Евгения Михайлова - Бегущая по огням

Татьяна вошла в квартиру, поставила на кухне сумки, выдохнула. Иногда хочется жить в тайге. Подальше от этих людей, которые смотрят, обсуждают, осуждают. Ей в последнее время трудно общаться даже с Тамарой и ставшим совсем безучастным мужем. Но и одной постоянно вариться в котле собственных страхов, постоянного ожидания худшего – просто ад. У нее были когда-то подруги, даже здесь, в доме. Она любила их приглашать, когда дети были маленькими и смешными. После истории с котятами она перестала делиться с подругами, ограничила общение. Они сами что-то узнавали о жизни их семьи и отходили подальше. И вот она осталась совершенно одна. Замужняя женщина, мать двоих детей. Но сейчас ей просто необходимо с кем-то посоветоваться. Может, она что-то преувеличивает или, наоборот, самой большой опасности не видит. Татьяна подумала о бывших учителях Гены. Они все живут здесь, но это не те люди, с которыми ей хотелось бы говорить откровенно. Кроме… Ну, да! Кроме Марины Евгеньевны! К ней обращались все родители в школе в трудных ситуациях, именно к ней, а не к своим классным руководителям. Татьяна знала, конечно, в каком доме та живет, но телефона нет, номера квартиры тоже. Она позвонила дочери.

– Тамара, ты не помнишь домашний телефон Сережи Кольцова? Или номер квартиры?

– А зачем он тебе? – оторопела Тамара.

– Не он. Мама мне его нужна. Ну, совет по одному вопросу.

– А. Помню и то, и другое. Мам, подожди меня. Пойдем вместе. Ну, пожалуйста.

– Тамара, не будь дурой. Я же говорю: мне по важному вопросу. А тебе – повертеться перед Сергеем. Это не тот случай. Лови его сама. Не обижайся, дочка, ты же понимаешь, что я права. Давай телефон и номер квартиры.

– Пиши, – разочарованно сказала Тамара. – А что за совет?

– Потом расскажу. Просто сама не могу разобраться. Это связано с Геной и ДТП.

– Че тут разбираться, мам. Не позорься. Ты разве не знаешь, что все говорят?

– Не хочу знать. И я сама решу, как мне поступить. Позориться или нет. Все, работай. Не опаздывай на ужин.

Татьяна позвонила Марине Евгеньевне, та ответила, что ей удобно поговорить прямо сейчас, она дома, Сергея нет.

Через пятнадцать минут Татьяна сидела на кухне Марины Евгеньевны за столом. Она вдохнула запах натурального кофе, который Марина Евгеньевна уже разлила в две большие чашки, посмотрела на пирожное – корзиночку со сливочным кремом и вишней, – и на минуту ей показалось, что в мире есть уют и порядок, а человек это перестает чувствовать в собственном доме от усталости, напряженных нервов, тяжелой ситуации. Такое бывает у всех. Они сейчас разберутся, и Татьяна уйдет домой другой. Она глотнула кофе и смущенно сказала:

– Может, я с ума схожу. Я всякие страхи постоянно придумываю. Понимаете, взрослый сын, непонятная жизнь. Но… – вдруг горячей волной окатило ее сердце, и она неожиданно для себя воскликнула с отчаянием и мольбой: – Помогите мне. Мой Гена… Я чувствую: в нем – беда, вокруг него – беда, его и нас ждет – беда… Скажите, что я ошибаюсь.

– Таня, расскажите мне, пожалуйста, все, что вас беспокоит. Конкретно, – предложила Марина Евгеньевна. – Я кое-что слышала, конечно. Вы можете в чем-то ошибаться. Но, мне кажется, основания для беспокойства есть.

Сергей был у Земцова, когда позвонил Александр Васильевич.

– Мать Ксении Семиной сообщила об особых приметах дочери. У Ксении год назад был перелом лодыжки левой ноги со смещением. При операции кости фиксировались винтами. Еще: не так давно на юге у нее выдернули из правого уха сережку с крупным бриллиантом. Разорвали мочку. Это нашло подтверждение. У нее остался снимок, сделанный после операции, я проверил сейчас. Мочка… Короче, мать опознала Ксению.

– Спасибо, – сказал Слава. – Тут у меня Кольцов. Попрошу его найти убийцу до завтра. Они там все в одной школе учились, с одними женщинами встречаются.

– Смешно, – грустно сказал Сергей, когда Слава положил трубку. – А на самом деле – какой у тебя план?

– Как всегда, кондовый, – с готовностью ответил Слава. – Я ж не ювелир, как ты. Вызову ее сожителя, возьму подписку о невыезде как минимум. Дальше осмотр квартиры, машины, гаража… Труп все-таки нашли практически рядом с его домом. Ну, и этого, которого ты пытаешься приплести, будем допрашивать. Люблю здоровую конкуренцию, хоть какой-то выбор.

– Назаров стопроцентно приедет с юристом. Он карьеру делает. То ли политика, то ли чиновника.

– Это хорошо, – кивнул Слава. – Любой структуре нужна свежая кровь.

– Ты сказал слово «кровь» нечаянно?

– Я сказал в другом смысле. А там – посмотрим.

Из машины Сергей позвонил помощнику.

– Привет, Костик. Как дела?

– Не могу говорить, – прошипел Костя. – Я вообще во Владимире. Пасу биологического отца Оли Марчук, зятя нашей бабушки-резвушки. Позвоню потом.

– Молодец. Жду.

Парень действительно молодец. Он опережает любые задания. Сергей за два дня прочитал в криминальных хрониках о четырех случаях похищений детей их же родителями. Или мать похищает у отца, которому детей оставил суд после развода. Или отец у матери. В случае с Олей смысл вроде бы не совсем ясен: он мог бы просто попросить опеку над собственной дочерью после исчезновения Полины. Хотя бы до ее возвращения. Но это не так-то просто, особенно когда речь идет еще и о квартире столь сложного персонажа, как бабушка Мария Николаевна. А она этого биологического отца явно не любит, не уважает. И делить с ним квартиру вряд ли захочет. Но это, если иметь в виду лишь меркантильные интересы. А вдруг Голиков Петр, «бездельник и ходок», по выражению несостоявшейся тещи, любит свою дочь? И поддерживал связь с Олей. Может, она у него? Может, он ее прячет, чтобы, скажем, обзавестись генетической экспертизой. У него же нет никаких документов на нее. Но обнадеживать Аллу, конечно, рано. Если опять – ничего, она впадет в еще большее отчаяние.

Сергей так глубоко задумался, что на автомате заехал во двор дома, где жили Алла и Настя, поднялся в Настин подъезд, позвонил сразу в квартиру, забыв про телефон. Дверь ему открыла Лидия.

– Здравствуй, Сережа. Заходи. Настя дома. Целый день куда-то звонит. Не прерывается даже для того, чтобы сказать мне, в чем дело. Тебе скажет. А ты мне, ладно?

– Лидия Анатольевна! Во-первых, она и мне может не сказать, во-вторых, за кого вы меня принимаете?

– Перестань, Сережа. Я Насте враг, что ли? Давай уж вместе держаться. Раз у меня одной с ней плохо получается.

– Ладно. Донесу. – Сергей любил предложения раскурить трубку мира, а что он сам решит, видно будет. Но ему понравилось, что мама Насти считает его членом если не семьи, то содружества.

Он постучал в дверь Насти, она ему открыла с телефоном в руках. Он вошел, крепко закрыл за собой дверь, прижал ее к себе и сказал: