Юлия Алейникова - Приходи к нему лечиться…

– Нет, – ошарашенная таким простым вопросом, покачала головой Оксана. Вот дуреха, совсем замоталась и такого простого, очевидного дела не сделала!

– Вот! – поднял палец вверх Степан. – Одна голова хорошо, а три лучше. Подвожу итог. Оксана выясняет, работала ее сестра в отделении в указанные дни или нет. И отыскивает летальные исходы операций, проведенных с участием означенного состава анестезиологов, еще лучше – той же операционной бригадой. Потому что, – на этом «что» Степан сделал особый упор, – лично для меня научно-профессиональный нимб, витающий над светлым именем хирурга Сердюка, сам по себе доказательством его невиновности не является. Следовательно, будем разрабатывать его наравне со всеми.

Девушки неохотно, но согласно кивнули.

– Далее: я займусь разработкой личного состава операционной бригады. Выясню, чем дышат, на что живут, с кем спят, что едят.

– А я? – заерзала на водительском сиденье Алиса.

– А вы, точнее ты, – почему-то к Алисе ему было сложно обращаться запросто, по-дружески, и Степан то и дело соскакивал на официоз, – попытаешься выяснить через знакомых, что сможешь, по обнаруженным Оксаной покойникам. Почему-то я уверен, что они будут.

– А пока? – не теряла Алиса надежды немедленно принести пользу их предприятию.

– Собирай сплетни обо всех участниках «убойных» операций. Нам могут пригодиться самые неожиданные сведения. Слушай, запоминай, следи. По телефону ничего важного не сообщай. Тем более – не звони из клиники.

– Надо назначить явку, где мы все дружно соберемся, если кто-то позвонит и назовет кодовое слово, – серьезно нахмурив брови, предложила Оксана.

– Точно. – Кивнув, Алиса уставилась на Степана.

– А что вы на меня смотрите? Вам лучше знать, где встречаться. Я вас только к себе в палату пригласить могу.

– Еще чего не хватало! Нас потом за групповуху из клиники выкинут, – фыркнула Оксана. – У тебя такая репутация, что я и близко к твоей палате не подойду. Нет уж! Давайте встречаться на первом этаже возле пожарного выхода, поворот к нему ведет прямо от кафе, ни у кого никаких подозрений не возникнет.

– Не годится. Слишком людно, – покачал головой Степан. – Лучше за лифтом у входа на чердак. Там точно никого не бывает.

– А ты откуда знаешь? – подозрительно спросила Оксана.

– Я, когда одурею за день глазки медсестрам строить, хожу туда отдыхать, – с лукавой улыбкой поделился Степан.

– Бабник, – коротко бросила Оксана.

Алиса сочла за лучшее промолчать.

– Ладно, вроде бы обо всем договорились, пора по домам, – устало потянувшись, проговорила Оксана. – А тебе, Степочка, в отделение, глазки Кате строить, и смотри не отлынивай. Тебе от выбранного имиджа отклоняться нельзя, чтобы подозрений не вызвать.

– Язва! – с наигранной обидой бросил Степан, вылезая из машины, и, весело улыбаясь, помахал вслед отъезжающему от тротуара «Гетсу».

Оксана лежала на кровати у себя в общежитии и, воткнув в уши наушники, пыталась заглушить фугой Баха несущийся из-за стены пьяный гвалт. Соседка Регина опять гуляла. Оксана пыталась решить для себя важный вопрос: прислушаться ей к мнению профессионала, то есть Степана, и забыть про версии шантажа на личной и политической почве или же поступать по собственному разумению, разрабатывая отдельную линию расследования. Оксана хмурила брови, кивала головой в такт Баху, но никак не могла отрешиться от несущегося из-за стены пьяного шума. У нее, кажется, даже кровать подпрыгивала, так громыхала сегодня за тонкой межкомнатной стеной музыка.

И вот в этот нелегкий момент, когда Оксана, можно сказать, находилась на перепутье своей расследовательской деятельности, ожил ее мобильник.

– Бабушка? – с удивлением уставилась Оксана на дисплей мобильника.

– Слушай меня внимательно, – сухо, строго, после краткого «здравствуй» проговорила бабка Аглая. – Сегодня ко мне приходили. Тебя ищут.

– Как? Кто? – Оксана резко подпрыгнула на кровати. От слов бабки и тона, каким они были сказаны, ей вдруг стало так страшно. Словно те, кто ее ищет, уже стоят за дверью.

– Приходил один мужчина. Лет около тридцати, в гражданском, но представился сотрудником полиции. Показал удостоверение. Липовое, – продолжала излагать ровным, тихим голосом Аглая Викентьевна.

– Откуда вы знаете? – испуганно спросила Оксана.

– Знаю, – веско сказала бабка Аглая. – Не из полиции он. И держать себя не умеет, и вопросы задавать, и уверенности нет профессиональной. Знаю, что он меня испугался больше, чем я его.

В это Оксана могла легко поверить. Бабка Аглая могла испугать кого угодно, даже профессионального сотрудника.

– А что он хотел? Как объяснил свой визит? И что вы ему сказали? – последнее волновало Оксану особенно.

– Он сказал, что разыскивает тебя как свидетеля по делу об изнасиловании. Какой-то маньяк нападает на девушек в лифте.

– Вранье! – тут же возмущенно воскликнула Оксана, в душе вдруг заколебавшись: а вдруг это все же был полицейский?

– Да. Я задала ему несколько вопросов, он не знал, о чем говорил. Потом спросил, где ты. Сказал, что нашел тебя по прописке.

– И что вы ему сказали?

– Сказала, что не видела тебя десять лет. Ты пришла, попросила о временной прописке, я разрешила и больше тебя не видела. Где сейчас – не знаю, с родственниками не общаюсь. Думаю, что ко мне они больше не придут. Но те, кто его послал, не дураки. Будь осторожна! – строго закончила бабка.

– Да. Конечно. А они не могут сейчас наш разговор подслушать? – вдруг встревожилась Оксана.

– Нет. Я звоню от соседей. Я никогда в жизни у них не бывала, пришла только ради этого звонка. Из квартиры я уже почти неделю не выходила, поставить прослушку на мой телефон они не могли, но я перестраховалась, – пояснила бабушка.

– Спасибо! – от души поблагодарила Оксана, прощаясь с бабушкой.

Попрощавшись с Аглаей Викентьевной, она снова откинулась на подушке и попыталась осмыслить происшедшее. Но как ни напрягалась Оксана, кроме глупого страха и грохота музыки из-за стенки, ничего в ее мозг пробиться не могло.

Наконец Оксанино терпение лопнуло. А это не сулило ничего хорошего ни Регинке, ни ее гостям. Сев на кровати, Оксана вынула из ушей наушники, аккуратно положила на стол планшет, надела балетки и с абсолютно спокойным лицом покинула комнату. Она уже знала, что дошла до предельной точки, а значит, волноваться и раздражаться больше нечего. Теперь пусть другие волнуются.

Доехав на лифте до третьего этажа, она подошла к комнате коменданта и тихо, вежливо постучала, а когда Любовь Михайловна открыла дверь, так же вежливо и очень спокойно объяснила, что либо Любовь Михайловна немедленно принимает кардинальные меры по наведению порядка во вверенном ей учреждении и продолжает дальше вести свой маленький, не совсем законный, но прибыльный бизнес, либо меры принимает Оксана. А именно: немедленно вызывает наряд полиции, и пусть она сама окажется на улице, но и прочие жильцы на «коммерческой основе», и сама Любовь Михайловна вылетят вслед за ней. Выбор за комендантом.