Наталья Солнцева - Легкие шаги в Океане

— Нет! — закричал он. — Нет…

На самом деле из его сомкнутых губ вырвался только слабый стон.

— Он бредит, — повторил мужской голос. — Это лихорадка. Пусть отдохнет, пока лекарство окажет свое действие.

— Мне кажется, он пришел в себя, — возразил женский голос.

Нависшее лицо отодвинулось вверх, и Тирх с облегчением вздохнул. Перед ним все померкло.

— Видите, он еще в беспамятстве, — сказал целитель. — Ему необходим покой. Идемте.

Они вышли из комнаты и прикрыли за собой дверь.

— Он поправится? — спросила мать Тирха.

— Разумеется, — обнадежил ее целитель. — Нет оснований для беспокойства. Мальчика сразила нервная лихорадка. Это пройдет.

— Мы нашли его в Бамбуковой Роще, у болота… Как он туда попал?

Женщина сжала виски тонкими длинными пальцами. Она очень переволновалась, пока искали ее сына.

— Вероятно, он неважно себя почувствовал, искал уединения, — предположил целитель. — Отправился на прогулку в рощу и вот… упал, потерял сознание. Типичные симптомы нервной лихорадки.

«Он так сильно любит Нию, — подумала мать. — Размолвка с невестой лишила его рассудка. Бедный мальчик!»

— Побудьте у нас пару дней, пока Тирх не встанет на ноги, — попросила она.

— Конечно…

Визит Широкова произвел на Лену странное впечатление. Она ощущала несколько эмоций одновременно — любопытство, восторг и страх.

«Чего я боюсь? — спрашивала она себя. — Очередного разочарования? Жизненной драмы? Любви — возможно, безответной? Или во мне заговорил инстинкт самосохранения? Рядом с Широковым возникает угроза не только моему благополучию, но и жизни. Гибель Багирова — тому подтверждение».

Она понимала, что у Павла сейчас трудный период, черная полоса. Ему нужно отвлечься, забыться, и его поступок может быть продиктован именно этим. А ей так хотелось обмануться!

«Не будь дурой! — обрывала ее вторая Лена, более трезвая и критичная. — Не хватало только раскиснуть и поверить в мимолетный порыв мужского сердца. Что говорит тебе твой небогатый жизненный опыт? Мужчины — сезонные сборщики меда. При первом же дуновении осеннего ветра они улетают кто куда. Искать другие цветы или укромный уголок, где можно погрузиться в спячку до следующего сладкого сбора. Они не плохи и не хороши, они просто такие. И Широков — один из них. Его приезд не что иное, как минутная слабость. Такое происходит со всеми, даже самыми крутыми парнями».

Но первая Лена оказалась неисправимой мечтательницей. В глубине ее души теплилась надежда. А вдруг? Разве «плохиши» никогда не влюбляются в обыкновенных девушек? Правда, она — уже зрелая разведенная дама. Но ведь и Широков далеко не принц. Единственное достоинство — набит деньгами, как инкассаторский мешок.

Впрочем, не единственное… не стоит лукавить. Она вспомнила, как его губы скользнули по ее щеке и как сладко замерло сердце.

Они пили коньяк, и Лена опьянела. Что она болтала? Какую-то чепуху и глупости. Стыдно! Ей лучше не употреблять спиртное, особенно в мужском обществе. Мозги съезжают набекрень. Позорище… Широков небось до сих пор смеется. Кажется, она ему и про Харлампия разболтала. А ведь обещала Гришиной держать язык за зубами. Ужас! Что на нее нашло? Она опять все испортила. Как же поправить дело?

Бам-м! Бам-м! Бам-мм…

Часы пробили одиннадцать вечера. Напольные часы с боем достались Слуцким в наследство от бабушки Анастасии Кирилловны. Одни она подарила невестке, другие — внучке. Придирчивая Элеонора долго раздумывала, поставить ей часы в гостиной или продать. Она выбрала первое и не пожалела. Гости, которые приходили к Слуцким, все как один любовались часами и нахваливали тонкий вкус генеральши. Часы оказались антикварной ценностью, и Элеонора Евгеньевна забрала их с собой в загородный дом. Вторые часы стояли в квартире Лены. Еще несколько старинных часов генеральша продала после кончины свекрови, и на эти деньги обустраивался второй этаж дачи, летняя кухня и гараж.

Раньше мелодичный бой часов пробуждал у Лены сентиментальные чувства. В эти мгновения она ощущала себя школьницей в преддверии первой любви. Ее сердце замирало от предвкушения несбыточного и оттого печального счастья.

Этим вечером привычные звуки вызвали у нее безотчетную тревогу. Она подошла к окну и выглянула в темный сад. Луна пряталась за тучами. Легкий шелест пробегал по саду, как приглушенный шепот…

Лене стало не по себе. Она закрыла окно и легла. Сон не шел. Дом потрескивал и вздыхал. На веранде стрекотал сверчок, во дворе шуршал щебень, как будто кто-то тихо крался вдоль забора к крыльцу.

Лена вскочила и прислушалась. Было по-настоящему страшно. Она проверила, крепко ли заперты двери и окна, забилась в самую дальнюю комнату, накрылась одеялом с головой и призвала на помощь все свое мужество.

Утром ее разбудил телефонный звонок.

«Значит, я спала?» — с облегчением вздохнула она.

— Алло, дочка! — в голосе генеральши звучало недовольство. — Ты до сих пор в постели?

— Ага…

— Очень на тебя похоже. Как дела?

— Дом цел, — пробормотала Леночка, подавляя зевок. — Газ не взорвался, водопровод не прорвало. Крыша тоже в порядке.

— Не питайся всухомятку, — строго приказала мать. — А то загубишь желудок.

— Папе лучше?

— Здешний климат творит чудеса, — повеселела генеральша. — И врачи на редкость внимательные.

Закончив разговор, Лена распахнула окно. Светило солнце, на траве лежала роса. Над кустами вьющейся розы кружили пчелы. День обещал быть теплым и ясным.

Ночные страхи отступили.

Лена позавтракала и вышла во двор. У забора стоял почтальон — мальчик лет четырнадцати с брезентовой сумкой через плечо. Он подрабатывал во время каникул, разносил подписные издания и корреспонденцию.

— Вам письмо, — сказал мальчик и протянул через забор конверт.

Лена с опаской повертела в руках письмо, — обратного адреса не было. Вверху стоял штемпель московского почтового отделения. Она сунула конверт в карман и пошла к дому. На гравии лежал труп собаки с ременной петлей на шее. Это была лохматая дворняга, которую Лена подкармливала остатками обедов. Морду собаки облепили мухи. Скорее всего, дохлятину перебросили через забор мальчишки. Хулиганская выходка — ничего больше.

Лена едва сдержала подкатившую к горлу тошноту. Ночной страх вернулся с новой силой. В груди сдавило. Она заставила себя подойти ближе и посмотреть на дворнягу. В петлю был продет цветок настурции. Лена растерянно обернулась — перед домом пестрела настурциями мамина любимая клумба.

— Господи, — прошептала она, чувствуя, как тело охватывает озноб. — Господи…