Наталья Александрова - Ларец графа Сен-Жермен

Она взглянула на водителя – и перехватила в зеркале его подозрительный взгляд.

И тут она осознала, что именно удивило и насторожило ее несколько минут назад.

Водитель бросился ей навстречу, хотя она ничем не выделялась из толпы приезжих. Бросился раньше, чем она направилась к его машине.

Откуда он знал, что именно она – его пассажирка?

В тот момент она не придала этому значения, но сейчас…

Анна выглянула в окно – и еще больше насторожилась.

Они ехали вдоль Обводного канала, вовсе не в ту сторону, где находился ее дом.

– Куда мы едем? – спросила она раздраженно.

– Пробки объезжаем, – бросил водитель через плечо. – Там такие заторы, что застрянем на час, а то и больше!..

– Пробки? – переспросила Анна и бросила взгляд на часы.

Был уже двенадцатый час, в такое время пробок не бывает, хотя кто его знает, пробки – вещь непредсказуемая…

Однако расслабиться больше не удавалось, она то нервно поглядывала по сторонам, то ловила в зеркале взгляд водителя.

Напряженный, недобрый взгляд.

– Остановите машину! – потребовала Анна. – Я выйду сейчас!

– Здесь нельзя останавливаться! – процедил водитель, скосив на нее глаза.

– Что значит – нельзя?! – крикнула Анна. – Я сказала – сейчас же останови машину!

Но на этот раз водитель даже не обернулся. Вместо того чтобы остановить «Фольксваген», он прибавил скорость.

Анна вжалась в сиденье, завертела головой…

Что происходит? Куда и зачем ее везут? И самое главное – что делать?

Она вовсе не была робкой тургеневской барышней, теряющейся от любой неприятности, она умела держать удар и вела свои дела жестко и решительно – но сегодня она столкнулась с чем-то таким, перед чем ее решимость ничего не значила. На деловом языке, к которому привыкла Анна, это называлось форс-мажор – или иначе – обстоятельства непреодолимой силы.

Машина тем временем проезжала мимо автостанции неподалеку от Балтийского вокзала. Здесь даже в такой поздний час движение было оживленным, но водитель не снижал скорости. Резко вывернув руль, он обогнал черную «БМВ» с тонированными стеклами. Вдруг черная машина прибавила скорость, вильнула, подрезав «Фольксваген» и резко затормозила, прижав его к набережной канала.

Водитель «Фольксвагена» едва успел остановить свою машину и сидел, вцепившись в руль и переводя дыхание. Дверца «БМВ» распахнулась, из нее выскочил здоровенный детина кавказского вида с трехдневной черной щетиной на лице и бросился к «Фольксвагену», размахивая монтировкой и выкрикивая хриплым истерическим голосом:

– Ты кого, ка-азел, подрезал? Ты что, ка-азел, о себе думаешь? Я тебе сейчас рога-то пообломаю!

Водитель «Фольксвагена» опомнился и полез в бардачок – видимо, там у него тоже имелось какое-то средство самообороны.

Анна не стала дожидаться конца этой разборки – она воспользовалась тем, что ее «таксисту» было сейчас не до нее, открыла дверцу, выскочила из машины и припустила наутек.

На этот раз, несмотря на усталость, она побоялась останавливать автомобиль и села в подвернувшуюся маршрутку, которая довезла ее до ближайшей станции метро.

После перенесенного стресса ей хотелось как можно скорее добраться до своей квартиры. Она не любила эту квартиру, не успела к ней привыкнуть, не успела превратить ее в уютный обжитой дом, но теперь это скучное, безликое жилье казалось ей островком безопасности и покоя, ей хотелось как можно скорее попасть туда, как можно скорее оказаться в собственном, защищенном пространстве, запереть дверь, принять горячий душ, выпить чашку чая и попытаться понять, кто мог стоять за этой идиотской попыткой похищения…

Анна наконец добралась до своего дома, поднялась на четвертый этаж, достала ключи…

Руки у нее тряслись, и она не сразу попала в замочную скважину. Ключ с трудом провернулся. Это было странно и неприятно – замок новый, она, разумеется, сменила замки, когда въехала в эту квартиру. Успокоив себя тем, что ей это просто показалось, что замок в порядке, все дело в ее собственном нервном состоянии, в трясущихся руках, Анна вставила ключ во второй замок.

Этот замок вообще не был закрыт.

Она не поверила себе, нажала на ручку двери – и та открылась.

Этого не могло быть.

Анна прекрасно помнила, что, уезжая, заперла оба замка. Она еще не в маразме, не могла она оставить квартиру незапертой или запертой только на один замок.

Открыв дверь, она вошла в прихожую, включила свет…

И ахнула.

В ее доме, несомненно, кто-то побывал. И этот кто-то вовсе не пытался скрыть следы своего визита.

Голубой коврик в прихожей был отогнут, шкафчик для обуви открыт, его содержимое валялось на полу. Дверца зеркального шкафа-купе, где висела ее верхняя одежда, отодвинута, одежда сброшена с вешалок.

Анну затрясло от злости. Она угробила целый день, чтобы навести в этом шкафу порядок, а тут какая-то сволочь устроила настоящий погром!

Какая-то сволочь?

Анна догадалась, кто перевернул ее дом вверх дном. И с каждой минутой эта уверенность возрастала.

Она обошла всю квартиру.

Всюду было то же самое.

Хуже всего – на кухне: шкафчики распахнуты, их содержимое разбросано по полу. Из морозилки вынули запасы мороженых овощей, и теперь зеленая фасоль, цветная капуста и шампиньоны превратились в отвратительную подтаявшую кашу.

В спальне – ничуть не лучше: шкаф открыт и разгромлен, с кровати сдернуто постельное белье, из прикроватной тумбочки вырваны ящики, их содержимое разбросано по полу.

И в жилой комнате, которая играла в квартире роль гостиной и кабинета, был такой же разгром. С дивана сдернуты подушки, книги и компакт-диски сброшены с полок и грудой валялись на полу. Запертый на ключ ящик стола, в котором она держала документы и деньги, выломан с мясом, его содержимое перерыто, но ничего не пропало.

Заглянув в ванную комнату и убедившись, что здесь тоже похозяйничали, она вернулась на кухню, села на табуретку и схватилась за голову.

Подозрение, которое возникло у нее в самый первый момент, укрепилось и превратилось в уверенность.

В ее квартире побывали не обычные воры-домушники.

Те действовали бы аккуратно и планомерно, оставили бы как можно меньше следов, а самое главное – унесли бы все сколько-нибудь ценное, все, что можно продать. Здесь же царил дикий разгром, как будто в квартире похозяйничало стадо диких обезьян или компания разбушевавшихся пятиклассников – но при этом ничто ценное не пропало, по крайней мере, на первый взгляд. Воры не тронули ее новую шубку, не прихватили дорогой компьютер, мало того – они выломали ящик стола, но не взяли даже деньги!

Это уж совсем не похоже на квартирных воров.

Это выглядит так, как будто вор искал что-то вполне определенное. Какой-то конкретный предмет.