Юлия Алейникова - Дама с горгульей

– Пытать будете? – вытаращив глаза, спросил притаившийся на диване Феликс.

– Нет, конечно! – в ужасе шарахнулся Селедкин. – Мы же не гестапо. Попробуем разговорить. Но, по большому счету, инкриминировать нам ей нечего. Ведь Окаемов умер от падения на него скульптуры, как ее… – Селедкин заглянул в папку, – горгульи. Так что, можем мы произвести задержание? – спросил полковник, оборачиваясь к Вольдемару Сигизмундовичу.

– Производите, – махнул рукой Начинкин.

Агриппина взглянула на сидящего возле двери Тиховлиза. Но Пофистал Тарасович загадочным образом испарился. Вообще-то еще когда исчез бывший зам холдинга, Селедкин объявил о намерении арестовать повариху с горничной, только никто этого не заметил.

Полковник поднялся и, прихватив своих орлов, двинулся в глубины дома производить задержание.

– Вольдемар Сигизмундович, – поднялся с места Артем Сокольский, едва за Селедкиным закрылись двойные двери гостиной, – извините, что говорю в такой момент, но… Я ухожу из холдинга. Увольняюсь.

– Что за чушь? – недовольно нахмурился его босс. – Чтобы делать подобные заявления, надо было как минимум дождаться выговора с моей стороны. А его не было. Ты не провалил порученного дела, просто выполнял узко поставленную задачу. Я очертил тебе круг подозреваемых, ты разобрался в вопросе. Так что поводов к твоему увольнению нет.

– Простите, Вольдемар Сигизмундович, но расследование здесь ни при чем. Я ухожу по другой причине, – стараясь сохранять непроницаемое выражение лица, заявил Артем.

– В таком случае я желаю знать, что у тебя за причина, поскольку не хочу терять ценного работника без веского на то повода.

– Я люблю вашу дочь и считаю… – твердым, решительным голосом начал Артем Георгиевич.

Договорить он не успел. Раздался пронзительный визг, и в следующую секунду Агриппина повисла на шее у растерявшегося от такого поворота событий Сокольского. Собраться с мыслями он так и не смог, потому что девушка впилась в него таким страстным поцелуем, что у бедного шефа департамента безопасности закружилась голова и подкосились ноги. И оба, не разжимая пылких объятий, шлепнулись на стул, не прекращая поцелуя.

– Свадьба! У нас будет свадьба! – вспорхнула со своего места Елена Сергеевна и, раскинув руки, бросилась к дверям гостиной и распахнула их настежь. А затем громким, глубоким, не свойственным ей голосом прокричала на весь дом: – Чеслава, шампанского! У нас будет свадьба! Только подай сама, – спохватившись, добавила хозяйка дома, вспомнив о только что услышанной истории с попыткой отравления.

– Пофик, ну что? Что сделал Начинкин? – набросилась на мужа Нина Андреевна, едва тот переступил порог родного дома.

– Мы нищие, – мертвым голосом выдохнул Пофистал Тарасович, опускаясь на пуфик в прихожей. – Он забрал все наши деньги.

– Ужас! – Нина Андреевна зажала рот рукой, пытаясь справиться с навалившимся несчастьем. – Ну, ничего, ничего. Главное, ты жив, – торопливо проговорила женщина спустя пару минут. – В конце концов, у нас есть счет в Швейцарии, небольшой, но достаточный для двух пенсионеров. Плюс твои счета в офшоре, плюс…

– Нет никакой Швейцарии, нет никакого офшора! – вдруг проревел Пофистал Тарасович, срываясь с места. – Ничего нет! Даже твоих ста тридцати тысяч рублей в сбербанке, которые у тебя там еще с двухтысячного года завалялись, тоже нет!

– Как? Как же так? Как он мог? Это незаконно!

– Законно. Я сам ему все перевел, все до единого цента, до последней копейки. О, Начинкин отлично подготовился! Знал все обо мне, буквально все! – И Пофистал Тарасович, не выдержав горечи разочарования, повалился обратно на пуфик, закрыв лицо руками.

– Что же ты, идиот, наделал? Ты зачем отдал ему все? – встрепенулась, набирая боевой запал, Нина Андреевна.

– А чего ты хотела, дура? Чтобы меня там похоронили? – снова вскочил с места Пофистал Тарасович.

– Ну, ничего, ничего, – опять пошла на попятную Нина Андреевна. – У нас есть недвижимость, мы можем ее продать, сдать, нам хватит.

– Нет никакой недвижимости! Никакой! Ни в Лондоне, ни в Париже, ни в Нью-Йорке, ни дома на Кипре, ничего! Даже эта квартира больше не наша! Завтра мы отсюда выезжаем!

– Как? Куда? – Теперь Нина Андреевна осела прямо на пол, весь ужас происшедшего не укладывался в ее голове.

– Куда? На Ржевку, в трешку твоих родителей. Это все, что у нас осталось. Ах да, еще домик в садоводстве. Помнишь, на сто пятнадцатом километре? И пенсия.

– Боже мой! – хватала ртом воздух Нина Андреевна. – Что же ты такого наделал, Пофик? За что?

– За что? Я украл деньги Начинкина и подставил его, а потом похитил Агриппину, да так, что ее тут же нашли и выставили меня полным кретином, вот что! – взвыл Пофистал Тарасович, проклиная свою несчастливую звезду, приведшую его на край финансовой пропасти.

– Это крах, – тихо сказала Нина Андреевна и прижала к своей пышной груди несчастного, раздавленного супруга.

И оба они с отчаянным мужеством взглянули в лицо своей новой, нищей жизни.

Агриппина с Артемом поженились. Спустя три месяца после описанных событий была пышная, изысканная свадьба, которая состоялась в Майами, поскольку Елена Сергеевна, перечитывавшая незадолго до оглашения помолвки «Великого Гэтсби», решила устроить торжество в стиле «века джаза». Вечеринка получилась роскошной – гости приехали на старых автомобилях, танцевали под звуки настоящего негритянского джаз-банда, дамы сверкали бриллиантами, мужчины дымили сигарами, шампанское лилось рекой. Агриппина, обновленная и раскованная, против такого размаха не возражала. Она училась радоваться жизни и жить в полную силу, что не помешало ей закончить диссертацию и с блеском защититься. Артем, присутствовавший на защите, в обсуждаемой теме ничегошеньки не понял, зато понял, что его жена талантлива, умна, настойчива и уважаема коллегами, поэтому страшно гордился ею в душе, и часть этой гордости даже прорывалась наружу.

Макинтоша на свадьбу не взяли. Артем посчитал, что многочасовой перелет в багажном отсеке станет для его питомца непосильным испытанием, и котяра был оставлен в особняке Начинкиных на попечении прислуги. Сам Макинтош заботы хозяина не оценил и, оскорбленный до глубины души в лучших чувствах, не преминул выразить свои настроения доступными ему способами. А именно, повадился гадить на стопки выстиранного и выглаженного постельного белья в прачечной, чем вызвал глухую ненависть кастелянши. Еще научился открывать холодильник и сжирал по ночам хозяйские деликатесы, нажив себе этим смертельного врага в лице новой кухарки. Кроме того, он сворачивал на пол дорогие вазы с цветами, обгрызал до дыр уголки диванных подушек, драл когтями обои, и все горничные, первоначально очарованные его обаятельной, пушистой физиономией, возненавидели шкодника не меньше кастелянши и поварихи.