Андрей Мягков - Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало

Перед глазами отчётливо, в мельчайших подробностях всплыло вчерашнее происшествие.

Эту шофёрскую «стоячку» на Неглинке Мерин предпочитал всем остальным: недалеко от конторы, быстро, дёшево и невкусно — не растолстеешь. Свободных столов было много, он облюбовал один из них, но тут же рядом поставил свою тарелку человек в низко надвинутой на глаза форменной шофёрской фуражке и тёмных очках. Ел он быстро, торопился. Мерин невольно подумал: как ни падают деньги в цене, а заработать всем охота — быстро отобедал, глядишь, лишняя десятка в кармане.

Таксист доел котлету, разложил перед собой лист бумаги, написал на нём что-то, сложил вчетверо, поставил сверху солонку, придвинул сооружение к Мерину.

— Посоли. Котлета несолёная.

И пошёл к выходу.

Мерин проводил его удивлённым взглядом, развернул записку. Неровный, корявый почерк: В очереди на Ленинградке, где меняют валюту, предлагают билеты на самолёт в Америку, если согласишься взять за бугор шубу.

Подписи не было.

Вчера он не то чтобы совсем не обратил внимания на странный эпизод, в висках даже несильно застучало, но дальше этого дело не пошло — помешала текучка. А вот теперь… Опять эти проклятые шубы.

Значит так: если тебе делают подарок, надо обязательно его принять, чтобы не выглядеть невежей. Даже если подарок этот грозит взорваться у тебя в руках. Чибилин — это, несомненно, подарок, только надо очень осторожно и умело им воспользоваться. И тут не обойтись без обыска на Басманной улице в доме 17 — обыска внезапного, неожиданного, как снег на голову в разгар знойного лета. Никаких санкций ждать нельзя, ни в коем случае, это будет преступлением. Любая оттяжка времени — на руку бандитам. Сегодня же. Немедленно. С убийцами — их же методами — учила Клеопарта, правда, тут же добавляла: если по-другому нельзя. А в данном случае — именно так: нельзя по-другому! Так, с обыском ясно!

Мерин включил зажигание, взревел двигателем, помчался в сторону Петровки.

Чибилин, Чибилин, Чибилин, дайте мне этого Чибилина, и я переверну земной шар — кажется, что-то подобное утверждал товарищ Коперник. Только бы не опоздать! Его сдают! Это ясней ясного: Чибилина сдают. Теперь — кто?! Кто сдаёт Чибилина, почему сдаёт и с какой целью? Три вопроса, ответ на которые потрясут мир.

Он вбежал в проходную МУРа, махнул перед носом охранника пропуском, влетел в кабинет, схватил телефонную трубку.

— Филя, ко мне, быстро. Сашку и Бельмана захвати. Я жду.

Он был уверен, что ребят уговаривать не придётся. Хотя, дойди «обыск без санкции» до самого верха, карьерка может сильно тормознуться и заржаветь. Ну ничего, другого выхода нет. В любом случае — он один за всё в ответе. Клёпа тоже, конечно, но ей не привыкать.

У дома № 17 по Басманной улице остановился «жигулёнок». Из него выскочили два человека — Анатолий Филин и Сергей Бельман.

— Толь, вон автомат. Давай звякнем ещё разок.

— Звякай. Два, два, девять, семнадцать, тридцать семь.

— Я помню.

Филин, не останавливаясь, помчался к дому. Сергей подбежал к телефонной будке, схватил трубку…

В тёмной с зашторенными окнами комнате надрывно зазвенел телефон. Семён Дибцев, не обращая на него внимания, неподвижно сидел в кресле рядом с входной дверью.

На лестничной площадке Филин достал из портфеля связку длинных отмычек, вставил одну из них в замок на двери с номером 41, какое-то время двумя руками вертел её в разные стороны, ловил совпадение нарезок.

Подбежал запыхавшийся Бельман, сообщил тихо:

— Не подходит, нет никого.

— Я понял. — Филин вставил в замок другую отмычку, покрутил, прислушиваясь.

Раздался слабый щелчок — дверь поддалась.

Когда снаружи послышался характерный скрип открываемой двери, Дибцев метнулся к окну, скрылся за плотной партьерой. Вынул из кармана револьвер, неслышно убрал рычаг предохранителя.

Анатолий Филин жестом указал Сергею на верхнюю площадку, сказал шёпотом: «Жди там». Вошёл в квартиру, закрыл за собой дверь.

Бельман поднялся этажом выше, занял позицию, держа дверь под наблюдением.

Филин постоял несколько минут в прихожей. Когда глаза привыкли к темноте и стали различать предметы, он бесшумно ступил в комнату.

Квартира была обставлена дорогой стандартной мебелью: светлые кожаные кресла, диван, журнальный столик с прозрачным стеклянным верхом, длинная деревянная стенка, инкрустированная медным шнуром «под старину». На полках — телевизор, магнитофон, видеокассеты, несколько книг. Светящийся бар — стопки, фужеры, напитки, початый блок сигарет Мальборо. В нижнем ящике — постельное бельё, коробки, свёртки, посуда. Верхний ящик был с замком, но не заперт на ключ. Здесь лежали несколько пачек стодолларовых купюр, сберкнижки, пустые бланки международных авиабилетов…

Резко зазвонил телефон. Филин вздрогнул от неожиданности, на мгновение замер. Когда всё стихло, он продолжил осмотр: полистал бланки билетов, открыл шкаф: костюмы, куртки, рубашки, джинсы. Две норковые шубы. Новые, с бирками Союзмехэкспорт г. Тобольск. Письменный стол был завален нераспечатанными коробками «мэйд ин Америка». Тут же на видном месте лежал пистолет Макарова. Филин носовым платком аккуратно уложил оружие в полиэтиленовый пакет, спрятал в портфель. Затем он бегло осмотрел кухню, ванную комнату, туалет, потоптался в прихожей и вышел на площадку, захлопнув за собой дверь.

— Ну что? — Бельман свесился через перила.

— Подстава. На идиотов. Обидно.

— До слёз.

— Подежурь. Должны. Не зря. На ночь. В машине. — Филин произнёс довольно длинную для себя фразу и быстро побежал вниз по лестнице.

Сергей занялся дешифровкой. Получилось довольно складно: «Надо здесь подежурить, кто-то должен объявиться — не зря же они эту липу сварганили. Надо покантоваться до вечера, на ночь его, Бельмана, сменят ребята, которые сидят внизу, в машине». Ну что? Спасибо и на этом.

Дибцев вышел из-за шторы.

Кухонные окна выходили в огромный, беспорядочно заставленный автомобилями двор. Он приник к одному из окон, проследил, как пришелец открыл дверцу «жигулёнка», закинул портфель на заднее сиденье, ловко развернул машину и выехал в арку соседнего дома.

Телефонный аппарат находился в комнате на письменном столе. Дибцев набрал несколько цифр, но передумал, положил трубку на место. Затем достал из бара початую бутылку виски, сделал несколько глотков. Другую, нераспечатанную, сунул в карман плаща, вышел в прихожую, на цыпочках подкрался к входной двери, прислушался. Открыл дверь на цепочку, оглядел площадку. Тишина на лестнице его успокоила — ничего ему сейчас так не хотелось, как поскорее отсюда убраться. Он закрыл входную дверь на ключ и вызвал лифт.