Инна Бачинская - Поджигательница звезд

– Давай. Только… Хватит! – Шибаев убрал свой стакан.

– А я чего… я понимаю. Ну, пусть ему, как говорят, царствие небесное! Не чокаться! – Миша шумно выдохнул, поднес стакан ко рту и опрокинул махом. – А за Кристинку? – спросил он, прожевав закуску и с надеждой глядя на Шибаева.

– Миша, не могу!

Сосед смотрел на него взглядом побитой собаки, и Александр сдался, решив, что после вчерашних, или, вернее, уже утренних посиделок с Аликом и Федором Алексеевым надо бы поправиться, а то «головка бо-бо», как любит говорить адвокат. Для ясности мысли.

– Ладно! Только…

– Чуть-чуть! – обрадовался Миша. – Поехали! За Кристинку!

Около часу дня Шибаев вытащил Мишу из-за стола и уложил на топчан под яблоней, что уже становилось у них хорошей традицией. Он даже прикрыл его пожелтевшей газетой – уж очень беззащитно тот смотрелся. А сам отправился к автолавке, по дороге названивая Кристине. Но ему так никто и не ответил.

Зоя Владимировна уже ожидала его на заброшенной автобусной остановке, от которой остались лишь неубиваемая бетонная скамейка с торчащей ржавой арматурой да полинявший грязно-синий пластиковый навес.

Зоя Владимировна Шибаева заметила, но сделала вид, что не видит – старательно отвернулась. Он мысленно хмыкнул при виде такой конспирации, не торопясь прошел мимо, потом вернулся, уселся на другом конце скамейки и стал смотреть в противоположную от Якубовой сторону.

– Саша, хорошо, что вы пришли! – прошептала та. – Я намекнула Мише, но была не уверена, подумала, если вы не придете, я вас разыщу по телефонной книге. Но вы догадались. Какой ужас! Этот человек… Почему нужно кого-то убивать на чужой даче? Как он туда попал? А как туда попал убийца? Бедная Кристиночка! Она просто застыла, вы не поверите… лицо бледное, ничего не видит, я хотела подойти, но меня не пропустили. А люди! Хлебом не корми! Такое болтали, в голове не укладывается.

– Зоя Владимировна, я хочу вам показать фотографию. Посмотрите! – Шибаев достал из кожаной папки конверт со снимком генерала Савенко и космической женщины Евгении Львовны, положил на скамейку и тихонько подтолкнул к соседке. Она протянула руку, не поворачивая головы. – Вам знакома эта женщина?

Зоя Владимировна всмотрелась и воскликнула приглушенным голосом:

– Конечно! Это же Евгения. Вела у нас самодеятельность и пела, а муж был дирижер, Гарик, он уже умер. А… что? – Она наконец повернулась к Шибаеву, не удержалась.

– Женщина в белом, которую вы видели на даче с генералом… вы уверены, что это не она?

Зоя Владимировна расхохоталась, прикрыв рот ладошкой.

– Господь с вами, Саша! Конечно, нет. Это Евгения. Она… как бы это сказать… с приветом! – выпалила и смутилась. – Она неплохая, но… но… понимаете, одежда, поведение, всякие словечки… А шляпы! Это надо видеть! Женщина генерала была… – Она задумалась на миг. – Другая! Молодая, приятная, какая-то в ней… не знаю… деликатность была, без аффектации… Посмотрите сами! – Зоя Владимировна вытащила из сумочки небольшую фотографию и подтолкнула к Шибаеву.

– Откуда? – только и смог выговорить потрясенный сыщик, рассматривая фото. Уважение его к Зое Владимировне росло с каждой минутой.

– Понимаете, муж задумал писать мемуары и посвятить их генералу. Собственно, из-за него и решил писать, чтобы обелить его память и уберечь от посягательств… Извините, Саша. – Она виновато взглянула на Шибаева. – Муж очень любил и уважал генерала. Когда Петя Дяченко купил генеральскую дачу, он чинил крышу и нашел на чердаке ящик с бумагами, небольшой такой. Все вывезли, а на чердаке не заметили, а там письма, всякие бумаги, несколько фотографий… Я и не знала ничего. Ну, отец и забрал себе, а сейчас все вытащил, разложил, я смотрю, а там эта фотография! Это они в нашем городском парке, где пони, видите, вон, сбоку один стоит, в попонке.

Документы с чердака… Значит, это не легенда, а Кристина просто не поняла, и хорош бы он был, если бы ночью… ломанулся на дачу!

Шибаев впился взглядом в фотографию. Генерал был без формы, в джинсах и голубой рубашке с распахнутым воротом, радостный, смеющийся. Обнимал за плечи молодую женщину, не достававшую ему до плеча. Была она темноволосая и темноглазая, тоже смеялась. В белом платье. Не нужно быть психологом, чтобы понять – эти двое одно целое…

Он перевернул снимок – на обороте стояла дата, невесомо выведенная простым карандашом: «01.08.1984». Первое августа тысяча девятьсот восемьдесят четвертого. Незадолго до гибели генерала. Только дата, и больше ничего. Ни имен, ни фамилий…

– И вы ее никогда…

– Никогда! – Зоя Владимировна приложила руки к груди. – Только один раз, но я ее сразу узнала! И снова в белом платье… И такая милая! Я сама жена, но, честное слово, Саша, я рада за генерала! Тамико была очень хорошая, но больная, а он… мужчина, молодой еще, влюбился… даже на фотографии видно, что влюбленный, счастливый… У меня аж мороз по коже, как подумаю, что через три недели его убили, двадцать второго августа… Через три недели его не стало. Бедная женщина! И знаете, Саша, ведь никто ничего! Я потихоньку расспрашивала, никто ничего не знает. Просто тайна какая-то!

– А что там еще? Может, письма?

– Я и сама думала найти ее письма. Ничего нет, так, всякая ерунда. – Она покачала головой.

– Я могу взять фотографию? – спросил Шибаев. – На время.

– Берите, Саша, конечно, мужу она вряд ли понадобится.

Они помолчали немного, и Зоя Владимировна вдруг спросила:

– Саша… мне, право слово, неудобно, но… не знаете ли вы в силу профессии, вы всех, наверное, знаете в этой области… адвоката по бракоразводным делам? Я видела объявления в газете, но вам же известно, сколько сейчас жуликов.

– Вы собираетесь разводиться? – изумился Шибаев.

– Да нет! – всплеснула руками Зоя Владимировна. – Это я так, припугнуть отца. Его собака… этот Скайд, бросилась на меня, представляете? Я уже из дома боюсь выйти. Я ему сказала: или я, или этот придурок! Он согласился отдать, знакомые просят, а тут это… убийство. Так неудачно получилось, он теперь и слышать не хочет, говорит, Скайд не допустил бы. А мне что делать прикажете?

– Вообще-то есть, – сказал Шибаев. – Но, может, как-нибудь по-другому прийти к консенсусу?

– Я, конечно, буду над этим работать, но на всякий случай. Пусть отец знает, что намерения у меня самые серьезные. – Она помолчала, глядя на Шибаева своими фарфоровой голубизны глазами, и вдруг спросила: – Саша, как вы думаете, эти два дела связаны?

– Не знаю. А вы что думаете?

– Если это грабитель или знакомый Кристиночки, это еще полбеды, но если связаны, то… Не хотелось бы каркать, но я думаю, это еще не конец. Если они связаны… страшно подумать! Как бумеранг, спустя двадцать пять лет. Знаете, Саша, я стараюсь об этом не думать. А вы с вашим опытом… Неужели у вас нет версии?