Татьяна Луганцева - Маньяк и русалка – не пара

Следователь прочел вслух.

– «Тебя предупреждали? Ты должен просто сгинуть, а не красоваться в свете софитов! Ты – убийца! Поэтому мы будем вынуждены убивать твоих женщин, чтобы ты мучился муками совести на земле и затем – вечными муками ада».

– Какой-то бред сумасшедшего… – Последнюю фразу Артур добавил уже от себя.

– Знаешь, Диана, – встрепенулся Герасим, – я тебя больше не пущу в этот цирк! Можешь ругаться, можешь нет… Это заходит слишком далеко… Тебя убьют! Я этого допустить не могу!

– Вы, по-моему, и ввязались в это дело, чтобы найти маньяка? – прищурил глаза следователь. – Чего сейчас испугались? По этому листку мы его не найдем… Существует сервер, и им пользуются тысячи людей под вымышленными именами, то есть «никами»… Но угроза реальна… Почему вы думаете, что убийство Иры как-то связано с Дианой? У них же не было ничего общего… Все-таки придется потрясти тетку, к которой они ходили… Старая, говорите? Может, напутала что… А вас бы я попросил не развивать бурную деятельность в цирке, пока не загремели вы у меня под куполом…

– Обещать ничего не могу, у нас премьера. Я Артура подводить не буду, выйду и поддержу его, – вяло ответила Диана, стараясь не смотреть на своего шефа.

– Ценой собственной жизни, – хмуро добавил Герасим.

– Придется подстраховывать вас… – вздохнул следователь, – циркачи… твою мать…

В офисе детективного агентства воцарилась гробовая тишина после того, как увезли тело Ирины. И Павел Коровкин, и Борис Борисович ходили растерянные. Павлу даже пришлось на время покинуть агентство, потому что ему было очень стыдно, что он все время плачет, как женщина. Диана села на место Ирины выполнять ее секретарские функции. Герасим все время кому-то звонил и постоянно курил. Сквозь клубы сигаретного дыма в кабинете даже не сразу можно было его разглядеть.

– Сегодня надо завершить дело о слежке за неверным мужем, – сказал он, выходя из кабинета и смотря на Бориса Борисовича.

– Так без Иры не получится, – растерянно ответил тот. – Надо с женщиной, меня без пары не пустят. А теперь даже не знаю как…

– Что – с женщиной? Я – женщина! – тут же отозвалась Диана, словно по жизни была готова сразу и на все.

– Ты не в курсе дела, – буркнул Борис Борисович, которого Диана увидела впервые.

Это был крупный и плотно сбитый мужчина с накачанными руками и лысеющей головой.

– Так введите меня в курс дела! – попросила она.

Борис Борисович посмотрел на шефа, словно молча советуясь с ним.

– Что ты на меня смотришь? Ты полноценный сотрудник, решай сам. В конце концов, жизнь не останавливается… Нам надо держать ответ перед заказчицей… Диана, зайди ко мне, я сам введу тебя в курс дела, – сказал Герасим, принимая решение.

Они вошли в его кабинет, и Диана тут же закашлялась. Гера открыл окно и снова закурил.

– Ты готова выслушать?

– Да, шеф! – кивнула она.

– Неделю назад к нам пришла женщина лет сорока. Очень интеллигентная, приятная во всех отношениях женщина, находящаяся просто на грани нервного срыва. Она всю жизнь посвятила своей семье, мужу и двум детям. Он был военным, она лет пятнадцать моталась с ним по гарнизонам, вкусила все прелести кочевой, необустроенной жизни. Потом он получил наконец квартиру по какой-то там программе поддержки семей офицеров в Москве и ушел из армии. Тогда многих сокращали. Ее муж, Воронов Марат Игоревич, очень неплохо устроился в бизнесе, бывшие друзья, уже давно ушедшие из армии, помогли. Со временем Марат Игоревич стал очень состоятельным бизнесменом. Наконец в их семье воцарились мир и достаток. Но ненадолго. Муж почувствовал вкус денег, вседозволенность, интерес молодых девочек к нему, то есть к его деньгам и положению, но ведь мужчины под пятьдесят предпочитают смотреть на этот вопрос под другим углом. Оказывается, он всю жизнь не жил, не любил, а ошибался. А тут, когда у него отрос живот и полысела голова, молодая нимфа, годящаяся ему в дочки, вдруг воспылала к нему огромной любовью. Внезапно повезло! Он старается не думать о том, что размер ее любви почему-то прямо пропорционален размеру его кошелька. Удивительно, что именно мужчины жалуются на современных женщин, мол, не те пошли… Только материальное им нужно, да и неверные все. А что же они не ценят тех женщин, которые прошли испытание огнем и водой? Проверенные подруги были с ними с самого начала, с молодости, когда они еще были никем, когда у них не было «ни кола ни двора». А теперь они всю свою жизнь и деньги бросают к ногам молодых, похотливых сучек, нагло шагающих по жизни. Получается, есть два типа женщин: «ломовые лошади», тянущие тяжелое бремя быта, безденежья, детей, неудобств и пороков своего суженого, и «хищницы», приходящие на все готовое и отбирающие у «лошадей» самца, ради которого они и тянули лямку во имя любви и счастливой старости. И виной этому – эгоизм мужчин, желающих пожить только для себя и вкусить под занавес, так сказать, «клубнички».

Диана потеряла дар речи. Она никогда в жизни не ожидала услышать от мужчины такие рассуждения.

– Правильно мыслишь, – отметила она, заикаясь.

– Я вообще умный. Ты не поверишь, – ответил он.

– Тебя бы сейчас на съезд феминисток – сорвал бы овации…

– Нет спасибо, лучше вы к нам, – отшутился он избитой фразой.

– Выходит, появляется призрачный шанс, – задумалась Диана.

– Какой? – поинтересовался Герасим.

– Что ты не бросишь свою старую жену! Агате повезло! С таким-то подходом!

Герасим рассмеялся.

– При чем тут Агата?

– То есть на «бабников» эта теория не распространяется, – покачала она головой.

– Да! На нас не действует ничего! Это для тех, кто женился по молодости, по глупости и наверстывает упущенное в зрелом возрасте! Я-то ушлый гад, мне далеко за тридцать, а женат еще не был. Узами брака не обременен. Гуляю в свое удовольствие, с кем хочу и когда хочу! Эта история не про меня, но женщин жалко.

– Ага! А потом, в шестьдесят, женишься на двадцатилетней, – согласилась Диана, – вот она-то на тебе и отыграется за все наши слезы.

– Зачем мне вообще в шестьдесят лет жена, да еще такая молодая? – удивился Герасим, а в его глазах плясали веселые чертики.

– Ты недооцениваешь себя! Честное слово! Хотя… даже если и ни к чему, то хоть утку подать.

– Ого! Ты в шестьдесят лет видишь меня уже привязанным к утке? Я хотел к ней прийти годам к восьмидесяти пяти… – улыбнулся Гера.

Диана смутилась.

– Злая я…

– В шестьдесят лет еще детей рожают! – сказал он.

– Не дай бог! – не согласилась она, качая головой.

Герасим рассмеялся уже в голос, хотя это было нехорошо в свете последних событий. Но уж очень серьезное лицо было у Дианы.

– Агата сможет родить под старость? – уточнила она.