Татьяна Гармаш-Роффе - Силы небесные, силы земные

— Ладно. Возможно, у девушки были бородавки?

— А на кой ему?

— Сам знаешь, какая-нибудь идея «очищения» тела, у психов часто встречается…

— Это мысль. Другие есть?

— Ну, родимые пятна.

— Три? По-моему, это слишком много. Обычно у человека бывает одно, максимум два…

— Или родинки.

— Тоже для «очищения»?

— В принципе, родинки обычно не ассоциируются с чем-то уродливым, как бородавки, но мы ведь имеем дело с испорченным мозгом…

— Еще чего-нибудь?

— Серег, я тут вижу два варианта: либо он чертил фигуры — и тогда надо разгадывать их тайный смысл, либо он вырезал вместе с кусочками кожи что-то, что на ней было. Вот и ищи.

— А почему треугольники?

— Да откуда же мне знать… Может, так было проще?

— В каком смысле?

— Ну представь себя на его месте…

— Не хочу.

— Придется. Вырезать ровный кружок на коже без навыков — а ты сказал, что в контурах есть погрешности, стало быть, навыков нет, — намного труднее, чем квадрат или треугольник.

— А зачем ему ровный?

— Возможно, он аккуратист. Не хотел уродовать тело.

— Признайся, ты пошутил?

— Вовсе нет. Он же псих, больной. И логика у него больная.

— Допустим… Тогда почему не квадрат?

— Когда его поймаешь, то и спросишь.

— Ну и черт с тобой, — поблагодарил друга Громов и отключился.

Он стоял у окна в темной комнате и смотрел на ночной город, сверкавший внизу огнями. В руке он держал большой пузатый бокал из простого стекла, на дне которого чернело вино. Иногда он приближал его к губам, вдыхал аромат — большие бокалы бережно сохраняют запах — и отпивал маленький глоток. Ванна его распарила, после нее он не оделся — так и стоял обнаженный, изредка бросая взгляд в какое-нибудь из многочисленных зеркал, украшавших стены комнаты, на свое отражение. Даже в полумраке было видно, как он прекрасен, и он казался себе античным богом, взирающим на землю сверху, со своего облака.

В комнате беззвучно работал телевизор, синими всполохами прорезая сумрак; на огромном экране сменялись лица, и ему казалось, что это восхищенная толпа проходит перед ним, как на параде, приветствуя свое божество.

Насладившись вином, видом города из окна и самого себя в зеркалах, он направился в спальню, чтобы одеться… И вдруг застыл перед экраном телевизора. Затем включил звук.

«…дерево пористо, оно живое, состоит из клеток, как любой живой организм. В теле дерева много воздуха, и там, запечатанный в его пузырьках, до сих пор хранится запах яичницы, приготовленной сто лет назад незнакомым вам человеком. Там запахи шампанского и рвоты, запахи горячего секса и болезней умирающего тела, запахи детского мыла и крови… Там запахи чужих жизней и чужих смертей, запахи радости и горя», — говорила молодая женщина, чье миловидное лицо привлекло к себе его внимание. Каштановые вьющиеся волосы — не слишком светлые, не слишком темные; голубые глаза; небольшой, хорошо очерченный рот, нежный и чувственный одновременно; и родинка у верхней губы… Еще одна на подбородке… Чудесная девушка.

Он подлил себе вина и сел на диван, стоящий напротив телевизора.

— Как поэтично, — кивнула ведущая. — Правильно ли я понимаю, что вы как реставратор антикварной мебели не рекомендуете ее покупать?

— Нет. Я говорю, что дерево — это летопись и архив, хранитель судеб и истории. Кому-то такая идея покажется прекрасной, даже величественной, а у кого-то вызовет брезгливость. Каждый решает сам. — Камера снова вернулась к девушке, и внизу появился титр с ее именем и фамилией. — Но я всегда помню об этом, когда работаю с мебелью.

— Говорят, вы творите чудеса. Это правда, Лия?

— Ну, не чудеса, а… — девушка немного смутилась. — Просто я работаю с мебелью очень бережно. Мне кажется, что дерево хранит души прежних хозяев. — Она неловко засмеялась, как это нередко случается с людьми, не привыкшими к вниманию телекамер и публики. — Покрывая его лаком, я их будто запечатываю, как запечатывают бутылку с посланием перед тем, как бросить в море…

Дальше он не слушал, только смотрел, как завороженный, на девушку-реставратора. Да, вот это то, что ему надо! И зовут ее так замечательно: Лия. Женщина его мечты, в прямом смысле слова.

Передача закончилась, пошли титры. Он набрал хорошо знакомый номер, без приветствия распорядился: «Лия Доминикянц. Адрес и телефон».

Текстовое сообщение с запрошенной информацией пришло через несколько минут.

Он быстро оделся, схватил ключи от машины. Время довольно позднее, вряд ли он сегодня ее увидит, но он был возбужден и не мог ждать. Ему казалось, что ноздри его уже чуют ее запах, что он уже взял след.

— До свидания, милая, не скучай без меня, — бросил он через плечо в темноту своей квартиры и вышел.

Ему повезло несказанно: Лия как раз расплачивалась с шофером такси. В руках сумка и нарядный пакет. Он был уверен, что она перед ним дрогнет — как все женщины, как всегда, — кокетливо заулыбается, начнет с ним заигрывать. Но она лишь бегло мазнула по нему взглядом у двери подъезда.

Он сделал галантный жест, когда она вытащила электронный ключ: мол, дамы вперед, — придержал перед ней дверь и вошел следом. Она еще раз бросила на него беглый взгляд, когда они подошли к лифтам, — женщинам постоянно твердят, что не следует входить в кабину с незнакомыми мужчинами, — и правильно, к слову! — но его шикарная внешность ее успокоила. Он ступил в кабину первым и нажал кнопку последнего этажа: ее квартира, с большой вероятностью, ниже. Не следует девушку напрягать раньше времени.

Расчет оказался верным: она вошла в лифт. И когда он прибыл на ее этаж, на седьмой, она не волновалась: ведь незнакомец не сделал ни одного пугающего жеста, а теперь и вовсе остался в кабине, собирается ехать выше…

Лия уже отпирала квартиру, когда он выскочил из кабины. Быстро зажал ей рот и впихнул в прихожую, наподдав дверь коленом.

…В день выхода передачи Лия решила устроить себе праздник — беспечный, веселый день встречи с подружками, «день щебета», как она это называла. Понежившись с утра в постели, Лия неспешно позавтракала, затем приняла душ, оделась и поехала по магазинам. В любимом своем бутике накупила разных средств для тела (только натуральные ингредиенты, иных она не признавала!), затем прошлась по супермаркету, где нахватала разных вкусностей, и отправилась к подруге Машке, чтобы посмотреть в небольшой девичьей компании телевизионную передачу со своим участием.

Девчонки с визгом налетели на деликатесы. Лия благодаря своему ремеслу иногда зарабатывала значительные суммы и любила побаловать подружек — они, соответственно, любили, когда их балуют. Впрочем, они тоже внесли свой вклад в вечеринку: в две пары рук налепили пирожных «картошка». Вся эта гастрономическая роскошь отлично шла под кьянти и под передачу.