Владимир Колычев - Королева шансона

— Какие люди! — воскликнул он.

Ему, конечно, совершенно не хотелось встречаться с бойцом из своей бывшей бригады, но пришлось изобразить бурную радость.

Зато Коваль, не скрывая своих истинных чувств, с ходу врезал ему кулаком в солнечное сплетение, причем на вдохе и со всей силы, как он это умел.

Миша пропустил удар, подался назад, и тут же Иван ударил снова. Обозначил удар ногой в пах, а ударил кулаком в подбородок. Миша мог бы отбить руку, если бы не сбитое дыхание…

От удара в подбородок он поплыл, и тут же Коваль снова ударил его в живот. И бил до тех пор, пока Миша беспомощно не завалился на бок.

— За что, братан? — в недоумении глядя на Коваля, простонал он.

— А ты думаешь, я не знаю, кто нас ментам сдал? — взревел Иван.

— Это не я!

— Ты!!! — заорал Коваль. И опустил ему на голову свою кувалду…

Когда Миша пришел в себя, Коваля уже не было. Но как вскоре выяснилось, вместе с ним ушли и его пацаны. Вернее, все бойцы остались на месте, но ушло их уважение к своему «смотрящему». Братва поверила Ковалю, а это значило, что впереди Мишу ждали трудные времена.

Впрочем, бояться нечего. Он много раз выкручивался из, казалось бы, безнадежных ситуаций. Сможет выпутаться и сейчас. Еще и Коваля поставит на понятия…

В тюрьме система распознавания «свой-чужой» работает четко. Но и смена кодов может произойти очень быстро. Сейчас Миша еще пока свой, но кое-кто уже смотрит на него как на чужого. И если «смотрящий» по зоне Шмат скажет неправильное для него слово, то братва вообще перестанет с ним считаться. И это в лучшем случае.

— Я на хате был, когда менты навалились. Об этой хате только Кустарь знал, — покосившись на Мишу, угрюмо сказал Коваль. — Только он и мог меня сдать.

— Об этой хате и Лагут знал.

— Лагут здесь ни при чем, — покачал головой Коваль.

— Обоснуй! — недовольно глянул на Мишу Шмат. С Ковалем вел разговор сам вор, и все остальные должны были молчать.

— Лагут об этой хате точно не знал.

— Да?.. Ну, тогда ты прав, парень, я действительно тебя сдал. Лагуту, — усмехнулся Миша.

— Никто не должен был знать, — мотнул головой Коваль.

— Так это моя была постанова, а не твоя. Я постановил, что никто не должен знать. А тебе по барабану все было, ты у нас в облаках в это время летал. А Лагут — мой водитель, и я с ним ездил смотреть эту хату… Ну да, не должен был я говорить ему про эту хату. Но сказал. И про твою телку сказал. Кто она у тебя, центровая сочинская шмара?

— Как ты сказал? — дернулся Коваль.

Но Миша только и ждал, когда тот бросится на него с кулаками. Удар у Коваля конкретный, в рукопашном бою сладить с ним очень сложно, но он, в принципе, мог бы справиться с ним. И удар мог заблокировать, потому что ждал его. А этот удар стал бы для Коваля роковым. Это беспредел — по своей воле распускать руки в присутствии законного вора… Впрочем, Коваля можно было поставить вне закона и другим способом.

— Так и сказал, — не дождавшись удара, произнес Миша. — После дефолта бакс в шесть раз поднялся, а твоя телка брала две штуки баксов за ночь. Она реально таких «бабок» стоила, да, Ваня?

Коваль реально влюбился в проститутку, дом для нее купил на берегу моря, вбухав в это кучу «бабок». Миша был против этого, но Коваль уперся рогом. Пришлось идти ему навстречу — регистрировать в офшоре юридическое лицо, на которое регистрировался дом, проводить сделку купли-продажи, перекидывать деньги со счета на счет. В условиях полуподполья сделать это было непросто, но ничего, Миша смог все провернуть.

