Юлия Алейникова - Дама с горгульей

– Не преувеличивайте, – успокоила его Гриппа. – Прислуга, конечно, знает о наших семейных делах, но по-настоящему важные тайны ей неизвестны. Отец никогда не обсуждает служебные вопросы, бегая с телефоном по дому, а его кабинет вы лично проверяете на предмет прослушки не реже двух раз в неделю.

– Вы правы. Однако в данном случае хватило и бытовой информации для подготовки убийства, – не принял ее легкомысленную позицию Сокольский.

– Если горгулью сбросил кто-то из перечисленных вами лиц, значит, это был поступок спонтанный, заранее не подготовленный. Нечто вроде порыва страсти, – задумчиво проговорила Агриппина.

– Например?

– Ну, скажем, так. Анжела узнает подробности сценария праздника, чтобы правильно подобрать костюм для Феликса. Подобные пустяки для нее очень важны. Но позже она выясняет, что муж опять был у ее отца и клянчил денег. И тот разозлился, пригрозил, что если Валерий еще раз к нему сунется, он лишит их с Анжелой содержания, а Феликса наследства. В этой ситуации Анжела готова порвать всех, в том числе и папочку. Она вспоминает про его феерический выход на террасу, и в ее голове зарождается дикая, однако несложная по выполнению идея. На верхних этажах никого нет, вся прислуга в мыле и пене носится по нижним этажам. Анжела поднимается наверх и сталкивает тяжелую, но хрупкую статую. Кстати, а как именно горгулью сдвинули с места?

– Полиция обнаружила на крыше инструменты, вероятно, забытые рабочими. Преступник орудовал простой лопатой, отпечатков на ней не осталось, – пояснил Сокольский.

– Ясно. По той же схеме могли действовать Валерий и Ирина Александровна.

– Она так любит зятя? – с сомнением спросил Артем.

– Нет. Но внука и дочь любит. К тому же, если отец перестанет содержать Анжелу, та неизбежно начнет тянуть деньги с матери, – пожала плечами Гриппа.

– А как вы считаете, могли быть у нее свои мотивы?

– Не знаю. Надо подумать. Мне кажется, сейчас нам следует, не откладывая, побеседовать со всей прислугой, – предложила Гриппа. – Если они врали в одном, вполне были способны соврать и в другом, чтобы не подставляться. Хорошо бы точно выяснить, что именно или кого именно и где они видели незадолго до убийства. А то пронюхают, как мы Лизу разговорили, и успеют подготовиться.

Артем с искренним восхищением посмотрел на Гриппу. Сейчас, сидя за рабочим столом, в строгих очках и темном костюме, она смотрелась настоящим следователем, а ее идеи были ясны и логичны. Сокольский даже вдруг почувствовал рядом с ней некий комплекс неполноценности. Словно он какой-то подмастерье, а не опытный оперативник. Пора встряхнуться.

– Вы правы, – с улыбкой кивнул главный секьюрити. – Только давайте теперь поменяемся местами.

– С чего бы это?

Агриппине, расправившей крылья, вовсе не хотелось сдавать свои позиции и снова отступать в тень. Тем более ей вдруг вспомнились многочисленные мелкие оскорбления, наносимые ей всеми этими хитроумными психологами в фартуках, ливреях и с поварешками наперевес. Их непослушание, открытое пренебрежение ее просьбами, демонстративное игнорирование ее распоряжений, которое до сих пор сходило им с рук. Это было так унизительно для нее! Ну уж нет, пришло время посчитаться. Гриппа чувствовала, что сегодня вырвалась на свободу какая-то неизвестная ей и немного пугающая часть ее собственной натуры, которая была опьяняюще дерзкой и волевой. Загнать ее обратно будет непросто. А может, и не стоит загонять?

– Артем Георгиевич, думаю, я прекрасно справлюсь сама. Вы у нас будете арьергардом.

– Кем? – переспросил каким-то слабым, сиплым голосом Сокольский.

– Арьергардом, – решительно повторила Агриппина и нажала кнопку вызова.

«Я выпустил джинна из бутылки!» – с ужасом подумал Артем, глядя в мечущие молнии глаза Агриппины. А ведь еще три дня назад это была пришибленная тихоня, безответная и неприметная. Полный мрак!

Он едва успел положить на стол диктофон, когда на пороге появился Сергей Петрович Смуров, камердинер хозяина дома. Суровый, подтянутый, неопределенных лет, с пикантной сединой в темных волосах, мужчина явно косил под английского дворецкого, и это у него неплохо получалось.

– Сергей Петрович, – расслабленно откинувшись в кресле, начала Агриппина, – припомните, когда вы видели членов семейства Тиховлизов в праздничный субботний вечер.

Камердинер важно нахмурил брови и со значением проговорил:

– Видел вскоре после их прибытия, они поднимались к себе. Позже я встретил их еще несколько раз, но затрудняюсь сказать, где и когда точно. В тот вечер было много суеты, в доме, помимо гостей, пребывало тридцать человек приглашенной обслуги, за всеми надо было приглядывать, пришлось покрутиться.

– А когда вы заходили в их апартаменты, в семь или в половине восьмого? – Этот вопрос Гриппа задала тем же расслабленным голосом, но почему-то он произвел на камердинера шокирующее впечатление. Сергей Петрович дернул головой, словно желая от всего отказаться, но, видимо, справившись с собой и решив, что его посещению были свидетели, избрал другой ход.

– Нине Андреевне понадобился лед, а все горничные были заняты, и я был вынужден лично этим заняться.

– Так во сколько?

– Думаю, в начале восьмого. – Мужчина едва заметно вздохнул – кажется, выбранная им линия правильная.

– Значит, о сценарии маскарада Тиховлизы узнали лишь в начале восьмого? Раньше вы им ничего не рассказывали? Или все же был предварительный телефонный разговор? – выпрямилась навстречу допрашиваемому Гриппа.

Ох, как ей понравилось внезапно побледневшее лицо этого сноба. Конечно, к нему у девушки было меньше претензий, чем к горничным, но все же и за ним числилось несколько грешков.

– Звонок? Вы имеете в виду…

– Я желаю установить, когда точно вы сообщили Тиховлизам подробности о готовящемся празднике.

– Но я…

– Вы все прекрасно понимаете. И даже имеются свидетели, которые подтвердят, что вы уже довольно давно шпионите за нашей семьей для Тиховлизов. А если вы будете продолжать упорствовать, то Артем Георгиевич представит вам распечатку телефонных разговоров, ваших и семейства Тиховлизов, а заодно займется вашими банковскими счетами и представит отчет Вольдемару Сигизмундовичу, после чего… Вам водички? – заботливо спросила Гриппа, глядя в побледневшее до мертвенной синевы лицо камердинера. И тут же посуровела: – Хватит придуриваться, Смуров! Выкладывайте, когда именно вы видели Тиховлизов в тот вечер, сколько раз, что им говорили, что те отвечали. И во всех подробностях! Не дай вам бог, что-нибудь забыть или напутать. Не забывайте, у меня есть свидетели, и в доме, могу вас обрадовать, стоят скрытые камеры наблюдения.