Ю Несбё - Красношейка

После переезда в Майорстуа я еще не виделся с дочерью, но мы разговариваем по телефону. Кажется, нам обоим уже надоели ссоры. Я устал говорить ей, какое сильное оскорбление она нанесла мне и своей матери, когда вышла замуж за этого русского, сына старых большевиков.

— Знаю, тебе это кажется предательством, — говорит она. — Но это все в прошлом, и хватит об этом.

Нет, это не в прошлом. Ничто не в прошлом.

Олег про меня спрашивает. Он славный мальчик, Олег. Надеюсь только, что он не будет таким же упрямым и своенравным, как его мать. Это у нее от Хелены. Они так друг на друга похожи, что, когда я пишу эти строки, у меня на глаза наворачиваются слезы.

На следующей неделе Эдвард разрешил мне пожить в его дачном домике. Там я и испробую свою винтовку. Даниель радуется.

Загорелся зеленый, Харри нажал на газ. Передние колеса уперлись в край тротуара, «форд» тряхнуло, автомобиль весьма неэлегантно подпрыгнул и оказался на газоне. На тротуаре было слишком много народу, и Харри продолжил движение по траве. «Форд» прополз между прудом и четырьмя подростками, устроившимися на пикник. В зеркале Харри увидел мигание полицейского маячка. Толпы народу были везде-до самой караулки. Харри остановил машину, выпрыгнул из нее и побежал к полицейским заграждениям.

Громко крича: «Полиция!» — Харри прокладывал себе дорогу в людской массе. Тех, кто встал сегодня с рассветом, чтобы занять место поближе к оркестру, приходилось буквально расталкивать. Когда Харри перепрыгивал через заграждения, какой-то гвардеец попытался остановить его, но Харри оттолкнул его в сторону, помахал удостоверением перед носом и неуверенно пошел по свободной от народа площадке. Под ногами хрустел гравий. За спиной под фальшивые звуки мелодии «I’m just a Gigolo» проходили школьные оркестры из Шлемдаля и Волеренги. Королевская семья махала им руками. Харри смотрел на сплошную стену сияющих, улыбающихся лиц и красно-бело-синих флагов, пробегая глазами ряды зрителей: пенсионеры, фотографы, отцы семейств с чадами на плечах, но нигде не было Синдре Фёуке. Гюдбранна Юхансена. Даниеля Гюдесона.

— Черт! Черт!

Харри охватила паника.

Вдруг он увидел у заграждений знакомое лицо. На посту в гражданском, в руках — рация, на глазах — зеркальные очки. Значит, он последовал совету и пошел стоять в заграждении, пожертвовав «Скотсманом».

— Халворсен!

Сигне мертва. Три дня назад я казнил ее как изменницу, пуля прошла сквозь ее лживое сердце. Я так долго был уверен в себе, но едва раздался выстрел, как Даниель покинул меня. Он оставил меня в замешательстве, и сомнения начали терзать меня. Той ночью я спал беспокойно. И еще тяжелее было от боли внутри. Я принял три таблетки из тех, что доктор Буер сказал мне принимать по одной, но боль по-прежнему была невыносимой. В конце концов мне удалось заснуть, и когда на следующее утро я проснулся, Даниель опять был со мной, он был полон новых сил. Цель уже близка, и мы бесстрашно сделали к ней еще один шаг.

Он близится, тот день, когда за Великое Предательство последует возмездие. Я не боюсь.

Конечно, самое главное — чтобы о Предательстве узнали люди. Если эти воспоминания попадут не в те руки, их могут уничтожить или скрыть от народа. На всякий случай я постарался оставить нужные улики одному молодому полицейскому из Службы безопасности. Остается надеяться на его сообразительность, но я нутром чувствую, что с мозгами у него все в порядке.

В последние дни было столько переживаний.

Все началось в тот день, когда я решил, что пора расправиться с Сигне. Я позвонил ей и сказал, что приду за ней. Когда я выходил из «Скрёдера», то через стеклянную стену кафе напротив увидел лицо Эвена Юля. Я сделал вид, что не заметил его, и пошел дальше. Но я знал: он сообразит что к чему, если хорошенько подумает.

Вчера ко мне заходил полицейский. Я думал, что улики, которые я ему дал, не настолько явные, чтобы он смог в них разобраться до того, как я исполню задуманное. Но оказалось, что он наткнулся на след Гюдбранна Юхансена в Вене. Я понимал, что мне нужно выиграть время — по крайней мере, сорок восемь часов. И я рассказал ему ту небылицу про Эвена Юля, которую придумал специально для подобного случая. Я сказал, что Эвен был несчастным бедолагой с израненной душой и в него вселился Даниель. Во-первых, эта небылица выставила бы Юля виновником всего происшедшего, в том числе убийства Сигне. А во-вторых, сделала бы инсценированное самоубийство, заготовленное мной для Юля, более правдоподобным.

Как только полицейский ушел, я сразу же приступил к действию. Казалось, Эвен Юль не слишком удивился, когда сегодня открыл дверь и увидел на пороге меня. Может быть, он хорошенько подумал, а может, просто был больше не в силах удивляться. Он уже был похож на мертвеца. Приставив ему нож к горлу, я пообещал: если он дернется, то прирежу его, как прирезал его псину. А чтобы у него не оставалось в этом сомнений, открыл, взятый с собой мешок для мусора и показал труп этой твари. Мы поднялись в спальню, он послушно забрался на табурет и привязал под потолком собачий поводок.

— Не хочу, чтобы полиция раньше времени получила еще какие-нибудь улики, поэтому нужно, чтобы все выглядело как самоубийство, — сказал я. Но он не отвечал. Казалось, ему все равно. Кто знает, может, я даже оказывал ему услугу?

Затем я стер отпечатки пальцев, положил мешок с собакой в холодильник, а ножи — в подвал. Дело было сделано, я в последний раз осмотрел спальню, как вдруг услышал за окном шум и увидел на дороге полицейскую машину. Она остановилась, будто кого-то поджидая, и я понял, что мне грозит опасность. Конечно, Гюдбранна охватил страх, но, по счастью, Даниель взял все в свои руки и не стал медлить с действиями.

Я взял ключи от двух других спален — один из них подошел к той, где висел Эвен. Я положил его на пол за дверью, взял тот ключ, который уже у меня был, и запер дверь снаружи. Потом вынул этот и вставил в замок другой ключ, который не подходил. И наконец, вставил самый первый ключ в замок другой спальни. На все это ушло несколько секунд, затем я спокойно спустился на первый этаж и позвонил на мобильный телефон Харри Холе.

А в следующую секунду он вошел.

Хотя в душе я чуть не лопнул от смеха, думаю, у меня получилось сделать удивленное лицо. Наверное, потому что я и вправду был немного удивлен. Одного из полицейских я видел раньше. Той ночью в Дворцовом парке. Но, думаю, он не узнал меня. Наверное, потому что сегодня он увидел Даниеля. И еще: я не забыл стереть с ключей мои отпечатки.