Владимир Колычев - Картель

– Что не Глеб Антонович?

– Ну, я так поняла, он следил за Алладином. А я ему очень понравилась, поэтому он меня забрал к себе…

– Следил за Алладином? Зачем?

– Ну, Алладин свою игру повел против Каргола…

– Вот я удод! – хлопнул себя по лбу Егор.

– Почему?

– Я же своего босса предал!

Он не должен был так говорить, но что-то нашло на него. Язык вдруг завязался, сознание погрузилось в наркотическую эйфорию.

– Ты не один такой, – услышал он вдруг знакомый голос.

Это опять появился Каргол. Вика в панике сорвалась с места и исчезла из поля зрения. Где-то рядом она была, но Егор не мог охватить взглядом всю камеру. Туман вокруг, а в нем окошко, из которого на него смотрел Каргол.

– Алладин меня предал! Эта тварь меня предала! – Каргол смотрел на Егора, но отчитывал Вику.

– Я вас не предавала!

– Тогда что ты здесь делаешь?

– Ну… Это же так жестоко…

– Что жестоко?

– Ну, Егор умереть может…

– Егор, ты можешь умереть? – язвительно взглянул на него Каргол.

– Могу.

– Скажи, ты заслужил смерть?

Не мог Егор согласиться с этим. Не мог и все. Но все-таки согласился:

– Заслужил!

– Ты же предал меня?

– Предал!

– И теперь сдохнешь, как паршивый пес.

– Как паршивый пес, – эхом отозвался Егор.

– А с Викой что мне сделать? – наседал на него Каргол.

– Она же меня предала.

– Как?

– С тобой вот спуталась…

– Ну, это когда было.

– А сейчас?

– Ну, она помочь мне хочет…

– А это что, не предательство?

– Предательство.

Так это или нет – Егору все равно. Он вообще не понимал, что говорил, его язык жил собственной жизнью.

– И что мне с ней сделать?

– Ну, как скажешь, так и будет.

– Я скажу, что ее нужно пристрелить.

– Если нужно, значит, нужно.

– Ты это сделаешь.

– Я же сам должен сдохнуть, как собака…

– Ну, может, я решил дать тебе шанс… Хочешь получить шанс?

– Хочу.

– Тогда пристрелишь Вику.

– Пристрелю.

Каргол вдруг исчез, окошко, в котором он находился, затянулось дымкой, послышался женский всхлип, но тут же все стихло. Похоже, он увел Вику, но Егору было все равно, что там происходит.

Но вот Каргол вернулся, Егор понял это по голосу, самого его он не видел.

– Ты хочешь на меня работать?

– Да, босс.

– Кого Аркан оставил за себя?

– Никого.

– А ты за него можешь встать?

– Могу.

– У тебя есть ключ к Цахилу?

– Это все у Аркана было.

– Цахил тебя знает?

– Да, мы вместе с Арканом к нему подъезжали.

– Ты можешь сказать Цахилу, что ты теперь вместо Аркана?

– Могу.

– А перебить его на себя?

– Могу.

– И Ружика?

– И Ружика могу…

Егор находился сейчас в таком состоянии, когда страх перед смертью для него просто не существовал. Каргола он совершенно не боялся, но при этом готов был рассказать ему все. От него сейчас не было секретов…

Ветер за окном разыгрался, и неудивительно, что крыша потрескивает. Нет, с ней ничего не случится, но звуки, надо сказать, неприятные. И еще такое ощущение, как будто по дому кто-то ходит.

Но нет здесь никого, кроме Севастьяна и Василисы. Он в светлице спит, она – в спальне. Фонарь за окном качается, часы на столе тикают. Ночь, надо спать и ни о чем не думать…

Севастьян уже засыпал, когда рядом скрипнула половица. Может, ветер под пол задул, потому и дрогнула доска. А может, в доме все-таки кто-то есть?

Он открыл глаза и вздрогнул от неожиданности. Кто-то стоял над ним – высокий, плотный.

Севастьян попытался вскочить, но человек ударил его кулаком в лицо. Он упал на диван, и тут же в шею вонзилось что-то острое…

Проснулся Севастьян утром. Голова тяжелая, легкая тошнота, нос распух… От удара распух. Били его ночью. И еще в шею что-то вкололи. Но зачем?

Василиса?!

Эта мысль заставила его вскочить на ноги, но сильно закружилась голова, и он снова вернулся в горизонтальное положение. Но тут же поднялся – на этот раз осторожно, неторопливо, избегая резких движений.

В спальне Василисы не было. Постель смята, тапочки ее под кроватью, халат переброшен через спинку стула. Часы наручные на полу. Мужские часы. Дорогие, хотя и не новые, с поцарапанным стеклом. Гравировка на них. «Егору от брата»… Какому Егору? От какого брата?

Егору Мелихову?!

Этот уголовник сначала украл у него машину, теперь вот добрался до Василисы. Но машину он вернул, вернее, бросил на дороге за ненадобностью. Но вряд ли он так просто отдаст свою племянницу…

Севастьян осторожно обследовал дом. Дверь отжата фомкой, след от ботинка на полу. Сорок третий – сорок четвертый размер. У Севастьяна – сорок второй, да и обуви с таким протектором у него нет…

Человек зашел в дом, приблизился к спящему Севастьяну, хотел вколоть ему быстродействующее снотворное, но случилась осечка. Севастьян проснулся, но тут же получил кулаком по носу, только тогда в ход пошел укол. И сделал его Егор Мелихов.

Следующей на очереди была Василиса. Она оказала преступнику сопротивление, и часы слетели с его руки. Застежка на них слабая, поэтому и не выдержала противодействия…

Севастьян вышел во двор. Шарик лежал возле будки, как будто спал. Только вот ноги у него противоестественно вытянуты, и пена у рта. Сдох Шарик. Сожрал что-то нехорошее и сдох. Нетрудно догадаться, кто его отравил… Шарик – пес глупый, доверчивый, за то и поплатился. И хозяин у него идиот. Собаку посерьезней надо было заводить, раз такое дело. И дверь неплохо было бы заменить…

Не зря ночью дул ветер, он-то и нагнал дождь, который, видимо, пролился утром. К этому времени Шарик был уже мертв. Крупные капли бились о землю возле него, отскакивали и вместе с грязью забрызгивали его шерсть. Еще ливень смыл следы преступника. И не совсем понятно, с какой стороны пришел похититель – с улицы или с огорода. Но скорее всего с улицы. Где-то там стояла машина, в которую он затащил Василису. Видимо, перед этим он ее усыпил…

Севастьян выругался себе под нос, взял телефон, позвонил в полицию и сообщил о похищении. Дежурный капитан попытался завлечь его в отдел – писать заявление, но Севастьян представился, и дело закрутилось. Хотя вряд ли следственно-оперативная группа появится быстро. Да и следователь наверняка будет голову морочить. Может, ничего не было? Может, Севастьяну все это показалось? В общем, пройдет время, прежде чем начнется работа со свидетелями. А время сейчас работало против него…

Он вышел за калитку, когда появилась Елена Матвеевна. Красивая она сегодня – вроде бы со смены идет, а выглядит свежо, ухоженно. Глаза светятся, губы растянуты в приветливой и ждущей улыбке. Но Севастьян сейчас совсем в другом настроении, и она это сразу поняла, нахмурилась:

– Что-то случилось?