Марина Серова - Кто первым бросит камень

Когда мне исполнилось семь, я пришел в школу, как все дети. В первый же день я понял, насколько отличаюсь от своих сверстников. Я не понимал их, они — меня. Мне мои ровесники казались дикими мартышками, я им — пришельцем с другой планеты. То есть я сейчас это понимаю, а тогда не мог взять в толк, почему меня первого сентября одноклассники заперли в туалете.

После этого меня забрали из школы. Учителя сказали маме, что меня нужно показать психологу.

Школьный психолог направил меня на освидетельствование на комиссию. Мама не хотела вести меня туда, но без заключения этой комиссии нам не дали бы справку, разрешающую обучение на дому. Я прекрасно помню этот день. Рядом с нами в очереди сидели дети, которых признали необучаемыми. Они ждали, когда их переведут в коррекционную школу.

Во время осмотра я заплакал. Со мной случилась истерика. Я им такое устроил, что мне вызвали «Скорую».

После этого папа сказал, что больше не позволит калечить мою психику каким-то коновалам. Он где-то нашел знакомого психиатра, и всю мою жизнь меня водили к нему.

Его фамилия Капушонок. Лысый такой дядька. Ух как я его ненавидел!

Он сказал родителям, что в школу меня водить нельзя — это опасно для меня, а надо обучать на дому. Дальше я учился экстерном. Мне это было раз плюнуть — я ведь ничем, кроме учебы, и не занимался. Когда отец женился на Деборе, мне наняли Федора, и дальше я занимался с ним. Его я тоже ненавидел. Он всю жизнь был влюблен в маму. Толстый, старый, а туда же!

Артем по-детски шмыгнул носом.

— Когда отец уехал, я надеялся, что теперь буду жить как все. Но папа строго следил, чтобы мама соблюдала режим, который он придумал для меня. Завтрак, два часа математики утром, потом гимнастика, потом компьютерные технологии, потом обед, после обеда остальные предметы по программе, затем прогулка, а затем еще три часа занятий.

— У тебя что, и правда выдающиеся способности? — поинтересовалась я.

Артем усмехнулся:

— Самые обычные, честно говоря. Но вы тоже достигли бы успеха, если бы по восемь часов в день занимались чем-то. Думаю, папе просто льстила роль отца маленького гения. Да, пап?

Киприанов-старший сидел, обиженно поджав губы.

— Не понимаю, Артем, кто тебе внушил эти странные идеи… Разве только твоя мать… Я всю жизнь заботился о тебе, о том, чтобы ты рос и развивался, чтобы у тебя было все самое лучшее, чтобы ты достиг успеха…

— Какого еще успеха? — скривился Артем. — Мне пятнадцать, а я еще девственник, между прочим! Ой, извините! — спохватился подросток, глядя на меня.

— Ничего, не стесняйся! — великодушно махнула я рукой.

— Я всю жизнь, с самого детства слышал каждый день, что я не такой, как все. А я не хочу быть гением! Я хочу жить как все нормальные люди, понимаешь? Еще две недели назад меня провожали в туалет.

— Я сделал для тебя все, что в моих силах, — сказал Киприанов-старший. — А ты… ты мне в душу плюнул!

— Видите? — обратился ко мне Артем. — Вот так всегда. Он меня не слышит. Это еще вопрос, кто тут живет в мире своих фантазий…

— Георгий Иннокентьевич! — сказала я, вставая. — Вы причинили своему сыну огромный вред. Вы понимаете это? Да, как многие талантливые дети, Артем не вписывался в рамки стандарта. Но вы прочитали чересчур много книг по психологии. Слишком акцентировали внимание на странностях мальчика. Создавали ему тепличные условия, изолировали сына от других людей, от сверстников, которые могли бы помочь ребенку социализироваться. Да еще эти занятия… Вы почти довели сына до безумия. Посмотрите, на что ему пришлось пойти, чтобы вырваться из-под вашего диктата? Тема, покажи руку.

Теперь этот психиатр. Ведь вы неплохо платили ему, верно? Вы понимаете, что вы поставили врача в такую ситуацию, что он заинтересован в том, чтобы его пациент никогда не выздоровел?

Ваш сын — никакой не аутист. Аутизм — не совсем болезнь, это иной способ взаимодействия с миром. Артему повезло — он встретил девушку. Она научила его целоваться, и он повернулся лицом к миру. Девочка, сама того не понимая, пробила брешь в той стене, которую вы возвели за эти годы вокруг сына. Тема получил шанс на нормальную жизнь! Позвольте ему использовать этот шанс. Он будет вам благодарен, правда.

Киприанов молчал.

— Бесполезно, — сказал Артем. — Он уже все продумал. Спланировал на годы вперед. Женя, заберите меня отсюда! Отвезите к маме!

Артем шагнул ко мне и схватил за руку совершенно детским движением.

— Ты никуда не поедешь, — Георгий Киприанов смотрел на сына холодно, как на чужого человека. — Ты останешься со мной, будешь жить в этом доме и делать то, что я скажу. Евгения поедет в Россию без тебя. Она не имеет на тебя никаких прав.

— Это правда? — Артем смотрел на меня, как утопающий на плот.

— Да, правда. Ты несовершеннолетний. До тех пор, пока тебе не исполнится восемнадцать твои родители распоряжаются твоей жизнью.

— А я могу уехать с вами?

— Ничего не получится. Если я попытаюсь увезти тебя в Россию без согласия твоего отца, это будет считаться похищением. Тогда мне грозит пожизненное заключение.

Киприанов удовлетворенно кивнул:

— Приятно иметь дело с умным человеком. А теперь убирайтесь.

— Мне очень жаль, — сказала я Теме. — Как только я вернусь в Тарасов, я постараюсь объяснить все твоей маме.

Артем вырвал свою руку из моей и скорее упал, чем сел в кресло.

Георгий слегка придвинул ко мне чек.

— Да пошел ты! — искренне проговорила я, развернулась на каблуках и вышла, стараясь не глядеть на Тему.

Оказавшись на улице, я обнаружила, что уже вечер. Такси доставило меня в аэропорт. Билет на ночной рейс я получила без труда.

— Высокий сезон заканчивается, — сообщила мне девушка за стойкой. И вежливо поинтересовалась: — Вам понравилось в Израиле?

— По гроб жизни не забуду! — честно ответила я.

Я нашла местечко потише, пристроилась на неудобной скамейке и продремала все оставшееся время. Мой инструктор по рукопашному бою учил: «Если нечего делать, то ничего и не делай. Отдыхай, копи силы. А лучше всего спи — потом не дадут!»

До регистрации на рейс оставались считаные минуты. Толпа сонных граждан по неистребимой советской привычке уже образовала небольшую очередь, когда зазвонил мой телефон. Номер, который высветился на экране, принадлежал Георгию Киприанову.

Очень странно…

Минуты две я раздумывала, ответить или проигнорировать… а потом вдруг нажала на зеленую кнопку.

— Алло? Алло, Евгения?! — донесся до меня дрожащий голос Георгия. — Евгения, приезжайте срочно! Только вы можете мне помочь!

Нет, ну каков нахал! Видали?!

— Знать не хочу вас и всю вашу семейку! — ответила я.

— Евгения, я понимаю, что виноват перед вами… но и вы меня поймите… не каждый день узнаешь, что жена хочет вас убить!