Лидия Ульянова - Размах крыльев ангела

– Не, Мария Константиновна, ты мне скажи, она откуда такая? Там, в Лошках этих, что, все такие живут? Лохи, одним словом? Тогда я срочно туда! Она, знаешь, «гостья из будущего», вот она кто. Лет через двадцать, когда все окончательно отупеют от компов, таким каждый второй будет, а пока Светка твоя просто уникум какой-то. Я ее в Казанский собор завел, думал, торкнет. Не, не торкнуло, сказала только, что у них в Лошках тоже церковь построили. А на обратном пути увидела, на Невском собачек плюшевых продают с дистанционным управлением – ты идешь, а они прямо на дороге под ногами шныряют и тявкают, – так от счастья чуть в обморок не упала, пришлось купить. И еще в цирк попросила ее отвести, мы завтра в цирк с ней идем. И в зоопарк. Она, знаешь, на американцев похожа, те тоже в душе как дети, недоразвитые в общей массе. Только америкосы с жиру такие наивные, а эта твоя с чего?

Маша грудью вставала на защиту Лошков и лошковцев, кипятилась, пыталась оправдать Светку, к которой нынче не испытывала прежней нелюбви, объясняла Ваньке про особенности жизни в провинции и все такое прочее…

– И что, с фонарем под глазом в аэропорт поедешь? – с сомнением спросила Мария. – А если тебя там в милицию заберут?

– Маш, а за что меня забирать-то? У меня же это, как его… ушиб глазницы, обширная гематома, вот! Это, Мария Константиновна, диагноз, а не преступление. И очки темные надену. Там, в аэропорту, полно отдыхающих из жарких стран, все в очках.

– Ладно, уговорил… Я сейчас Светке позвоню, предупрежу, чтобы не пугалась. На тебе ключи от машины и документы, только не гони, одноглазый ты мой.

Маша думала, что он уже уехал, когда Иван просунул в дверь лохматую голову и радостно произнес:

– Я понял! Она – страус!

Маша только недоуменно сощурилась.

– У страуса мозг весит в два раза меньше, чем глаз: мозг сорок граммов, а один глаз девяносто. Так эта Светка, она – страус, глазастая и без мозгов. И такая же экзотическая!

– Да поезжай ты уже, – смеясь, отмахнулась Маша, – сам-то адмирал Нельсон!

Маша любила сама стоять за прилавком. Любила, когда к ней в магазин шумно вваливались туристы целой группой, во главе с гидом. И пусть она платила многим из этих гидов за то, что завозили к ней группы, все равно хорошо. И прибыль стабильная, и удовольствие. Мария, как и прежде, больше всего любила франкоязычные группы. Давно уже не терялась в общении, болтала с удовольствием. Вот и сегодня ей повезло, наговорилась вдоволь. И продала тоже много.

Иван вернулся ближе к вечеру, Маша уже волноваться начала. Несколько раз звонила Ваньке на мобильный, но тот упорно был «вне зоны действия сети или выключен».

– Как ты тут, Мария Константиновна? Туристы не достали?

– Ты меня скорее достанешь, а не туристы! Самолет уже, наверное, до места долетел, а ты пропал, бог знает куда. Я тебе обзвонилась. Случилось что?

– Да нет, что может случиться. Забрал твою драгоценную подругу из дома, довез до аэропорта, посадил в самолет, помахал рукой. Все в порядке, машина перед магазином, я даже бензина тебе налил.

– Да? – Народу в зале почти не было, и Мария смогла немного поболтать с Ванькой. – И бензина налил? С чего бы это? Что-то ты какой-то странный сегодня, Вань. Может быть, тебе к врачу сходить? Может, у тебя сотрясение мозга?

– А что тебе не нравится? – насторожился Иван.

– Ну, ты какой-то не такой. У тебя глаза какие-то необычные, блестят как-то… Слушай, друг ситный, а ты по дороге никуда не заворачивал?

– Куда? – Глаза у Ивана и правда бегали. Бегали и влажно блестели. А эта совершенно идиотская улыбка во весь рот! – Ты что имеешь в виду? Сама же знаешь, какие в это время пробки, пятница же, дачники на фазенды ломанулись помидоры поливать!

Маша готова была озвучить предположение: не накурился ли в очередной раз ее сотрудник, но и обижать Ивана беспочвенными обвинениями не хотелось. Да и голова у него на плечах имелась, вряд ли он бы после этого за руль сел. А впрочем, всегда что-то случается в первый раз…

– Ну, ты просто довольный какой-то, необычный…

– О! Чувствуется слово хозяина! Раз работник довольный, значит, с ним что-то не так. Рабочая сила должна быть изнуренной тяжким трудом, бледной и понурой.

Иван поболтался по магазину, поприставал к покупателям с советами и расспросами, пока Мария его не шуганула:

– Шел бы ты отсюда, только народ пугаешь.

– Знаешь, да, я поеду сейчас. – Помялся. – Маш, а можно я несколько дней поотсутствую?

Кажется, Машины подозрения сбывались. Только раньше Иван никогда заранее не предупреждал, что пропадет, выходных не просил.

– Вань, у нас же Ольга в отпуске… Тебе очень надо? Что делать собираешься? Опять в крутое пике уйдешь?

– Как ты любишь, Мария Константиновна, во всем плохое видеть! Ни в какое пике, я просто… ну, мне надо, короче. Я на телефоне все время буду, в зоне доступа. У нас же сейчас ничего срочного нет, а отчетный период только в следующем месяце. – Все налоговые отчеты Маша готовила и сдавала сама и требовала, чтобы в это время ее никто не трогал. – У меня, кажется, новый проект в голове оформился. Так я пойду, порисую?

– А, ладно, иди. От тебя сейчас все равно пользы никакой, тебя с таким лицом даже в зал не выпустишь. И учти, я звонить буду, проверять…

На другой день, вечером, когда Мария уже вернулась домой, раздался нежданный звонок.

– Машка, привет! Узнаешь?

Не узнать Александру было трудно, голос ее, низкий, грудной, певучий, услышанный один раз, запоминался надолго.

– Как поживаешь? Добра наживаешь?

– Сашенька, как я рада тебя слышать! Какая неожиданность приятная! Ты откуда звонишь, из Лошков?

– Бери выше, подруга! Я в Москве сейчас, Пургин послал по делам. Если хочешь, то я к тебе заеду. Поездом одну ночь всего. Посидим, поболтаем…

– Саш, ну конечно же хочу! Я так рада буду! Я тебя на вокзале встречу, ты только сообщи поезд и номер вагона.

– Вот это дело! А я и звонить не решалась, думала, загордилась подруга городская, может, и знаться не пожелает.

Дело тут было не в гордости, просто последнее время в Лошках их отношения как-то охладели. Охладели после того, как Мария догадалась, что в ее отсутствие, пока она по больницам болталась, Александра частенько наведывалась в ее дом, к Македонскому, согревала по ночам чужого одинокого мужа. Не жалко было Македонского, не смылится, тем более что и мужем его уже называть было нельзя, но неприятно, противно. Впрочем, не зря же говорят, что женская дружба – миф. Маша, и до этого подругами не богатая, с тех пор такой дружбы просто сторонилась, в тесные отношения ни с кем из девчонок не вступала. Так, поболтать о пустяках, в кафе посидеть…

А, стоя под дверью запертого магазина, поняла вдруг, что действительно будет очень рада видеть Сашку, что время прошло, и обида прошла. Все-таки не один пуд соли съели вместе за пять лет, не один килограмм ягод вместе собрали, не один таз варенья сварили, не одну долгую зиму скоротали.