Алексей Макеев - Нежная улыбка смерти

– Я посижу, не прогоните? – Максимов опустился на свободный край. – Надоело, знаете, бродить, ноги не казенные.

– Да сидите, не моя это лавочка, – вздохнул Валентин.

Как и прошлым утром, они сидели, ни о чем не говорили. Максимов достал сигареты, предложил Валентину. Боксер затянулся, закашлялся, поблагодарил. Молчали дальше.

– И так всегда, – с философской грустью заключил Валентин. – Дурной глаз во мне, не иначе. Не успею познакомиться с хорошей девушкой, как с ней обязательно случится беда.

– Система? – осторожно поинтересовался Максимов.

– Выходит, так, – пожал плечами Валентин. – На выпускном балу с девчонкой сошелся из параллельного класса. Оторвались от своих, всю ночь бродили по городу. А наутро клещ ее цапнул. Температура за сорок поднялась, «Скорая», все дела… Заболела энцефалитом в острой форме. Ноги отнялись, речь сломалась. Родичи проконсультировались с врачами и отправили девчонку на юг к родне – на вечное, так сказать, поселение. Там вроде климат поцелебнее… А в девяносто пятом жениться надумал – на полном серьезе. Хватит, думаю, членствовать в клубе одиноких сердец. Праздника душа просила. Заявление подали… Перебегала Лариска железнодорожное полотно – она учетчицей в депо трудилась – и сунулась по слепоте под маневровый… Вместо загса на кладбище поехала.

Максимов с сосредоточенным видом выпускал дым.

– Теперь Алинка… А я ведь с ней почти незнаком был. На чаепитие пару раз заходил, в беседке посидели, потрещали… Слушай, Константин, – встрепенулся боксер. – А может, у меня и впрямь, того… глаз дурной?

– А кто тебя знает? – вздохнул Максимов. – Можно накликать беду и без дурного глаза… Не-е, Валентин, в гибели Алины ты точно не виноват. Здесь другие силы потрудились.

Напрягся телефон, собираясь выплюнуть тревожную трель. Это мгновение до звонка, когда вибрация доходит до печени, он выучил наизусть.

– Здравствуйте, – раздался из трубки глуховатый мужской голос. – Это Носков, тренер.

– Слушаю вас, Павел Сергеевич, – оживился Максимов.

– Вы знаете, нам крайне повезло. Однокашник работает в райздравотделе одной из районных администраций Павлодара. Он связался с детской поликлиникой, где по месту жительства наблюдалась Алина. В архиве нашли старую медицинскую карточку – при переезде в Сибирь родственники девочки почему-то ее не забрали…

– Я слушаю вас, Павел Сергеевич, продолжайте.

– Э-э… Вы знаете, прямых диагнозов никто не ставил, но в возрасте 13 лет невропатолог неоднократно прописывал Алине… минутку, у меня тут записано… Мелаксин и нитразепам. Первый – синтетический аналог гормона шишковидной железы; способствует организации биологического ритма организма и нормализации ночного сна. Второй – своего рода снотворное, расслабляющее, снижает функциональную активность центральной нервной системы. Прописывают при различных нарушениях сна, невротических расстройствах, эпилепсии…

Последнее – явно не про Алину. Но в целом разве не попадание? Максимов в невероятном возбуждении слетел с лавочки.

– Вы жутко помогли нам, Павел Сергеевич, спасибо. При случае обязательно напомните – я вам должен бутылку хорошего коньяку…

– Да бес с ним, коньяком, – фыркнул тренер. – Разберитесь уж поподробнее, что там у нас в команде происходит…

Он должен хорошенько раскинуть мозгами. В свете новых открывшихся данных. Одержимость идеей захлестнула Максимова. Он ушел, не попрощавшись, а Валентин смотрел ему вслед пустыми глазами…

Но в жизни всегда есть место непростительной ошибке. Он в жизни натворил столько ошибок… И даже случившаяся смерть Алины – большая возмутительная ошибка Максимова. Он сидел на бугорке на опушке, проверяя в двадцатый раз, а все ли правильно срастается? Минутные стрелки неслись, как угорелые. Срасталось плохо, для полной ясности не хватало чего-то важного. Очередного вояжа по базе?

И снова ненавистное время, когда солнечный свет распадается, как молекулы жира при атаке активной щелочи. Огромные тени растекаются по земле, безветрие давит, безмолвие. Воздух будто густеет, люди попрятались… Подходя к тренажерному залу, Максимов увидел Катю. Курносое задумчивое создание сидело на пеньке, надутое, словно гриб-дождевик, и прятало ладошки между сомкнутыми коленями. Сыщика остановил напряженный вопросительный взгляд. Он резко поменял направление.

– Вы что здесь делаете, Катя?

Девушка покосилась по сторонам.

– Сижу. Радую вам взор…

– Хм, действительно радуете. Вы хотели зайти в тренажерный зал?

Она подумала и сдержанно кивнула.

– Хотела. Но там Светлана.

– Неодолимое препятствие, – улыбнулся Максимов. – Теперь вы старательно избегаете бывших подруг. Боюсь, вам долго придется ждать. Светлана девушка вредная, а в окно прекрасно видно, как вы сидите на пеньке…

– А я не тороплюсь, – с вызывающей улыбкой ответила Катя. – Вы хотели поговорить? Мне подвинуться?

– Спасибо, – рассмеялся Максимов. – Не претендую я на ваш пенек, Катя. Один вопрос: вы вчера вечером с Алиной разговаривали?

Девушка вздрогнула.

– Было дело. А что?

– А подробнее?

– Ну, не знаю… Она на крыльце сидела… Вся такая угрюмая, на ведьму похожая – видеть никого не хотела… Я подумала обойти с другой стороны – не хотелось через нее переступать, вы бы видели лицо Алины – она готова была вцепиться в любую из нас… А она меня сама подозвала: садись, говорит, выкладывай все, что знаешь о девчонках. Вижу, мол, тебя насквозь, только притворяешься тихоней. – Катя передернула плечами и кольнула сыщика взглядом. – Может, я и не всегда тихоня, но ей-то какое дело? За девчонками не шпионю, убийствами не занимаюсь… Я ответила ей довольно резко и пошла в барак. А теперь жалею – но что бы изменилось, посиди я с ней на крылечке?

– Ничего, – мотнул головой Максимов. – Хотя как сказать. Не силен я в предположениях, Катя. Пойду поговорю со Светланой.

– Тоже мне собеседник. Послушай, Костя… – Девушка покраснела. – Извините… Послушайте, Костя, а у вас есть уже конкретный подозреваемый?

– Целых пять, – с гордостью сказал Максимов.

– Так вы и меня сюда записали? – В серых глазках очень натурально поселился испуг.

– А чем вы хуже других? – галантно раскланялся Максимов. – Равные права и равные возможности. Терпите уж.

В тренажерном зале было пусто и прохладно. Из дальнего угла доносилось сердитое поскрипывание. Светлана возлежала вверх ногами на чудовищной штуковине, похожей на гильотину, и с натугой качала бедренные мышцы, поднимая и опуская скользящий в направляющих чугунный ползун. На ползуне, словно клипсы в ушах, висели диски для тяжелоатлетических штанг.

Максимов в задумчивости постоял в сторонке. Запор на направляющей Светлана повернуть забыла. Легкое движение по отъему пяток от упора – и от Светланы остается мокрое место…