Алена Алтунина - Выжить за бортом

Из небольшого сарайчика Павел принес дров. Сергей развел костер в мангале. Анюта и Наташа начистили картошки и поставили ее вариться. Жене поручили нарвать зелени, набрать огурцов и помидоров. Дети катались на качелях, лазили по деревьям, в общем, резвились, как дикари. Никто никому не мешал, каждый делал что хотел. Это ли не лучший отдых!

Когда поспел шашлык, стол уже был накрыт и выглядел очень аппетитно. В центре стоял букет, составленный Аринкой, обилие зелени, овощей и фруктов дополняло композицию. Под задушевные разговоры, шутки и прибаутки вся эта красота, кроме цветов, была благополучно съедена. Особенно постарались Артем, Арина и Женя. Деревенский воздух весьма благоприятно подействовал на их аппетит. Хотя и до этого никто из них не мог пожаловаться на его отсутствие, сейчас с горящими глазами они смели все до единой крошки.

Когда на всех навалилась истома, Наташа затянула песню. Сначала ее голос звучал немного хрипловато с непривычки, а потом полились чистые звуки. Как говорится, талант не пропьешь! Несмотря на пережитое, она сохранила свой приятный и неплохо поставленный когда-то в училище голос. Все на мгновение замерли, а потом принялись подтягивать кто во что горазд, кроме Павла, который в такт пению лишь кивал головой, как дирижер. Особенно надрывался Артем, он, видимо, считал, что петь значит кричать, и старался от всей души. Наташа как ни пыталась не могла расслышать голос Жени. Они пели «Голубой вагон». Наташа надеялась, что слова этой детской песни знают все, даже Женя. Похоже, она их действительно знала, но Артем знал лучше и голос имел погромче. Надежда, что у Жени проснется профессиональная память, не оправдалась. Когда старшие изменили репертуар и запели взрослые песни, чтобы только не слышать Артемкиного крика, Женя тоже перестала петь. Наташа так ничего и не выяснила.

Позже все сходили на речку и купались с превеликим удовольствием. Сергей, стесняясь своего протеза, в речку не полез, и Наташа увела его подальше, где он все же искупался. Женя тоже стеснялась – и своей худобы, и того, что на ней обычное белье, купленное Анной. Заметив это, Анюта скомандовала:

– Девочки налево, мальчики направо!

Теперь купальщиков разделяла большая раскидистая ива.

Вернувшись домой, дружная семейка проспала до вечера, а проснувшись, все засобирались в город. По дороге договорились встретиться и в следующие выходные.

В понедельник Наташа сфотографировалась в будке «Метро-фото» и отдала фотографии Сергею. Он отправился к своим друзьям делать для нее удостоверение, а Наташа потащила Женю к стоматологу восстанавливать выбитый зуб.

Доктор оказался кавказцем. Красавец-мужчина действовал быстро, уверенно и при этом успевал расточать комплименты обеим женщинам. Особенно Жене. Наташа обрадовалась, внимание такого мужчины ей сейчас было необходимо. Девушка стеснялась и розовела от удовольствия, и от этого была в самом деле хороша.

– Ах, какие необыкновенные глаза, – восхищался доктор, – такими глазами можно айсберг растопить! Хорошо, что ко мне не часто приходят такие красивые пациентки, иначе бы я заработал какую-нибудь нервную болезнь и уволился! Вот вставим вам новый зубик, все мужчины будут у ваших ног. Не пристало такой девушке прятать улыбку, сейчас исправим это досадное недоразумение, и вы сможете смело сиять своими жемчужинами.

И так далее, и тому подобное. Доктор был сама любезность. Наташа стала беспокоиться, как бы это не вылилось в дополнительную оплату. Но деньги с них взяли строго по тарифу. Комплименты в оплату не входили, а настроение повысили изрядно.

В прекрасном расположении духа они вышли из клиники. Женя шла гордо расправив плечи и чему-то улыбаясь.

«Нужно будет попросить Сергея найти ей приятеля, не ухажера, а именно приятеля, так, для повышения самооценки. Женщине просто необходимо внимание достойного мужчины. Может, это средство действенно и при амнезии?» – размышляла Наташа.

Когда они пришли домой, Сергея еще не было, зато настойчиво звонил телефон. Наташа взяла трубку, оказалось, это Вера Федоровна.

– Наташа, куда вы исчезли? – вместо приветствия взволнованно спросила она. – Я все воскресенье вам звонила, не могла застать, и сегодня все утро. Теперь опять расхворалась, думала, что вновь потеряла Леночку. Я хотела к вам приехать повидать ее, но уже не смогу, плохо себя чувствую.

– Уверяю вас, – сказала Наташа, – все будет в порядке. Не стоит беспокоиться лишний раз, у вас и так было достаточно поводов для волнения. Берегите себя. Если не можете приехать, перенесем встречу на другой день.

– Да, но я так хочу ее видеть! Я виню себя за сухость, которую проявила в прошлый раз, и хочу исправиться. Может быть, вы приедете ко мне, пусть Леночка побудет в родной домашней обстановке, посмотрит фотографии, сыграет на пианино, вдруг что-то вспомнит.

«Да, – подумала Наташа, – может, что и вспомнит, в том случае если это Леночка. А если Женя – это Валерия, чужая домашняя обстановка ничем не поможет».

Вслух она произнесла:

– Это хорошая идея, думаю, Леночке, то есть Женечке, это пойдет на пользу.

– Вы хотите, чтобы я называла ее Женечкой? – спросила бабушка.

– Думаю, так будет лучше, привычней.

– Хорошо, – согласилась Вера Федоровна и продиктовала адрес. Девушки отправились в гости.

Вера Федоровна жила не очень далеко – несколько остановок на метро и немного на троллейбусе. Квартира ее походила на антикварную лавку. Компьютеры, домашние кинотеатры, микроволновки и стиральные машины не вписались бы в ее интерьер, да, похоже, их здесь и не было, все дышало стариной. Именно в такой обстановке и должна была вырасти девочка, обучавшаяся музыке и вокалу.

«А старушка-то богачка, – подумала Наташа. – И как только не побоялась нас к себе пригласить? Все же, если разобраться, мы личности весьма сомнительные. Значит, доверяет. Видела бы она нас еще несколько дней назад, что бы тогда сказала? Сереженька нам послан свыше, – она с нежностью вспомнила своего любимого, – иначе как бы я вела расследование. Да меня бы на порог никто не пустил».

– Проходите, девочки, сейчас чайку попьем, поговорим, – сказала Вера Федоровна.

В большой кухне стоял буфет красного дерева, огромный, просто неподъемный, не менее мощный круглый стол, стулья с высокими спинками и немного потертой обивкой. В углу сияла настоящая медная раковина, начищенная, как самовар. Современный холодильник, тоже немаленький, терялся среди всей этой мебели.

– Вы хорошо живете, – сказала Наташа, – у вас как в музее.

– Мой муж был летчиком-испытателем, но при этом любил старину. Если что увидит диковинное, покой теряет, пока в дом не принесет. Он был очень увлеченный человек: и профессию свою любил, и меня, и квартиру нашу. А вот Иринку почти не видел. Когда она родилась, он уже болел после тяжелой травмы. Передвигаться сам не мог, лежал. У меня в то время на руках оказались все равно что два ребенка, и неизвестно, с кем из них было сложнее. Когда Иринке исполнился год, он умер. Эту квартиру с коллекцией дорогих его сердцу вещей я берегу как память о нем. Позволила себе продать только старинные канделябры и серебряную шкатулку, чтобы купить Леночке пианино.