Андрей Константинов - Гоблины. Сизифов труд

— В смысле?

— Эксперты установили, что в районе купола была установлена закладка. Там нашли обгоревшие фонарик и мобилу.

— Оп-па! — присвистнул Вучетич. — Ты хочешь сказать, что на самом деле это я удачно зашел?

— Именно так.

— Чудеса! Хотя, в самом деле, на хрена изобретать велосипед? Все гениальное — просто и ясно.

— А вот я — не гений. Поэтому мне ничего не просто и не ясно, — рассердилась Ольга. — Объясните дуре, при чем здесь фонарик?

— Объясняю. В место, в котором должно произойти возгорание, закладывается обыкновенный фонарик с разбитой лампочкой. То бишь с оголенной спиралью накаливания. К фонарику присоединяется «одноразовая» левая мобила с левой же сим-картой. Потом всё это дело заворачивается в селитровую бумагу… Я, когда пацаном был, сам такую делал. Покупал в хозмаге селитру, пропитывал ее раствором газету и поджигал.

— А зачем?

— А просто так, — улыбнулся Виталий. — Горит очень красиво, искорками. Короче, все это дело оставляется в нужном месте и в нужный момент поджигается путем обыкновенного звонка с мобильника на мобильник. Дешево и сердито.

— И в самом деле, — согласилась Ольга. — Дешево.

— К слову, можно сделать и еще проще, — большой охотник до подобных штучек, Вучетич оседлал любимого конька. — На моей практике был случай, когда преступники инсценировали пожар как результат самовозгорания с помощью обыкновенных фосфорных спичек.

— О как? — удивился Мешок. — Ну-ка, ну-ка! Я про такой способ еще не слышал.

— Элементарно, Ватсон! Фосфорные спички опускают в воду. Фосфор при этом, как известно, оседает на дне. Далее получившимся водным раствором пропитывают легковоспламеняющиеся предметы, раскладывают их, к примеру, на крыше. И те, под воздействием солнечных лучей, через некоторое время загораются.

— Гениально!

— Не то слово. Вот только по нашему переменчивому климату с погодкой можно запросто промахнуться.

Глаза Прилепиной блеснули азартом. Словно пресловутым фосфором.

— Мужчины, а что, если нам прямо сейчас взять, да совершить вылазку в Парголово? — озвучила она не лишенную оригинальности идею. — А ну как повезет, и мы прямо там, возле церкви, на этого работягу наткнемся? Вероятность, конечно, невелика, но каких чудес не бывает? Вон, одно такое чудо буквально на глазах случилось.

— А что, Андрюх? Что-то в этом есть? — поддержал Ольгу Вучетич.

— Есть-то оно есть, — признал Мешок. — Вот только очень неохота во все эти церковные разборки влезать.

— Что, сказывается пионерско-атеистическое воспитание?

— В том числе. Я, в отличие от нашей Анечки, всего этого благолепства не понимаю и не принимаю. В этом смысле мне весьма импонирует высказывание голливудской мегазвезды Этнони Хопкинса.

— Это который играл в «Молчании ягнят»?

— Он самый. В одном интервью Хопкинс рассказывал, как однажды попросил священника-иезуита прочесть самую лучшую из всех известных тому коротких молитв.

— И что же?

— В ответ иезуит поведал ему молитву, в которой было всего три слова. А слова такие: «Хер с ним». — Народ в оперской дружно расхохотался. И Андрей, ощутив небывалый прилив благодушия и веселья, сдался и махнул рукой. — Ладно, уговорили, черти. Давайте прокатимся. Тем более что Сергеич как раз во дворе отстаивается.

— Тогда надо будет по дороге за Анютой заехать, — напомнила Ольга.

— А вот это уж дудки! Оставьте в покое кормящую мать. — Мешечко лукаво глянул на Прилепину. — Хватит с нее ночного похода на кладбище.

— А откуда вы?…

— Веник звонил. Жаловался на вас, Ольга Николаевна.

— Это за что же? — удивился Вучетич.

— А за то, что госпожа Прилепина втягивает его супругу в сатанинские оргии. У меня, говорит, одна ведьма в доме и без того есть — теща. И второй ему пока не требуется.

Ольга сделала вид, что услышанное ее не касается, и делано равнодушно промолчала.

— Ладно, хватит тут изображать саму невинность, поехали, — скомандовал Андрей. — Виталя, ты с нами!

— Да я вроде как дежурю сегодня.

— А мы попросим Наталью батьковну пару часиков вместо тебя на телефоне посидеть. Она ведь нам не откажет в такой малости, правда?

Недобро прищурившись, Северова посмотрела на Андрея и, растягивая слова, процедила с вызовом:

— Конечно, Андрей Иванович. Если вы еще не забыли, то персонально ВАМ я даже и не в такой малости никогда не отказывала.

Мешок смутился и нервно забарабанил пальцами по столу.

— Хм… Короче… Всё, жду вас внизу… Виталя, не забудь распечатки кадров. И сделай дополнительный экземпляр для Афанасьева…

«Горячая линия» с начальником ГУВД, до бела раскалившая редакционный телефон, потихонечку затухала. В данный момент Владислав Юрьевич, вольготно расположившись в кресле Обнорского, знакомился с кофейно-чайным ассортиментом, сервированным офис-менеджером Дашей. Сам Андрей Викторович курил в открытую форточку, ожидая окончания «рекламной паузы», взятой на период чайной церемонии. Сама идея проведения «горячей линии» его не слишком впечатлила, но для грамотного позиционирования «Явки с повинной» такой материал, безусловно, шел в зачет.

Третьим человеком в кабинете была журналистка Маша Цыганкова — ей доверили ответственную роль модератора. Сейчас модерирование заключалось в снятии с базы телефонной трубки, символизирующем занятую телефонную линию.

Дождавшись, когда начальник ГУВД, насытившись, отставит на поднос свою чашку, Андрей Викторович отщелкнул окурок в форточку и спросил:

— Ну что, Владислав Юрьевич, еще на один звоночек ответим?

— Давайте, — великодушно разрешил милиционер за № 1.

— Машенька! Давайте!

Цыганкова вернула трубку на исходную, и телефон сразу затрезвонил. Маша включила кнопку громкой связи, заученно оттарабанила:

— Добрый день. Вы дозвонились до нашей «горячей линии». Представьтесь, пожалуйста?

— Меня зовут Анна Николаевна, я пенсионерка, — разнесся по кабинету надтреснутый старческий голос.

— Очень приятно. Слушаем вас, Анна Николаевна.

— Восемь месяцев назад у меня пропал муж — Смирнов Павел Павлович. Ушел в сберкассу за пенсией и пропал. Мы обратились с заявлением в милицию.

— У вас его приняли?

— Приняли с грехом пополам. Но мужа никто не ищет. Мы обращались во все инстанции. Нам приходят всевозможные отписки, а результата, как не было, так и нет. Я хочу спросить: как долго его будут искать?

— Уважаемая, Анна Николаевна. Во-первых, искреннее мое вам сочувствие, — устало-снисходительно взялся объяснять начальник ГУВД. — К сожалению, случаи, подобные вашему, достаточно распространены. Поверьте, мои подчиненные приложат все усилия. Что же касается конкретно вашего вопроса: по российским законам пропавшего человека должны искать пятнадцать лет. Так что времени у нас с вами предостаточно. Мужайтесь.