Андрей Шляхов - Психоаналитик. Шкатулка Пандоры

— Почему вы обратились именно ко мне? — механическим голосом, лишенных всяческих эмоций и оттенков, спросила Марианна Альбертовна. — Почему не к администрации?

— Я к вам обратился потому, что мы в каком-то смысле работаем в одной сфере, вы — психиатр, я — психолог. А к администрации, мне кажется, нет смысла обращаться, запрос потребуют. На мой взгляд, лучше вот так, не на начальственном, а на человеческом уровне.

Речь с дозированной печалью в голосе и взоре была отрепетирована перед зеркалом, поэтому все шло гладко. Смущало только отсутствие какой-либо реакции у собеседницы. «И это врач-психиатр? — ужаснулся про себя Михаил. — Да ее ж к людям близко подпускать нельзя, тем более к больным!»

— Информация о факте обращения гражданина за медицинской помощью, состоянии его здоровья, диагнозе его заболевания и иные сведения, полученные при его обследовании и лечении, составляют врачебную тайну, — отчеканила Марианна Альбертовна.

Употребление слова «гражданин» придало частной беседе нежелательный для Михаила официальный лад.

— Законом установлена уголовная, административная, дисциплинарная и гражданско-правовая ответственность за разглашение врачебной тайны. К сожалению, я ничем не могу вам помочь.

«К сожалению, я ничем не могу вам помочь! — ярился Михаил, идя по длинному коридору к лифтам. — Сожалеет она, как же! Если бы сожалела, то помогла бы!»

Походив по коридорам, Михаил сунулся к ревматологу, приветливой молодой женщине с дружелюбным, но усталым взглядом. Выслушав Михаила, ревматолог вздохнула, побарабанила пальцами по столу и сказала:

— Возьмите там, где наблюдается ваша сестра, заключение, где будет написано, что ей по таким-то и таким-то причинам показана консультация генетика и что для этой консультации необходимо знать, чем болел отец ребенка. Еще будет нужна нотариальная доверенность от нее на ваше имя, что вы уполномочены представлять ее интересы и получать сведения. У нотариусов есть такая форма. И не забудьте копию свидетельства о браке и свидетельство о смерти вашего зятя. Нотариально заверять не надо, достаточно ксерокопий. Со всеми этими документами придете к нашему главному врачу, напишете заявление и получите выписку из амбулаторной карты. Выписка готовится два рабочих дня.

— Это же столько времени! — ахнул Михаил.

— Иначе никак, — ревматолог сочувственно посмотрела на Михаила и развела руками.

Состояние, в каком Михаил возвращался к своей машине, прекрасно охарактеризовал Высоцкий: «Обидно мне, досадно мне, ну, ладно!» [19] В. Высоцкий. Невидимка. Он уже достал из кармана ключи, но тут в голову пришла мысль. Не мытьем, так катаньем, и вообще лучше начинать не с кого попало, а с того, кто непосредственно владеет тем, что тебе нужно. Зачем усложнять? Чем короче цепочка, тем меньше вероятность срыва.

Признав, что детектив из него никудышный (все правильные мысли приходят в голову с опозданием), Михаил пошел обратно. Где хранится медицинская документация? В архиве. Значит, надо было сразу туда и идти. Только вот работает ли архив в воскресенье? А может, и работает.

— Скажите, пожалуйста, а где у вас находится архив? — спросил Михаил у первой же встреченной им женщины в белом халате.

— В подвале, — не поворачивая головы и не останавливаясь, буркнула та.

По всему, начиная с прайс-листа на сайте и заканчивая внутренней отделкой, учреждение претендовало на изысканную элитарность, но манеры у части персонала остались совковыми. И выглядела женщина не отчаянно пьющей санитаркой, а явным врачом, на худой конец, какой-нибудь старшей медсестрой.

Михаил спустился в подвал, совершенно не надеясь на то, что архив работает в воскресенье, но обитая дерматином дверь была приотворена. Михаил, преисполненный уверенности отчаявшегося человека, прошел по плохо освещенному коридору (здесь уже не было никакой гламурной изысканности — стены крашены зеленой масляной краской, на полу дешевый линолеум) и дошел до другой приотворенной двери с табличкой «Заведующая».

Собравшись с духом (не так уж часто приходилось давать взятки, обычно получалось договариваться, как и положено психологу), Михаил зашел в кабинет заведующей архивом, которому больше подходило название «каморка», настолько он был мал, поздоровался, выложил на стол новенькую тысячерублевую купюру и вкратце изложил суть дела, то есть свою заготовку. Заведующая, полная, пенсионного возраста женщина, выслушала, не перебивая, вздохнула, упомянула о том, что сама родила двух детей, не консультируясь у генетиков, и попросила «обождать» в коридоре. Не «подождать», а именно «обождать». На купюру она не обратила никакого внимания. Вышла из кабинета следом за Михаилом, заперла дверь и, переваливаясь с ноги на ногу, ушла в глубь коридора, туда, откуда пахло старой бумагой.

На всякий случай Михаил запретил себе радоваться: а ну как сглазишь. Вернется сейчас заведующая и скажет, что не нашла карту. Дождемся результата, а потом уже можно будет веселиться. Делу — свое время, потехе — свое.

Заведующая вернулась быстро и с картой в руках. Открыла дверь, пропустила вперед Михаила (купюры на столе уже не было, успела прибрать на выходе), дала ему карту и сказала:

— Выписывайте, что вам надо, с собой не дам.

Снять копию на ксероксе, стоявшем слева от ее кресла на приставном столике, не предложила.

Начав листать карту с конца, Михаил сразу же наткнулся на то, что искал. Точнее — на то, что ожидал увидеть. Аденокарцинома тела и хвоста поджелудочной железы. Михаил удивился про себя тому, что у железы есть хвост и тело, наверное, голова тоже имеется. Четвертая стадия. Метастазы в легкие и печень. Запись датирована апрелем этого года.

— Вот теперь все ясно, — сказал Михаил не столько заведующей архивом, сколько себе самому и выразительно посмотрел на ксерокс.

— Только если один-два листочка, — сказала заведующая архивом. — У нашего завхоза бумаги не допросишься.

Михаил ограничился одним — ему, кроме диагноза, ничего другого не требовалось. Так, на всякий случай, как доказательство того, что он не высосал диагноз из пальца. Анна ему и так поверит, а вот Тамара…

Картина наконец-то начала складываться — добровольно уходя из жизни, чтобы избежать мучений, Максим Велманский решил попутно насолить жене и сестре, с которыми был не в самых лучших отношениях, и устроил такую каверзу с накладными. Сам же, вне всякого сомнения, бруфарином и отравился. И как точно выбрал время — воскресный обед в компании двух участниц его последнего «шоу»…

Оставалось только окончательно разобраться со злосчастными накладными, и тогда можно будет поставить точку в этом деле. Михаил расскажет все Тамаре с Анной, и пусть дальше они сами решают, как им быть и что им делать. А что им делать-то? Дождутся вступления в права наследования и разойдутся в разные стороны. Но уже не такими врагами, как сейчас, разойдутся и подозревать друг дружку в убийстве не станут, а разве этого мало? Возможно, даже видимость каких-то отношений сохранят…