Евгения Михайлова - Солнце в крови

– Серьезно? У компьютера? Ох, простите, нервы такие, чуть что – в слезы. – Она быстро вытерла глаза белоснежным платком. – Я так вам благодарна, что вы даете девочке отвлечься. Она очень активная. Для нее тюрьма – это… Лучше не буду.

– Она в порядке, – сказал Земцов. – Как ваше здоровье? Я думал, вы в стационаре. Такая у меня информация.

– Вы знаете, у меня все хорошо. Из стационара меня забрала… В общем, есть очень хороший человек, ученый, она когда-то очень давно помогла мне в подобной ситуации. А сейчас я – без записных книжек, старого мобильника с контактами – не могла вспомнить ее телефон. Мне помог Сергей. Позвонил, говорит: ваша Людмила Витальевна – по всему Интернету, директор солидного научно-исследовательского института, дал телефоны. Так просто все оказалось. Мы с Аней как-то не подумали, что она по-прежнему в науке. Я позвонила ей из больницы. Она приехала тут же! Ее не устроил ни диагноз, ни лечение, ни назначенная операция. Она забрала меня, обследовала у себя. В общем, не для того я приехала, чтобы о болезнях говорить, но у меня есть улучшения. Если честно, то для того, чтобы я почувствовала себя здоровой, нужно одно: Аня…

– Рад, что так все сложилось. Рад, что Анна успела все-таки заработать деньги на ваше лечение…

– Что вы. Людмила Витальевна денег не берет. Они будут для Ани… Когда она вернется. Вы ничего мне не хотите сказать? У вас есть доказательства, что Аня убила этого человека?

– Извините меня за любопытство, но очень хочется спросить. А если есть доказательства, если есть ее признание, вы по-прежнему будете считать ее родным человеком? Внучкой, которой она вам на самом деле не является?

– Конечно, – ответила Елена Васильевна. – Легче всего разделить все на добро и зло с высоты закона или чистой теории. Я как раз всю жизнь считала убийство самым страшным грехом. Как и все, наверное. Но у Ани такая небольшая и такая тяжелая жизнь. Она видела только ее изнанку. И осталась честным, стойким человеком. Я знаю, поверьте мне. Она осталась вечным обиженным ребенком, который в запале хочет отомстить всем плохим людям. Может быть, этот Кондрашов причинил ей зло. Может быть, она узнала о том, что он причинил зло кому-то другому… Да, она могла устроить самосуд, наверное. Но это моя девочка. Я поеду туда, где она будет. И не умру, пока она не выйдет на свободу. Ее должен кто-то встретить. «Ба», как она меня называет.

– Черт меня подери. Никогда себе такого не позволял. Довел вас до разговоров о смерти. Елена Васильевна, у нас есть кое-какие изменения по делу. Разве вам Сергей не говорил?

– Нет. Я уезжала на обследование, у меня часто был отключен телефон, но теперь я понимаю: раз он не позвонил, значит, что-то очень плохое, да?

– Это значит, что он – раздолбай. Я был уверен, что он сказал. Поэтому не сообщил сам. У нас – второе убийство, совершенное в том же месте, точно таким же способом. Спокойно, вы не дослушали. Это второе убийство совершено после задержания Анны. Есть основания считать, что ваша внучка себя оговорила, а маньяк на свободе. Вот такая новость. Впрочем, пока подозрение с Сергеевой не снимается, вполне возможно, что кто-то просто повторил убийство по ее сценарию.

– Дайте мне глоточек воды, – бессильно откинулась на спинку кресла Елена Васильевна. – Какое счастье, что я приехала. Этот просвет… Нет, вы не подумайте, мне очень жалко того, кого убили…

– Я понимаю. Вода у меня теплая, ничего? Холодильник сломался. Ну, все? Я вас провожу, вас отвезут к Сергеевой.

… Аня со щенячьим визгом бросилась к бабушке, оттолкнув конвоира, который ее привел.

