Дарья Калинина - Папа Карло из Монте-Карло

В душу Инги уже давно закрадывалось очень нехорошее чувство. И название ему было ревность. Но пока что женщина могла ее обуздать.

В этот момент Инга почувствовала на себе Ванин взгляд и подняла голову. Ваня тут же просиял и спросил:

– Инга, а вы чего сегодня такая грустная?

– Я не грустная, я думаю.

– А я вот тоже думаю… думаю, почему такая женщина – и до сих пор одна?

Инга растерялась. Она не знала, что ответить Ване на этот вопрос. Повисло тяжелое молчание. И тут Алена очень вовремя подала голос:

– Надо нам как можно подробнее выяснить все о том дне, когда пропали девушки и Рустам с Хасаном.

Инга тут же откликнулась:

– Но мы с вами даже не знаем, в один день это случилось или братья исчезли позднее.

– Родители девушек ничего не знают, – принялась загибать пальцы Алена. – В институте у ребят спросили, тоже ноль информации. Подруги без понятия. Значит, остается искать свидетелей в среде братьев Гусейновых.

– И где именно? Альбина Григорьевна, мать девочек, уже всюду побывала.

– И что с того? Мы пройдем по второму кругу. Может, найдем то, что она не заметила.

– И с чего начнем?

Алена пожала плечами, словно ответ подразумевался сам собой и странно, что ей вообще приходится тратить силы и объяснять такое. А затем она произнесла:

– Для мужчины главное – это его бизнес. Вот мы и будем искать братьев на рынке в Апрашке. Там, по словам Альбины Григорьевны, у братьев имеется магазинчик. Правда, там полиция уже тоже побывала и она сама наведывалась, но мы рискнем и съездим еще разок.

Теперь было ясно, куда двигаться дальше. И настроение у всех троих как-то само собой поднялось. Или этому все же способствовали шоколадки, которые они с аппетитом проглотили?

Апраксин двор, или, по-простонародному – Апрашка, – самый большой и популярный рынок в центре города. Еще до недавнего времени напоминающий среднеазиатский базар, ныне стараниями властей и администрации он начал приобретать некое подобие упорядоченности. Конечно, в закоулках многочисленных чайхан по-прежнему сидели бородатые грязные люди, жующие насвай. А в подпольных ателье все так же в поте лица вкалывали нелегальные мигранты, плоды трудов которых, снабженные этикетками и бирками фирм известных производителей, и выкладывались затем на прилавки лавочек Апрашки.

Но все же внешне это место хоть как-то стало соответствовать цивилизованному европейскому городу, в центре которого оно и находилось. И сейчас, блуждая между бесчисленными магазинами, лавочками и витринами, Алена с трудом вспоминала, какая кипучая деятельность была тут прежде. Всюду шарили карманники, за сумками и бумажниками надо было следить в оба глаза. Лохотронщики на каждом шагу назойливо лезли к прохожим и норовили всучить им бумажный талончик, после чего торжественно возвещали на всю округу о выигрыше крупного приза.

Сейчас ничего такого тут не было. Апрашка притихла, задумалась о своем будущем. А будущее это, увы, было безрадостным. Время средневековых рыночков, где каждый может купить место и встать со своим немудрящим товаром, подходит к концу. Почти повсеместно такие рынки вытесняют гиганты торговой индустрии из стекла и железобетона.

Однако пока еще Апрашка жила. Сновали взад и вперед покупатели. И хотя дело близилось к концу дня, до закрытия рынка оставалось еще время, и людей было еще достаточно. Вот только подсказать друзьям, где им нужно искать нужный павильон, никто не мог. Нет, люди объясняли много и охотно, вот только следовать в нужном направлении оказывалось не так-то просто.

– Он сказал направо, у магазина с шубами?

– Да. Но их тут два. От какого из них нужно свернуть?

– В том еще и шапками торгуют, а про шапки он ничего не говорил. Свернем тут.

Друзья брели дальше и вновь выходили к тому же веселому торговцу шаурмой.

– Тьфу ты! – ругались они. – Хоть бы указатели повесили!

Наконец друзьям удалось найти белую пластиковую планочку, на которой был написан нужный им номер павильона.

– Пришли!

Родители пропавших сестер сказали, что Рустам с братом торгуют верхней одеждой. Названия фирмы они не знали потому, что никакого названия и не было. Только номер секции. И сыщикам пришлось вдоволь попотеть, прежде чем они нашли девушку, которая призналась, что одного из ее хозяев зовут Рустам, а второго – Хасан. И они говорят, что родные братья. Над головой девушки была прикреплена табличка: ИП «Гусейнов». И сыщики сочли, что наконец-то попали по адресу.

Вот только девушка-продавщица выглядела нерадостной.

– Как у нас дела? Плохо у нас дела. Даже очень плохо. Видите, торговли никакой. Да еще обокрали нас несколько дней назад!

– И что украли?

– Да что тут красть! – с досадой откликнулась девушка. – Наверное, перепутали нас с кем-то. В соседнем павильоне, мне девчонки рассказывали, как раз в такой же секции часами торгуют. Среди них и дорогие встречаются. Наверное, туда хотели воры забраться, да перепутали номер павильона.

Что же, если судить по тому, с каким трудом сами подруги нашли нужный им павильон, в словах девушки имелся кое-какой здравый смысл. И ведь сыщики искали нужный павильон днем, а что говорить про воров, которым пришлось действовать ночью и впотьмах? Неудивительно, если и перепутали.

– Хотя, если честно, то так даже лучше, – призналась друзьям девушка. – Ну, лучше, что к нам залезли.

– Почему?

– Потому что те люди в соседнем павильоне могли бы реально пострадать.

– А ваши хозяева разве нет?

– Они-то! – презрительно фыркнула девушка. – Да вы сами посмотрите, чем они торгуют!

И она повела рукой по сторонам. Сыщики посмотрели и в восторг не пришли. Какие-то неинтересные джинсы, напоминающие те, что носили первые поселенцы Америки, грубая ткань, неуклюжий покрой. Простая рабочая одежда, какой, собственно говоря, джинсы в ту пору и являлись. Это теперь уже ловкие братья Леви Страус сделали из джинсовой одежды своего рода культ. Но те джинсы, которыми торговал Рустам, в современном понимании этого слова и джинсами-то не были.

Еще одна стена была завешана блузками из колючего капрона. Свитерами, столь обильно украшенными люрексом и вышивкой, что надеть их с удовольствием могла разве что какая-нибудь молдаванская бабушка из глухой деревни. И наконец, вершина всего прекрасного – нижнее белье, неудобное, тесное и жесткое даже на расстоянии.

– Размеров нет, – возмущалась девушка. – Висит ярко-розовый свитер шестидесятого размера. Вот сиди, жди, когда сюда явится толстуха, страдающая дальтонизмом!

– Женщины дальтонизмом не страдают. Эта болезнь поражает исключительно мужчин.

– Ну, все равно, слепая там придет или вовсе полоумная. Потому что я не знаю человека, который бы согласился вообще эту вещь покупать.