

Райсмик оторвался от бумаг и озадаченно глянул на шефа:

- Что за вопросы?

- Ежа знаешь? - спросил Радченко.

- Ну.

- А удава?

Райсмик криво усмехнулся, протер покрасневшие за день глаза.

- Видел в зоопарке.