Алексей Макеев - Нежная улыбка смерти

– Пропади я пропадом, что согласился на твою авантюру! – выл Демаков. – Я чувствую себя банальным вором!

– А разве мы чего-то украли? – огрызался Максимов, пробираясь к подоконнику, где стояла потрепанная в пикниках магнитола «Шарп» и вразброс громоздились диски с музыкой. Многие без упаковок – пустые коробки валялись рядом. Он отметил потрясающую гамму вкусов, порой несовместимую: от Глюк’Оzы и Земфиры до джазово-классического «Эксепшна» и незаслуженно забытого «Супертремпа». Интересно бы поразмыслить на досуге – кто из них конкретно предпочитает Глюк’Оzу, а кто «Эксепшн»?..

И вдруг укол под темечко. Перебирая носители, он наткнулся на диск фирмы «ТDК» в пустой прозрачной коробочке. Прямо на диске от руки было выведено специальным маркером: «P.MaкКar. Pipes of piece». А в нижней части – «London Town». Диск не лицензионный. Из Интернета сдули и скинули на болванку. Он вынул диск из коробки, поднес к глазам. Писала не женщина – мужчина. Торопливо, размашисто. И опять штыком под темечко…

– Пляши, Демаков, – торжественно объявил Максимов. – Добыто первое доказательство, что дама, угостившая Слоцкого оплеухой, проживает в данном бараке. У коммерсанта из магнитолы стырили именно этот диск, – он потряс уликой. – И коробочку прихватили с приборной панели, чтобы не поцарапать.

– Константин, ты гений, – подлетел Демаков. – А совпадения быть не может?

– Никакого, лейтенант. Ты ценишь Пола Маккартни?

– А черт его знает, – стушевался Демаков. – Слышал о таком. Он вроде из Битлов… Ты знаешь, я больше от «Любэ» торчу.

– Любимая банда нашего президента, – хмыкнул Максимов. – Прилизанный, официальный шансон. Ты сущая лесотундра, Демаков. Как и все ваше потерянное поколение. Забросив «Битлз», Пол Маккартни рванул на легкие заработки и в сжатые сроки представил публике банду «Уингз» – «Крылья», в коей и тешился в течение ряда лет неплохим вокалом. Это был удачный проект, Демаков. Лично мне поздние изыскания сэра Пола по нраву много больше, нежели ранние. Но музыка незаслуженно забыта, радиостанции ее практически не выпускают в эфир, а если и ставят, то в качестве раритета. А теперь представь вероятность попадания на диск «ТDК» именно двух этих альбомов – «Город Лондон» и «Трубы мира», – коих сэр Пол, кстати, накатал не менее двух десятков…

– Вероятность нулевая, – быстро перемножил невероятные сущности лейтенант. – Слушай, Константин, ты точно гений! Обидно, что ты не работаешь в полиции…

– Кому как, – пожал плечами Максимов. – А теперь давай-ка, Демаков, вернем добро на место, и носитель тоже, и притворимся, будто нас здесь не было. Информация красивая, но куда ты ее денешь?

– Подожди, – перевозбудился участковый, – а искать хозяина диска кто будет? На нем же отпечатки пальцев преступницы!

– Там этих отпечатков – до ядрени фени, – поморщился Максимов. – Любая дама могла схватить диск и даже зарядить в магнитолу. А если превалируют чьи-то одни, то она легко отопрется – дескать, вертела, читала, в дисковод толкала. И самое интересное, Демаков, что ты ни хрена ей не сможешь предъявить, а вот насторожишь – это точно.

– Но зачем она ее сюда принесла, Константин?

– Полагаю, слушать, – улыбнулся Максимов. – Эта девочка отнюдь не профессионалка. Стырила – принесла. Бросила в общую кучу – да кто ж теперь упомнит, чье это добро? Она ж не знала, что данная оплеуха отзовется рикошетом, а Слоцкий подробно перечислит, что у него пропало из салона.

– И какая нам тогда практическая выгода? – приуныл Демаков.

– Уверенность, что ты на верном пути, Демаков. – Максимов с удовольствием рассмеялся. – Еще неделя неустанных поисков, и мы с тобой поймаем эту глупую воровку…

В глубине души он так не думал. Не стал бы Максимов засиживаться в отбитом у пионеров лагере, предпочитая продавленную кровать привычной домашней, кабы не догадывался, что дело здесь нечистое. Проснулся в нем бывалый мент, сделал настороженную стойку… В пять часов вернулись мокрые купальщицы и, судя по тому, что барак не дрожал от возмущения, следов дотошного обыска не обнаружили. К шести часам над свежеокрашенной кухонькой взметнулся дым. Подошла Ольга Юрьевна, поведав с сожалением, что вынуждена откланяться (детей и мужа никто не отменял), вернется утром, и хорошо бы к ее приезду не производить никаких перестроек. Максимов с Демаковым охотно пообещали, что погромов не будет.

К семи часам вечера отлежавший все бока Демаков внезапно вскочил и вспомнил, что он с утра на службе и должен изредка присутствовать на рабочем месте. Забыл фуражку, крикнул, что обязательно сюда вернется, выбежал из домика и помчался на дорогу – ловить попутку до Кольцовки.

В восемь вечера Максимов без спроса завалился в пищеблок, пошарил по шкафам, буфетам, добыл остатки плавленого сыра и с удовольствием потребил. Из закоулков холодильника извлек затырканный кем-то бекон в вакууме и тоже изничтожил. Выудил початый тетрапак пастеризованной «Задорной Маруси» и решительно выпил.

К половине девятого он бороздил просторы соснового бора и наслаждался сумеречным спокойствием. Тишина висела над базой какая-то зловещая. Изредка дятел стучал по коре. Слабовидящая неясыть перелетала с ветки на ветку. Люди тишину почти не нарушали – беседа с представителями законности дурно повлияла на обитателей лагеря. Девушки шатались настороженными миражами. Парни не высовывались. Брюнетка Карина в оплетенной вьюном беседке лениво грызлась с блондинкой. Не умели эти девушки существовать друг без дружки. Максимов ненавязчиво подкрался, услышал фразу: «…и больше так не делай, идиотка…», после которой наступило продолжительное молчание, что-то скрипнуло, и Максимову, чтобы не попасть впросак, пришлось нырнуть за угол. Капитанша Алина с отрешенным видом висела на турнике. Другого ничего не делала. «Разминка, наверное, такая», – с сомнением подумал Максимов, давая второй круг по гаревой дорожке. Висящая Алина хмуро следила за ним.

– Хороший вечерок, не правда ли, Алина? – не выдержал Максимов.

Она кивнула. Славно поговорили, расстроился сыщик.

Девушка по имени Катя бродила по полянке, обдирая одуванчики (ромашки спрятались). Она казалась настолько погруженной в себя, что Максимов без опаски приблизился и вздрогнул, когда она сказала, глядя в тревожную даль:

– Вы еще не уехали?

– А должен? – запнулся Максимов.

– Но вы же не спортсмен. – Катя привстала с корточек и встретилась с ним глазами. С таким же успехом она могла смотреть на Сатурн.

– Зато места у вас красивые, Катя, – немножко не в тему объяснил Максимов. – Имею аккредитацию, а значит, право…

Она позволила себе усомниться.

– Вы хотели со мной поговорить?