– Девочка, родная, ты меня задушишь, – задыхалась Елена Васильевна от невыносимой нежности и слез. – Я тебе привезла фрукты, ну все, что ты любишь, они взяли, сказали, потом передадут.

– А куда они денутся? Давай садись, говори, как ты? Эти козлы ничего про тебя мне не говорят.

– У меня все хорошо. Очень хорошо. Меня лечит Людмила Витальевна, та самая, помнишь?

– Белка и Стрелка? Класс! Ты ее нашла?

– Да. А она потом нашла меня, забрала из больницы. В общем, все не совсем так, как мне говорили.

– Вот придурки, да? Ба, я просто в шоке от того, что ты приехала! Я уже собиралась вот этого, который меня привел, в заложники брать, чтобы они меня к тебе отвезли повидаться. А потом – хоть на Колыму.

– Ох, – бессильно всплеснула руками Елена Васильевна. – Это ужас, что ты говоришь. Все, кроме меня, это воспринимают всерьез…

– Ба, ты чего? Ты думаешь, я бы так не сделала? Я бы сделала, сто пудов.

– Аня, скажи мне. Только мне. Зачем ты себя оговорила? Зачем ты призналась в убийстве, которого не совершала? У следователя пока сомнения, но я, увидев тебя, просто убеждена, что это неправда. Ты попала в какой-то тобой же придуманный ужасный спектакль, чем и воспользовался настоящий убийца.

– Ба, ты о чем? Ты про какие сомнения? У моего следака? Он тебе сказал про сомнения? Значит, пьяный.

– Аня, он мне показался очень интеллигентным человеком.

– Ладно, не будем. Тебе все кажутся интеллигентными, пока квартиру у тебя не отбирают. Так чего он тебе наплел?

– Тебе не сообщили? Возможно, на этом этапе еще нельзя, но раз он сказал мне… Детка, убили еще одного человека в том же доме, таким же способом. У них появилась версия, что это какой-то маньяк и он на свободе. Хотя, конечно, не исключают и того, что кто-то повторил твое преступление. Анечка, скажи мне правду. Ты же знаешь, если есть что-то вечное на свете, то это моя любовь к тебе. Она не зависит ни от чего.

– Ба… Во дела! – Аня резко соскочила с места, подлетела к двери и с пронзительным визгом стала колотить в нее руками и ногами. – Пусть придет следователь! – проорала она в лицо опешившего конвоира, который уворачивался от ее рук. – Или я себе башку разобью о стенку! Скажу, что меня пытали, если выживу!

Когда Славе позвонили, он примчался, остановился на пороге, переводя дух.

– Сергеева, совесть у тебя есть? Ты что устроила?! К тебе бабушка приехала! Как говорила моя бабушка: «Нет мозгов – считай, калека!» В чем дело?

– Я хочу знать, кого еще грохнули в этом доме!

– Хозяина. Юрия Демидова.

– Ни хрена себе приколы! Но я почему-то не удивляюсь. Он мне сразу не понравился.

– Видишь, какая бывает в жизни удача, Сергеева. Не была бы ты в тюрьме, никто бы и не сомневался, что ты убрала еще одного человека, который тебе не понравился.

Потом он стоял у стены, пристально и озабоченно разглядывая пятно на потолке, пока Аня и Елена Васильевна обнимались, плакали, смеялись, опять плакали. Когда они с Пановой вышли во двор, Земцов деловито сказал:

– Вас отвезут на нашей машине. Спасибо, что приехали.

Он невозмутимо встретил удивленный взгляд Елены Васильевны. Он долго смотрел вслед машине, которая ее увозила. Кому сказать – засмеют. Он позавидовал этой сумасшедшей Сергеевой. Если бы была жива его мама, она была бы точно такой, как эта «ба». Только мама умерла молодой. И Слава видел у Сергеевой одно достоинство – ее бабушку. Он хотел, чтобы она победила болезнь.