Евгения Грановская - Ведьма придет за тобой

– Вот, держите!

Она протянула фальшивое удостоверение Елене.

– Журнал «Красота и здоровье»? – приподняла та брови.

– Да. А также я пишу для журнала «Караван историй», но уже как внештатный автор.

– Понятно. – Елена посмотрела на дату. – Оно просрочено на полтора месяца.

– Знаю. – Маша виновато улыбнулась. – Все нет времени продлить. Разъезды, командировки.

– Понимаю. – Елена закрыла удостоверение и вернула его Маше. – Почему вы не позвонили перед тем, как приехать?

– Я звонила, – соврала Маша. – Но трубку никто не брал.

– Что ж… – задумчиво протянула Елена. – Может быть. В последние дни у нас тут страшная суета. О чем будет ваша статья, и как вы узнали о нашей общине?

– Об общине я узнала от знакомых. Моя мама родом из Новомосковска, и у нас тут много друзей и родственников. А статья будет… с феминистским уклоном. Предыдущая была про панк-группу «Пусси Райт», эта будет примерно в том же ключе.

Елена прищурилась.

– Вы позволяете себе критиковать Московскую Патриархию? – с удивлением уточнила она.

– Только в рамках приличия и гражданской позиции, – ответила Маша. – Я бы хотела задать несколько вопросов госпоже Суховей. Можно?

– Госпоже Суховей? – Елена улыбнулась. – У нас так ее никто не называет. Мы зовет ее просто – Мать. Ведь все мы здесь одна семья. Но что же мы стоим в дверях? – внезапно встрепенулась Аминова. – Проходите внутрь! Посмотрите, как мы живем и трудимся!

Они прошли по широкому коридору, похожему на холл, навстречу им попадались женщины – в основном молодые. Они с хмурым любопытством смотрели на Машу, но, встретившись с ней взглядами, тут же отводили глаза. Некоторые из них казались заплаканными.

– Они расстроены, – сказала Елена, словно прочитав мысли Маши. – Мы все переживаем за Мать. Она тяжело больна.

– Что с ней?

– Трудно сказать, – уклончиво ответила спутница Маши.

– Почему она не в больнице?

– Здесь у нее есть все, что нужно. Включая врачей.

Маша уловила большое разнообразие запахов. В доме пахло лекарствами, благовониями и травами – сушеными и жжеными.

– У вас есть фотоаппарат? – спросила Елена.

– Нет.

– Это хорошо. Мы не любим, когда нас фотографируют.

Они остановились возле белой филенчатой двери с тяжелой кованой ручкой. Елена распахнула дверь и посторонилась, давая Маше войти.

Они оказались в просторной полутемной комнате, уставленной старинной резной мебелью в славянском стиле. Окна были зашторены, горело лишь несколько настольных ламп со стеклянными матовыми плафонами в виде цветов.

– Присаживайтесь, Мария!

Елена указала ей на мягкий диванчик с деревянными резными ручками. Подождала, пока гостья сядет, потом села сама.

– Давайте побеседуем. Вы не против?

– Нет.

– Можете задавать свои вопросы, – с улыбкой предложила Елена.

Маша замялась. Она знала, как вести допросы, но не знала, как брать интервью. Ее собеседница производила впечатление умной женщины и, несомненно, была не такой простой, какой хотела казаться.

– Даже не знаю, с чего начать… – Маша улыбнулась. – Возможно, некоторые мои вопросы покажутся вам банальными или даже обидными…

– Мы привыкли к любым вопросам, – сказала Елена.

– Хорошо. Я видела, как от вашего здания уезжала милицейская машина…

Елена сжала губы, лицо ее на миг потемнело.

– Я спрашиваю только потому, что не хочу доставить лишних проблем ни вам, ни нашей редакции, – поспешно добавила Маша.

– Что вы – никаких проблем, – снова улыбнулась Елена. – У нас в районе кое-что случилось. Теперь милиция опрашивает жителей.

– А что произошло?

– Пропала девушка. Она была беременна.

– Была?

Елена пожала плечами:

– Девушка пропала несколько дней назад. Мало кто верит в то, что бедняжка еще жива.

– То есть вы думаете, что ее…

Маша не завершила фразу, но этого и не требовалось.

– В нашем районе живут не только хорошие и мирные люди, – сказала Елена. – Это только с виду у нас тут тишь да гладь. Но некоторым личностям не нравится работать и жить, как живут другие, им хочется всего и сразу. И на пути к деньгам они не брезгуют ничем.

– Вы говорите про цыган? Мне кто-то говорил, что их здесь много.

Елена усмехнулась.

– Я не имею ничего против цыганской нации. Но здешние ромалы торгуют наркотиками. А от наркотиков до торговли человеческими органами всего один шаг.

– Да, вы правы, – кивнула Маша, стараясь не показать, что сбита с толку.

– Давайте уже перейдем к делу и больше не будем отвлекаться.

– Хорошо. – Маша напустила на себя деловой вид. – На дверях вашего центра написано, что вы «Таемни киевницы». Это то же самое, что ведьмы?

Елена улыбнулась.

– Слово «ведьмы» – слишком старомодно, – сказала она. – Хотя мы употребляем и его. В ведовстве нет ничего плохого, если оно направлено на благие цели. На улучшение духовного здоровья, на обретение целостности личности. Всему этому мы и учим воспитанниц нашего центра.

– Они приходят к вам на занятия или живут здесь?

– Некоторые живут, некоторые приходят. За проживание здесь платят определенную сумму. За обучение тоже. Но все равно мы часто работаем себе в убыток. Например, это здание мы арендуем у администрации города, а аренда стоит больших денег. Также приходится оплачивать выездные сессии. В теплое время года мы предпочитаем проводить занятия на открытом воздухе, за городом.

– Летаете на Лысую гору? – не сдержалась Маша.

Елена взглянула на нее спокойно и ответила:

– Да. Мы стараемся придерживаться традиций.

– А почему «киевницы»?

– Киев – колыбель восточно-славянского христианства. Место крещения Руси. Место, где был основан Печерский монастырь, ставший первой лаврой на территории восточно-славянских земель. В Киеве существуют пять Лысых гор. Киев – это наша колыбель, место величайшей Силы.

– Сколько у вас воспитанниц? – спросила Маша.

– Около тридцати. Но эта цифра постоянно меняется. Одни воспитанницы приходят, другие уходят. – Она пожала плечами. – Есть и такие, кто покидает нас после нескольких занятий.

Колокольчик, висящий на стене, слабо звякнул, и Елена прервала свою речь. Она посмотрела на Машу, натянуто улыбнулась и сказала:

– Мать вызывает меня. Пойду узнаю: быть может, она готова с вами поговорить.

С этими словами Елена поднялась с кресла и вышла из комнаты. Маша тут же встала с дивана и принялась исследовать комнату. Но не прошло и пары минут, как Елена вернулась.

– Мать хочет посмотреть на вас, – сообщила она. – Но я должна предупредить: она очень больна, и ваша встреча продлится недолго.

– Хорошо.

– Идемте за мной!

Едва Маша переступила порог комнаты Матери, как в нос ей ударило такое обилие запахов и ароматов, что у нее едва не закружилась голова. Главной, самой сильной нотой был запах лекарств, как в больничной палате тяжело больного человека. В него вплетались ароматы сушеных трав и жженых благовоний.