Мила Бограш - В Plaz’e только девушки

– Это, Василиса, называется «промышленный шпионаж»… – вкрадчиво улыбнулся Петр Петрович.

– Спасибо, что предупредили, – еще больше перепугалась я, – разумеется, мы не станем так… экспериментировать.

– Разве что в последний раз, – неопределенно заметил он.

– То есть? – воззрилась я на искусителя.

– Вы понимаете, почему погиб Гребнев? – спросил он.

– Ну, это все не так просто. Причин много. Ему стало скучно придумывать игрушечные криминальные войны типа «Сыщик ищи вора», надоели карамельные герои. Уж он-то знал, что в жизни есть вещи трагичнее, изощреннее. Неожиданно вышел на такую тему и решил написать. Это был роковой выбор. Но уж слишком ему обрыдло быть мифическим Егором Крутовым, безымянным автором, любимцем читающей толпы. Свое собственное громкое имя, он знал, можно завоевывать только правдой на грани фола… Стоило рискнуть, чтобы…

– …Нет, – не дал мне поделиться своими рассуждениями о творчестве, жизни и смерти Петр Петрович, – причина его гибели одна: в погоне за сенсацией он начал заниматься опасной самодеятельностью. Надо было вовремя поставить нас в известность. А уж наша задача…

– Найти и обезвредить! – вырвалось у меня.

– Вот именно, – одобрительно кивнул он и неожиданно добавил: – и вы нам в этом поможете…

– Я?! Чем?

– Хотелось бы посмотреть на всю эту «кухню» изнутри…

– На какую «кухню»?

– Преступную. Мы проследим весь путь – от московской приемной до места выемки контейнера, но прежде надо узнать некоторые детали: как вербуют курьеров-перевозчиков, кого отбирают, что обещают, насколько посвящают в курс дела. Ну и так далее… Вот здесь ваша киска и пригодится. Надеюсь, вы согласны сотрудничать с нами? – вроде бы спросил он, а показалось, будто за меня же и ответил.

– А это опасно? Для кошки.

– Конечно, могут отловить и хвост накрутить, – так он, видимо, шутил, – но ведь и киска ваша, как я понял, не проста.

– Мне бы не хотелось подвергать животное риску, – не сдавалась я.

– Василиса, если что, мы наградим ее…

По-моему, он хотел добавить «посмертно», но осекся, взглянув на меня, и закончил вполне оптимистично:

– …и обеспечим пожизненной пенсией.

Да, я слышала, они своих не бросают.

– В общем, встречаемся завтра недалеко от офиса… – Петр Петрович продиктовал адрес, – привозите агента.

Даже согласия не спросил.

– И, сами понимаете, наш разговор огласке не подлежит, – напомнил он. – Впрочем, вы девушка не болтливая.

Похоже, он знал меня лучше, чем я сама.

– Можете быть свободны.

Уже не глядя на меня, он наклонился к Рикемчуку:

– Спланируем операцию… – последнее, что я услышала, побыстрее унося ноги подальше от их опасных секретов.

В заданное время мы с Бастиндой подъехали в нужное место. Остановились, как было велено Петром Петровичем, в неприметном соседнем дворе. К моей машине сразу же с двух сторон подошли Рикемчук и давешний серьезный мужчина. Одновременно (видно, привыкли), открыли обе двери. Рикемчук сел на заднее сиденье, Петр Петрович блокировал меня спереди.

– Показывайте, – приказал он.

Я предъявила ему кошку, которую держала на коленях. Он посмотрел ей прямо в глаза, Бастинда взгляда не отвела. Это напоминало встречу двух резидентов в фильме «Мертвый сезон». Мне показалось, «серьезный человек» и кошка сразу поняли, кто из них чего стоит. Петр Петрович взял Бастинду на руки. Бестия прильнула к нему, как к родному. «Надо будет потом экстрасенсу кошку показать, – подумала я, – может, действительно, это реанкарнация Мата Хари».

«Серьезный человек» со стальными нервами кошачьим ласкам не поддался. Небрежно почесал Бастинду за ухом, мол, прибереги, дорогая, свои штучки для простаков из другого ведомства, покосился на Рикемчука. Тот, действительно, смотрел на киску зачарованно. Она, как все женщины, почувствовала истинную любовь, ловко вывернулась из рук Петра Петровича, перебралась к Рикемчуку и уткнулась ему в воротник.

– Ишь ты, – тут же обиделся покинутый, – что это она вас… облобызала?

Рикемчук победно взглянул на него. Похоже, они уже ревновали Бастинду друг к другу. А кошка между тем села на свободное место и стала невозмутимо вылизываться, отвернувшись от них обоих. Определенно, это была роковая кошачья женщина.

– То, что надо… – одобрил Петр Петрович.

Он перегнулся, снова взял Бастинду на руки и надел на нее ошейник. Я присмотрелась – ошейник как ошейник, ничем от других не отличается, только чуть потолще и застежка похожа на пуговку…

– Ну, пора… – скомандовал «серьезный человек».

Я взяла Бастинду, подошла к офису и оставила кошку на крыльце, шепнула: «Действуй, девочка!» Кошка поняла. Она, как всегда, села недалеко от двери и стала тихо мяукать. Скоро на крыльцо вышли покурить сотрудницы. Одна из девушек наклонилась к Бастинде, ласково погладила ее. Кошка потерлась о ее руки, доверчиво заглянула в глаза. Сидя в машине, мы все это слышали и видели на экране монитора.

– Ты моя хорошая, – взяла ее на руки девушка.

– Смотри, блох нахватаешь, – предупредила подруга.

– Да ты чего! Она же в противоблошином ошейнике. Видно, потерялась. Бедняжечка. Ты у нас домашняя, правда? Давай ее покормим.

При этом слове Бастинда замяукала еще жалостливее.

– Проголодалась, моя лапочка! – ворковала наивная благодетельница. – А у меня бутербродики с колбаской есть. Хочешь колбаски, киса? Ну, пойдем…

Бастинда бодро засеменила вслед за ней.

– Слушай, она же все понимает! – восхитилась девушка.

Петр Петрович усмехнулся, мол, наша школа! Они вошли в офис, и мы увидели внутреннее помещение. Девушки прошли сквозь детектор, а хитрая Бастинда скользнула мимо, но на это никто внимания не обратил. В приемной сотрудницы стали кормить кошку. Та аккуратно поела и потерлась в благодарность о каждую из них. Потом свернулась под столом. Из двери кабинета вышел мужчина:

– Зоя, есть кто?

– Скоро подойдут…

Тут кошка неожиданно смело вышла из-под стола. Села напротив мужчины и уставилась на него. Мы увидели его склоненное лицо. Рикемчук и Петр Петрович впились глазами в экран, а я со страхом ждала – ну все! Сейчас он ее как шваркнет…

– Это что такое, Зоя? – и в самом деле грозно сказал мужчина, пока еще не воспринимая киску как одушевленный предмет.

– Ой, Валерий Леонидович, она на нашем крыльце сидела. Потерялась. Я сейчас объявление напишу, может, хозяева найдутся. Жалко кошечку.

Бастинда подошла к мужчине и упала перед ним на спину. Ее трогательная поза с беспомощно поднятыми лапами будто говорила: «Делай со мной, что хошь. Я вся твоя…» Это его обезоружило. Как большинство жестоких людей, он был сентиментален. Опустился на корточки, почесал ей живот. Кошка замурлыкала.