Алексей Макеев - Невеста смерти

— А у нас выходные впереди, торопиться некуда, — заметил Лев. — Саша! Неси лезвие!

Всю ночь им сидеть не пришлось, но два часа они на это убили. Гуров попытался сам, но очень скоро отказался от этой затеи — зрение было уже не то, хоть и слабая, но дальнозоркость имелась, а очки он пока принципиально не носил. Орлов даже пробовать отказался — еще испортит, чего доброго. Крячко водрузил на нос очки — он-то их как раз при необходимости надевать не стеснялся — и принялся осторожно резать, но лезвие постоянно соскальзывало ему на пальцы, и он, плюнув, отдал все Саше, буркнув при этом:

— Ты догадался, тебе и воплощать свои гениальные идеи в жизнь, а мы старые уже для таких вещей!

Парень ничего не ответил, взял сапог с лезвием и сел в кресло под торшером. А вот Петр, Лев и Стас смотрели на него, пригорюнившись, и думали в этот момент о том, что молодость уже давно прошла, зрелость тоже незаметно миновала, и никакой опыт, никакие знания не заменят молодых ловких рук и зорких глаз. Потом грустить им надоело, они подошли поближе и стали наблюдать, как Саша даже не по миллиметрам, а по микронам осторожно увеличивает отверстие.

— Ты смотри! — восхитился Стас. — Действительно, тайник! Ну, Сергей! Ну, голова! А у Сашки нашего голова ничуть не хуже! Ведь догадался же, где искать!

— Не стойте у парня над душой! Не действуйте ему на нервы! — рявкнул Гуров.

Они отошли от кресла и сели за стол, но на Сашу все равно периодически поглядывали, в том числе и сам Гуров. А парень все возился и возился, вертя сапог и так, и эдак, подрезая что-то то с одной, то с другой стороны, и наконец сказал:

— Все!

Сорвавшись с места, все трое рванули к нему так, что чуть стол не снесли.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Крячко.

— Вот! — и Саша протянул им на ладони кусочек фотопленки.

Лев первым схватил пленку, посмотрел ее на свет и увидел, что это два кадра, на которых был снят какой-то мужчина: в профиль и в три четверти поворота головы.

— Господи! — простонал он. — Если ты есть, яви свою милость и сохрани Сергею жизнь! Цены этому человеку нет!

— Да что там? — чуть не заорал Орлов.

— Видимо, это и есть тот человек, который стоит за Рогожиной, — ответил Лев.

И Орлов, и Крячко, и Вилков по очереди посмотрели эти кадры, и Стас буркнул:

— Да здесь хрен что разберешь! Печатать надо! Только где? У нас? Отпадает!

— Дожили! В родном управлении приходится работать, как в тылу врага! — поддержал его Петр.

— Можно в обычном фотоателье, — предложил Саша. — Ведь есть еще люди, которые на пленку снимают.

— Да эту пленку из рук выпускать нельзя! Вдруг с ней что-нибудь случится? — возразил Крячко.

— Ладно! Давайте ее мне, — сказал Орлов. — Наведаюсь по старой памяти к одному фотографу. Думаю, не откажет — я его когда-то здорово выручил.

— Только ты, Петр, повод посерьезнее найди, чтобы подозрений не вызывал, — посоветовал Гуров.

— Ну, ты поучи меня еще! — хмыкнул Орлов, но объяснил: — Наша с супругой свадебная фотография совсем от времени выцвела, вот я ему пленку и отнесу, чтобы новую напечатал. А попутно и остальные вопросы решу. Меня другое заботит — под каким соусом к палате Сергея охрану поставить?

— А давайте мы его убьем? — предложил Саша.

Все на мгновенье замерли, а потом медленно повернулись к нему — глаза у всех были размером с царский пятак, а выражение лиц уж вовсе неописуемое.

— Ну, я имел в виду, что он якобы умер, а на самом деле он так и будет там лежать, но уже под другой фамилией, — пояснил парень.

— Саша! Ты нас больше так не пугай, — сдавленным голосом попросил его Стас, — а то ведь я рядом с ним с инфарктом лягу.

— А что? — поддержал Сашу Лев. — Это мысль! Возле палаты мы действительно охрану посадить не сможем, а вот в саму палату?

— Вообще-то я с начальником госпиталя могу договориться, но реанимация не безразмерная. А если там потребуется место для настоящего больного? Нашего человека оттуда тут же попросят. Переведут, предположим, в обычную палату. Ну, днем он, конечно, сможет возле отделения реанимации ошиваться, а ночью? Сергей сейчас в таком состоянии, что ни пистолета, ни ножа не надо — отключил на несколько минут аппаратуру, и все!

Все молчали и напряженно думали, ища выход из положения. Наконец Гуров сказал:

— А попробую-ка я решить эту проблему, но сначала мне нужно встретиться с одним человеком. Если все получится, то Сергея если и не переведут в другую больницу, то охрану ему точно обеспечат.

— Не хочешь сказать, с кем? — спросил Орлов.

— Если все получится, тогда и скажу. Но ехать надо немедленно. Сейчас переоденусь, приведу себя в порядок и поеду.

— Ты на время посмотри! — кивнул на часы Крячко.

— Ничего! Стерпит! Я же в свое время стерпел! — зло ответил Лев. — Так что давайте расходиться. Встретимся завтра вечером, чтобы обсудить новости, но вот где? Два раза в одном месте нельзя.

— Предлагаю у меня, — сказал Стас. — Жена на даче, так что поговорим без помех.

— Хорошо, — кивнул Гуров. — Но эту ночь проведешь здесь — ты выпил, и за руль тебе садиться не стоит.

— Бутылка водки на четырех здоровых мужиков? Да под хорошую закусь? — возмутился Крячко. — От такой дозы и воробей не захмелеет.

— Стас! Пока мы не знаем, какие силы против нас задействованы, нужно быть предельно осторожными. Тормознут тебя принципиальные гаишники, и что? Запах-то в карман не спрячешь! У тебя начнутся проблемы, и нас станет на одного человека меньше. Нельзя давать им повод к нам прицепиться!

— Это где же ты принципиальных гаишников видел? — ехидно начал Стас, но под укоризненным взглядом Гурова смешался и махнул рукой: — Ладно! Переночую здесь! Сам-то на чем поедешь?

— Такси вызову, — пообещал Лев.

— Не надо! — покачал головой Орлов. — Пока ты будешь себя в порядок приводить, Фомич меня отвезет и за тобой вернется. Там подождет и доставит обратно домой.

— Чего старика ночью гонять? — попытался отказаться Гуров.

— Да он только рад будет, что настоящим делом занят. Все в бой рвется! — усмехнулся Петр. — Да и безопаснее это — мою-то машину не тормознут.

Гуров подумал и согласился. Крячко остался у Саши, Лев проводил Орлова до машины, где Петр объяснил водителю, что тому предстоит сделать, и уехал, а Лев пошел домой.

Едва взглянув на мужа, Мария сразу же поняла, что все возможные вопросы в целях сохранения семейного если не счастья, то спокойствия следует отложить на неопределенное будущее — когда Лев в таком состоянии, его лучше не трогать. Это раньше она не удержалась бы и стала выяснять, где его сумка, между прочим, очень дорогая, почему он в таком помятом виде и небрит, но прожитые вместе годы научили ее вовремя прикусывать язык. Она только поняла, что у мужа случилось что-то очень неприятное, о чем он, если захочет, может быть, потом и расскажет, но особо надеяться на это не стоило, скорее всего, промолчит, но к этому она тоже уже привыкла. Так что Мария ограничилась только произнесенным нейтральным голосом приветствием и вопросом: