Татьяна Полякова - Один неверный шаг

– Заткнись, Макс, – одернул его Миронов.

– Я пойду с тобой, – сказал Тони.

– И я, – подала я голос. Макс раздраженно фыркнул, Ден склонил голову набок, вроде бы что-то прикидывая.

– Зачем? – спросил через некоторое время.

– Там мой ребенок. Мы идем с тобой.

– Если ты думаешь, что я начну путаться под ногами… – вновь заговорил Тони.

– Я так не думаю, – покачал головой Ден. – Ты смог уйти от моих парней, а это кое-что да значит. Хорошо, – неожиданно легко согласился он. Физиономия Макса налилась кровью от бешенства.

– Ты дашь ему оружие?

– С оружием или без, но я пойду. – Лицо Тони точно окаменело, мужчины за столом притихли, у кого-то звякнул столовый прибор, и вновь тишина. – Ты ведь сказал, – продолжил Тони, – решим проблему, а потом между собой разберемся.

– Я так сказал? Я так сказал, – повторил Ден, взглянув на Макса. – Что ж… слово не воробей. Успокойся, приятель, – снова повернулся он к телохранителю. – Этот парень не из тех, кто стреляет в спину. А тебе, милая, придется подождать в машине. Война – занятие для мужчин, бабам там не место. И это не обсуждается. – Мы уставились друг на друга, и по выражению его глаз я поняла: возражать бесполезно.

Через полчаса обед закончился. Я убрала посуду, на столе появились карты района и какие-то схемы. Мужчины стояли, тесно прижавшись друг к другу, разглядывая их. Тони оказался слева от Дена, справа, конечно, был Макс. Они негромко переговаривались, но обрывки фраз до меня долетали. Заговорил Тони, что-то показывая на карте, Ден его выслушал и кивнул.

– А башка у парня неплохо работает, – засмеялся он, обращаясь к Максу, тот едва заметно поморщился.

Я запихала посуду в посудомоечную машину, впервые в жизни искренне сожалея, что я не мужчина. Вряд ли бы меня погнали, подойди я сейчас к столу, но дело не в этом. Дело в том, что в те минуты я чувствовала неуместность своего там присутствия. И зло усмехнулась. Женщине положено ждать мужчин с победой или готовиться их оплакать.

В какой-то момент мне захотелось остановить их, прекратив все это. Тони прав, затея напоминает групповое самоубийство. Но если Макс, скорее всего, согласился бы со мной, то остальные, похоже, не видели в происходящем ничего особенного. Привычка? Или Ден им предложил такие деньги, что чувство самосохранения победила элементарная жадность? Вдруг моего сына там нет? А Тони вместе со всеми окажется в ловушке? С одной стороны, люди Матвеева, которых может быть гораздо больше, чем предполагается, с другой – полиция, которая способна появиться в любой момент. И как поведет себя Ден, если им вдруг повезет? Что мешает ему расправиться с Тони? Данное слово? Я готова ему поверить? И мой сын… Я уже не знала, чего боюсь больше: того, что он там, или того, что в доме его не окажется.

Часа через два несколько человек покинули «крепость» Дена. Про меня вроде бы все забыли. Время тянулось медленно, а я пребывала в каком-то полуобморочном состоянии, комок нервов и мыслей, мечущихся по замкнутому кругу. «От меня уже ничего не зависит», – с тоской думала я.

Около десяти в комнату, где я находилась, вошел Тони. Он был одет в штаны свободного покроя, высокие ботинки и черную рубашку. Форма чем-то напоминала ту, которую обычно носят охранники. Но мне казалось, что муж одет по-военному, и это вдруг испугало, а еще я подумала, что никогда не видела его в форме. Я даже не пыталась представить в ней Антона, до того он казался мне мирным человеком. «Как же его когда-то занесло на войну? – временами думала я с удивлением. – Ведь это было его решение. Его». Но я также знала, что войну он ненавидит и никогда не считал ее своим делом. В отличие от Дена, которого предстоящее вроде бы даже радовало. Они очень разные, хотя когда-то сделали один и тот же выбор. И вот теперь они отправляются вместе… идиотская шутка судьбы.

– Все хорошо, – сказал он мне. А что еще он мог сказать?

– Пожалуйста, будь осторожен. – Сколько женщин произносили эти слова до меня. И сколько еще произнесут.

В комнату заглянул Ден.

– Прощаетесь? Уверяю тебя, детка, это ненадолго. Господь шепнул мне на ухо: все будет «о’кей».

– Боюсь, ты его так достал, что он может и передумать, – съязвила я. Ден засмеялся.

– А я-то надеялся, ты пожелаешь мне удачи.

– Удачи, – сказала я.

В холле были разложены амуниция и оружие. Макс в бронежилете с автоматом в руках выглядел так лихо, хоть сейчас на рекламный плакат. Бог войны, да и только. Он подмигнул, заметив мой взгляд.

– Пора выдвигаться, – посмотрев на часы, заявил он. – Поторопись, Ден.

– Я готов, – ответил тот.

– Бронежилет, – кивнул Макс в сторону амуниции.

– На хрена он мне. Я заговоренный.

– Кончай дурить, – разозлился его телохранитель. – Ты меня достал своими выходками.

Я помогала Тони надеть бронежилет и, услышав это, подхватила бронежилет с пола и сунула его в руки Дена.

– Не будь идиотом.

– Ты за меня боишься, милая? – засмеялся он. – Тебе же лучше, если меня сегодня пристрелят.

– Ты обещал мне вернуть ребенка. Помни об этом.

– Староват я в нем бегать, – с притворной грустью вздохнул он, но больше дурака не валял.

Во дворе ждал микроавтобус. Ден устроился сзади, скалил зубы, поглядывая на нас. Наплевав на его взгляды, я взяла мужа за руку и поцеловала. Торопливо, совсем не так, как хотела.

– На подвиг тебя благословили, – съязвил Ден. – А я, надо полагать, обойдусь. Пока, сладкая.

Тони влез в микроавтобус и захлопнул дверь.

– Мы поедем втроем, – сказал мне Макс.

Я оказалась рядом с ним на заднем сиденье джипа. Ворота открылись. Что будет через несколько часов? О чем я стану думать? Чего бояться? И есть ли эти несколько часов впереди?

Дом, где жил Матвеев, был всего в десяти минутах езды. На ближайшем перекрестке мы разделились, микроавтобус покатил вперед, а джип свернул вправо и начал спуск к реке. Я успела взглянуть на карту, дом Матвеева на холме, в двух сотнях метров от церкви. Сразу за домом обрыв, пустое пространство, поросшее кустарником. Строительство здесь запрещено, однако для Матвеева, видимо, сделали исключение. Живописный переулок в самом центре, но если окажешься там, чувствуешь себя, точно в сельской местности. Ни души вокруг. Прихожане обычно пользовались другим переулком, он выходил к троллейбусной остановке. Матвеев, наверно, радовался, что может жить в тишине и покое, хотя теперь расположение дома было на руку нам, а отнюдь не ему.

Джип остановился в нескольких метрах от развилки, этой дорогой пользовались редко, в основном жители ближайшей улицы, где шло интенсивное строительство. Здесь еще сохранились огромные липы, они закрывали от меня холм и дом Матвеева. Впрочем, с этого места я могла бы увидеть разве что крышу. Макс включил рацию. Низкий мужской голос пробасил: