Ирина Градова - Врачебная ошибка

Тем временем Кадреску следил за напряженной работой мысли, отражавшейся на лице собеседницы. А лицо у нее было подвижное и интересное. Даже самый льстивый критик не назвал бы Георгиади красоткой, но было в ней что-то, невольно притягивающее внимание. Внешность явно восточная – хорошо очерченные скулы, острый подбородок, изогнутые дугой ухоженные брови и пронзительный взгляд серых глаз. Минимум морщин: очевидно, женщина следит за собой, а потому, хотя и не выглядит моложе своих сорока девяти лет, отлично сохранилась. Леонид представил себе, какова она в постели – он всегда представлял это, впервые встречаясь с представительницей противоположного пола старше восемнадцати, хотя те, кто моложе тридцати, уже давно его не привлекали. С Георгиади, пожалуй, он бы не отказался от парочки кульбитов… Если бы не работа, конечно: как можно спать с тем, кого рассматриваешь разве что не под микроскопом? Самое интересное, что она, похоже, думает о том же. Леонид разбирался в женщинах и не мог не видеть, с каким интересом смотрит на него собеседница. Больше всех качеств Кадреску ценил в дамах наличие серого вещества, а Георгиади в этом определенно не откажешь. Однако Лицкявичусу бы такое не понравилось. Не то чтобы Леонид боялся расстроить босса, но Андрей был одним из тех немногих, к кому патолог испытывал искреннее уважение, а потому не хотел его разочаровывать.

Что ж, он узнал, что хотел: Георгиади не так уверена в своем диагнозе, как хочет показать, просто она не ожидала, что ее мнение подвергнут сомнению. Перед визитом сюда Леонид изучил «предмет» исследования и пришел к выводу, что хирург окажется крепким орешком. У нее хорошие связи не только в Комитете здравоохранения, но и в министерстве, она знакома с губернатором и даже вхожа в его дом. Это означает, что она сделает все, чтобы выбраться из неприятностей, напряжет всех, кого знает, и, скорее всего, выйдет сухой из воды, даже если виновата.

– Что же мне делать, Агния Кирилловна? – Жанна была в панике. – Меня уволят, да?

Я сама позвонила ей, по-прежнему не в состоянии избавиться от чувства вины, а она попросила о встрече. Мы пересеклись в кафе «Жили-были» на Невском проспекте. Обычно это место оживленное, но, хотя была суббота, народу оказалось немного.

– Елена Георгиевна говорит, что, если все подтвердится, Добров определенно тебя не оставит, – печально подтвердила я.

– И что тогда? Не так-то легко найти работу в другом месте, особенно если на тебе висит обвинение во врачебной халатности!

– Погоди пороть горячку! Еще ничего не известно…

– Да что тут неизвестного-то?! Ошибку могли допустить либо я, либо Шемякина, а Ладога тут вообще ни при чем; если уж начистоту – он, может, и обязан убедиться в том, что все сделано правильно, но вы ведь и сами понимаете, что на практике это совершенно невозможно!

– А как ты думаешь, кто из вас виноват?

– Вы ведь работаете с Шемякиной давно? – вместо ответа спросила Жанна.

Я кивнула.

– Как она… В смысле, она позволяет вам себя проверять?

– В этом никогда не было необходимости.

– Вот именно! Она меня к столу для медикаментов и близко не подпускает – видимо, считает недостаточно компетентной. На первых порах я пыталась спорить, но сами знаете, как Шемякина ведет себя, когда оспаривают ее профессионализм!

– А в тот день ты пыталась проверить, что она готовит для анестезии?

– Да. Но она вела себя агрессивнее, чем обычно. Честно говоря, я решила, что у нее дома нелады – все-таки иметь такого сына…

– Ты о чем сейчас? – насторожилась я.

– А вы не знаете? – Глаза девушки недоверчиво округлились. – У Шемякиной же сын – наркоман!

Надо же: работаешь с человеком, работаешь, а потом внезапно оказывается, что ты его абсолютно не знаешь!

– Ты уверена в том, что говоришь?

– Да все знают, Агния Кирилловна! – развела руками Жанна.

Это все проклятая дистанция, черт бы ее побрал! И в институте, и во время ординатуры анестезиологи не уставали повторять: держи дистанцию со своей анестезисткой, а не то и не заметишь, как вы поменяетесь местами! Страх такой перспективы преследовал меня с первой операции, и я так старалась не допускать фамильярностей, что, похоже, забилась в кокон, из которого ничего не видать. С некоторыми работниками других отделений я общаюсь гораздо ближе, чем с собственными коллегами, и ни разу об этом не пожалела. До этого самого момента.

– Как то, что сын Киры наркоман, могло повлиять на случившееся?

– Да я и не говорю, что повлияло, только в тот день она была злая как собака, на всех покрикивала, даже на Ладогу. Вы ведь знаете его – он парень неконфликтный, потом, опять же, надо скидку на возраст делать: бригада молодая, а Шемякина старше всех, да и в нашей больнице уже лет тридцать работает… Короче, я решила, что дешевле будет оставить ее в покое и позволить заниматься своим делом. Вы говорите, что никогда на нее не жаловались, и я не слышала, чтобы жаловались другие, поэтому… Я, конечно, виновата – надо было на все наплевать и проверить, ведь я видела, что с ней что-то творится!

Я задумалась. Во время визита к Кире мне не показалось, что она находится в расстроенных чувствах, а ведь с момента смерти пациентки прошло совсем немного времени! И она была полностью уверена в своей правоте, пытаясь заставить меня поверить, что Жанна недостаточно внимательна в силу возраста и характера.

– Если это правда, Жанна, – сказала я наконец, – мы во всем разберемся. Я обещаю, что постараюсь выяснить все обстоятельства, и если окажется, что проблема в Шемякиной, думаю, тебе удастся выкрутиться!

– Помогите мне, Агния Кирилловна! – умоляюще сложила руки девушка, с надеждой глядя на меня. – Ей-богу, не виновата я в том, что случилось!

Но у меня и своих проблем хватало. Не успела я расстаться с Жанной, как позвонила Абель с просьбой о встрече. Неужели мне придется чуть не каждый день видеться с адвокатом – прямо вторая работа! Причем каждая такая встреча изматывает меня гораздо сильнее, чем целый день у операционного стола.

– У меня плохие новости, – сказала она, едва мы поздоровались. Я уже привыкла к такому предисловию, но каждый раз оно резало мне слух, заставляя предполагать всякие ужасы. – Вы нашли няню?

– Еще нет, но я обратилась в агентство.

– Хорошо, это уже прогресс, – похвалила Абель. – Адвокаты вашего муженька без дела не сидят – вот, взгляните, – и она выложила на стол пухлый конверт.

– Что это? – спросила я, боясь прикоснуться, словно оттуда могла выползти гадюка.

Со вздохом Абель сама раскрыла конверт и вывалила на стол пачку снимков. На каждом из них были я или Лариса. Я выхожу из больницы. Я и Лариса идем с колясками по улице. Лариса с двумя колясками на детской площадке…