Юлия Алейникова - Приходи к нему лечиться…

– Вы подозреваете, что ваша сестра стала свидетелем чего-то…

– И не просто свидетелем, а запечатлела это на видео или стала обладателем документа, подтверждающего что-то, вероятно, не очень законное. После чего сбежала, а эти люди попытались отобрать у нее доказательство этого «чего-то», – высказала свои соображения Оксана.

– Да. Возможно. А как зовут вашу сестру? – запоздало проявила подозрительность Алиса, припомнив, как умно и взвешенно вела себя Оксана.

– Александра Федорова, она работала в этом отделении, потому-то я так и стремилась сюда попасть, – объяснила Оксана.

– Да, я заметила, – улыбнулась Алиса. – А кстати, как тебе это удалось? Ой, прости, может, перейдем на «ты»?

– Запросто, – кивнула Оксана. – Друзья помогли, – и она поведала Алисе о своих престарелых экзальтированных помощницах.

– Надо же, как все просто! Я всегда завидовала воображению и размаху людей искусства. Им всем свойственно какое-то особое, неординарное мышление, творческий подход и нестандартные решения и поступки. Я вот – совершеннейшая серая заурядность, – грустно заметила Алиса. – У меня в голове сплошные штампы.

– Ну, я бы не стала на твоем месте прибедняться, – подбодрила ее Оксана. – В клинику ты попала и на рабочем месте держишься, а среди коллег даже слывешь крупным специалистом, – улыбнулась Оксана, вспомнив, какие сплетни ходили о Наталье Валентиновне среди девчонок.

– Знаешь, может, нам стоит объединиться? Вдвоем работать будет легче, можем информацией обмениваться? – предложила Оксане Алиса. – Только мне кажется, лучше твоим дамам из этого дела выйти. Анна Михайловна и так уже засветилась, а если я права и речь идет об убийстве, то им может грозить серьезная опасность.

– Да, наверное, ты права, – согласно кивнула Оксана. – Попробую их уговорить.

– И обо мне ни слова, – поторопилась добавить Алиса. – Чем меньше они знают, тем лучше. Ты, кстати, сейчас где живешь? Ты говорила, что сбежала от сестры.

– В общаге. Моего адреса здесь никто не знает, – самодовольно пояснила Оксана. – А кстати! Времени-то уже ого-го! Сейчас народ просыпаться начнет! Поспелов точно, – вдруг, взглянув в окно, засуетилась Оксана.

– А как же информация? Нам что, теперь еще три дня до дежурства ждать? – На лице Алисы был написан искренний, неподдельный ужас при мысли об еще одном взломе.

– Не боись, я до твоего появления успела кое-что из компа в ординаторской скачать, – гордо успокоила ее Оксана. – Знаешь, давай сейчас разбегаться, а встретимся лучше после работы. Тут в трех кварталах, направо от клиники, есть кафешка «Сладкая жизнь», там и поговорим и планы дальнейших действий обсудим. А?

– Нет. Кафе – это людно и опасно, тем более возле больницы, – покачала головой Алиса, оправляя халат и ставя на место стулья. – У меня в переулке за углом машина стоит, «Хендай Гетс», зеленый, номер пятьсот семнадцать, я тебя в машине буду ждать, так безопаснее. Это машина не моя, так что по ней на меня никто не выйдет, – с удовольствием поделилась Алиса.

– Идет, – согласилась Оксана, направляясь к двери. – А кстати, ты где так ловко научилась отмычками орудовать, если недавно в сыщики подалась?

– Ну, да, ловко! – закатывая глаза, ответила Алиса. – В Интернете запрос сделала, как самому замки вскрыть, и весь вечер тренировалась в процедурной. У меня от этого аттракциона мозоли на коленках.

– Ладно. Разбегаемся. Встретимся после дежурства. Только я могу задержаться, мне еще со старушками вопрос решить надо. Так что ты меня дождись, – напутствовала ее Оксана.

Интерн Дима Резников ехал на работу со странным чувством предвкушения. С самого утра он не мог понять причины этого свежего, будоражащего ощущения. День ожидался самый обычный, ни интересных операций, ни встреч, все как всегда, думал он, поднимаясь пешком по лестнице в отделение. Так он поступал всегда, следуя совету Владимира Павловича Сердюка. Если можешь двигаться – двигайся, не езди на лифте, не сиди в транспорте или во время ожидания шевелись, ходи пешком, бегай за девушками и маршрутками, не то обрастешь жиром, постареешь раньше времени, и – пиши пропало. Малая лень рождает большие последствия. И Дима его слушался. Тем более был он парнем спортивным, подвижным и неленивым. А потому, легко взбежав на четвертый этаж, он энергично распахнул дверь отделения и почти тотчас столкнулся с Оксаной, и лицо его отчего-то расплылось в глупой, довольной улыбке.

Дима сразу же вспомнил, что девушку еще вчера перевели к ним из-за какой-то капризной дамочки, отказавшейся от обслуживания местным персоналом.

После ночного дежурства лицо Оксаны было бледным и осунувшимся, но глаза весело сверкали, она улыбалась и игриво перешучивалась с идущим за ней по пятам парнем из седьмой палаты. Алешин, кажется? Улыбка Димина померкла, словно набежало на его лицо облако огорчения.

Пациент Алешин валялся в больнице с тривиальным обострением гастрита, и, по мнению Димы, упекли его сюда родственники с одной целью: дабы хоть на время прервать его разгульный образ жизни путем временной изоляции. Парень целыми днями трепался с кем-то по скайпу. Приставал к медсестрам и врачам при условии, что они были женщинами. Постоянно норовил нарушить диету, нарушал режим и раздражал соседей по отделению. Но за пребывание в клинике он платил исправно, так что выгнать его отсюда никто не мог. Дима даже предлагал Ткачеву, состоящему его лечащим врачом, поколоть парню успокоительное. Но тот с возмущением отказался. Трус. Лебезит перед богатым мальчиком.

– Степан Алексеевич, – обратился Дима к Алешину строгим голосом, не подразумевающим никакого панибратства. – Вам лучше пройти к себе, сейчас придет лаборантка, чтобы взять у вас анализы, к тому же Оксане Александровне надо работать.

Оксана с удивлением взглянула на нежданно вклинившегося в их диалог интерна и, как показалось Диме, удовольствия от такого вмешательства в ее жизнь не выказала. Да это и не важно, он не обязан поощрять шашни больных с медперсоналом. Это, в конце концов, не дом свиданий, а лечебное учреждение. Вот выпишется этот хлыщ отсюда, и на здоровье – пусть воркуют, сколько хотят.

Настроение у Димы испортилось. Наверное, от того, что принципиальных и строгих никто не любит, а он не золотая монетка, чтобы всем нравиться. Но когда он зашел в ординаторскую, то понял, что по-настоящему настроение испортилось лишь теперь, когда он увидел Поспелова, запихивавшего в мусорную корзину остатки ночного пиршества. Кажется, эта Оксана та еще штучка – и с Поспеловым роман закрутить успела, и пациентов без внимания не оставила. «Поспелов, конечно, бабник, но не все медсестры так неразборчивы, чтобы на его дешевые ухаживания покупаться», – брезгливо поморщился Дима, думая о прошедшем ночном дежурстве.