— Не твое дело! — зло бросил Коваль.

— Как это не мое?! Я же с деньгами тебе помог, с домом. Я же видел, как ты тащился от своей подружки, хотел, чтобы у тебя с ней все путем было… Ты же ее любил, да? В губы ее целовал, да? Я видел, как ты ее в губы целовал! — осклабился Миша.

— Ты не в ту тему дуешь! — с ненавистью смотрел на него Коваль.

— Да нет, все туда… Ты почему на меня наехал? Потому что простить мне свою шлюху не можешь, да?.. Ну, трахнул я ее по случаю, и что? Она же проститутка… А ты ее после этого в губы целовал!..

— Чо ты гонишь? — вскипел Ваня. — Не было ничего такого!

— Как это не было! Давай прогон сделаем, пробьем, кто она такая, твоя телка…

Шмат глумливо скалился, глядя на Коваля, и его бойцы ухмылялись. Была на тюрьме такая заморочка для новичка. Но Коваль не новичок, а Миша его так ловко развел. Всерьез зашкваренным его считать не будут, но, как говорится, осадочек останется… А если Миша сможет его и по другим пунктам мордой в грязь ткнуть, то у пацана возникнут реальные проблемы.

— За базар ответишь! — Коваль в бешенстве сжимал кулаки, но на Мишу не кидался. Понимал, что нельзя этого делать. А жаль…

— За реальный базар легко отвечать. Что было, то было… Ты вот в Артемск по делам ездил, а мы с Лагутом твою шлюху проведывали, ну, чтобы не скучала…

— Заткнись! — Коваль уже не мог сдерживать себя, но окончательно с катушек почему-то не слетал.

— А зачем ты мне рот затыкаешь? — возмутился Миша. — Ты думаешь, что я мог трахнуть жену своего бойца? Я что, похож на морального урода? Ты сам урод, Ваня, потому и других за уродов держишь…

— Держит, — кивнул Шмат. — А вот почему он это делает?

— Ну, он думал, что Лагут про его хату ничего не знает…

— Кто такой Лагут?

— Я же говорил, водила мой. Ну, и отбойщик заодно. Нас менты вместе приняли… Лагута в особый блок потом перевели, ну, чтобы братва до него не добралась… Скажи, Ваня, было такое?

— Ну, было, — выдавил из себя Коваль.

— А меня на общем режиме держали. Ну, и кто из нас братву сдал?

— Лагут не знал про мою хату! — Коваль уже жалел о том, что связался с Мишей.

— Ну, ты заладил, в натуре…

— Мне следак об этом говорил! — взывая к Шмату, сказал Коваль.

— Следак? Тебе? — удивленно повел бровью вор. — Зачем он тебе это говорил?

— А затем, чтобы я знал, кто нас сдал.

— Он так тебе и сказал, что Кустарь братву сдал?

— Нет. Но дал понять… И братва говорила, что Кустарь нас сдал…

— Братва говорила?

— Ну да… Кустаря в общей камере держали, а на суд отдельно возили. Сначала над ним суд был, потом над нами…

— Почему так? — спросил Шмат, с подозрением глядя на Мишу.

— Тебе какой срок впаяли, Ваня?

— Восемь лет.

— По какой статье?

— По триста восемнадцатой… Подстава это была, не стрелял я в ментов, когда они за мной пришли…

— Правильно, подстава, — кивнул Миша. — Тебя за покушение на мента закрыли, Рябого за наркоту — на семь лет, с Джонсоном то же самое… Кого за «мокрое» закрыли, а? Никого? А я знал про «мокрое»? Знал! Так почему менты об этом не узнали?..

— Если бы нас за «мокрое» закрывали, мы бы тебя самого с потрохами сдали! — парировал Коваль.

— Ну, так почему не сдали? Я же вас как бы сдал, и вы должны были меня сдать! А не сдали! Неувязка, Коваль, неувязка. Не смог ты обосновать свой наезд. Теперь я тебе могу предъявить…