Евгения Михайлова - Испить чашу до дна

— Ладно. Хотим пожениться.

— Вы планируете жить у них, здесь у вас или в той квартире, которую отец Стаса купил для Валерии?

— Я… Мы не знаем. У них мамашка — не в себе вообще-то. У нас, видите, негде. Насчет той квартиры… С чего вы про нее спросили? Никто нам не предлагал.

— Но вы в курсе, что она существует?

— Ну, сказал кто-то.

— Стас?

— Не помню.

— Странно, а кто, кроме Стаса, мог вам об этом сказать? Может, сама Валерия?

— Она точно — нет. А это так важно?

— Не исключено. Так кто сказал?

— Может, и Стас. Но я правда не помню.

— А с кем вы еще общаетесь в этой семье?

— Здороваюсь с родителями. С матерью его раньше говорила, но она тут на меня накинулась, чуть в окно не вытолкнула!

— Ссора?

— Какая ссора! Ей привиделось, что я Стаса с той самой площадки сбрасываю. А мы просто дурачились. А она, как сумасшедшая, налетела!

— У вас есть предположение о том, кто мог так поступить с Валерией?

— Не-а. Ну, слышала у них дома, типа она мужа у кого-то хотела отбить, ей угрожали…

— Стаса любите?

— …Люблю… — бесцветные глаза Светланы уставились на Сергея с таким удивлением, что ему показалось, будто он употребил слишком специфический и непонятный термин.

— Хорошо, — бодро улыбнулся Кольцов и встал. — А что с дверью? Ее как будто пытали.

— Она давно такая. Алкаши порезали, пожгли…

— Что за алкаши?

— Ну, живут тут или приходят к кому-то. У нас домофон давно выбитый.

— А что обозначает буква «К» на вашей двери?

— Ничего. Просто мы выходим как-то утром, — у нас на площадке четыре квартиры, — и на каждой двери по букве нарисовано. Вместе получается «СУКА». Нам досталась «к».

— Остальные буквы где?

— Остальные соседи смыли, а нам некогда. И нечем.

— Извините, а кто еще с вами живет?

— Мама, ее муж, сестра младшая от этого мужа.

— А ваш отец где живет?

— Нигде не живет. Нет у меня отца. Мама меня просто так родила. Я и не знаю от кого. Ивановы — это мамина фамилия. И моя. А Димка-отчим и Майя-сестра, они — Никитины. Ну, вот я вам прям анкету доложила. Все, некогда мне. Я пошла собираться. Няней работаю в соседнем доме. Гришку из садика забираю, кормлю, гуляю. И до вечера.

— Дело хорошее, — кивнул Сергей.

В машине он думал о том, как живется этому Грише с такой няней. Может, и ничего. Гулять, есть — это ж не разговаривать…

Лето наступило довольно жаркое. Иногда во время работы или по дороге в барак Андрей пытался по растительности, климату определить, где он находится. Но ее почти не было, растительности, в этом глухом дворе. Лишь пыльный бурьян под ногами.

Климат… Воздух был не таким пряным, каким бывает на юге у моря, и в то же время — жарко. Похоже, они где-то в средней полосе России, или Украины, может, Румынии, Польши… Он же не знает, как и сколько времени его везли под наркозом. Его товарищи по несчастью совсем сдали. Почти не разговаривали, вяло жевали свою пайку. Олег, как и Александр, иногда, глядя в пол, просил, чтобы ему сделали укол. Предложение Андрея о том, чтобы им поставили хотя бы ведра с водой и тазы для мытья, они восприняли безучастно. Андрей сначала обратился к Рахиму вежливо. Объяснил, что им необходима вода для мытья. Тот был, как обычно с утра, не в духе, просто сплюнул в сторону Андрея и отошел. Семенов раздражал братьев тем, что никак не ломался.

Андрей пошел работать, выбрал момент и подошел к Рахиму сзади, окликнул, когда тот оглянулся, одной рукой сжал ему горло так, что тот не мог издать ни звука, другую — с поленом в руке — занес, как для удара.

— Слушай, ты, — сказал он негромко. — Мы умираем, нам нечего терять. Ты отказал мне в ведре воды, я проломлю тебе башку. Причем оставлю живым, чтобы те, кто нас сюда запер, добивали тебя медленно и мучительно. Они же не убивать нас велели?

Он ослабил немного хватку, и Рахим, глядя на него с дикой, звериной злобой, выругался на своем языке. Затем сказал:

— Я дам тебе воду, свинья.

— Молодец, — Андрей отбросил в сторону полено. — Не мне, а нам. По ведру на человека, каждый вечер, понял?

Вечером вода в трех ведрах стояла в их сарае. И один большой таз. «Ладно, черт с ними, — весело сказал Андрей ребятам. — Будем мыться по очереди. Так удобнее поливать сверху».

Но Олег с Александром не шевельнулись. У них совсем не осталось сил. Андрей тащил их к воде волоком, раздевал, обливал, опять одевал. Они оба упали на свои вонючие тюфяки и только через какое-то время почувствовали облегчение. Олег даже улыбнулся. Андрей оставил себе большую часть воды, плескался с наслаждением. Господи, как мало нужно человеку, чтобы захотеть прожить еще один день… В этот вечер все ели хлеб с аппетитом, никто не просил укола. Сон пришел сам. Андрею пришлось его прогонять, чтобы продолжать заточку булыжника.

С этого дня у них появились минуты, которых все ждали. Вода… Андрей иногда закрывал глаза и представлял себе волны Днепра. Он опять плывет, а на теплом песке его ждут Лиля и Вика…

Однажды он открыл глаза, а на него с порога смотрели Рахим и Карим. Явно под кайфом, с воспаленными лицами, с улыбками идиотов. Он спокойно взял одежду, натянул на себя, потом поднял таз с грязной водой и вылил ее братьям под ноги.

— Я так мою пол, — объяснил он.

Они блеснули глазами и ушли.

— Они вернутся, — вдруг произнес Александр. — Случится что-то ужасное. Они свихнулись от наркотиков.

Они легли, как всегда, не раздеваясь, долго прислушивались, но часы шли, ничего не происходило, усталость их победила к середине ночи. Андрей проснулся, когда кто-то навалился ему на голову, в это же время он почувствовал укол в руку. Оба урода на нем лежали, пока наркотик не начал действовать: голова закружилась, поплыла, Андрея замутило. Олег и Александр, конечно, не спали, но боялись шевельнуться.

Наконец, братья его отпустили. Встали рядом. Ночь была светлая. Узники отчетливо видели, что братья вынули ножи из карманов.

— В чем дело? — попытался четко спросить Андрей. — Вам велели убить нас?

— Не-е-е, — залился безумным смехом Карим. — Будиш жит… Снимай штаны — будиш наш девушка.

В этом месте наркотический хохот скрутил обоих. И сразу ненависть все вернула на места свои. Мозг стал ясным, в руках появилась сила. Андрей неожиданно вскочил, налетел на братьев, сбил их с ног, что было не так уж трудно, ножи зазвенели на булыжнике. Он их поднял и бросил Олегу и Александру. Александр со страхом отодвинулся. Олег сжал рукоятку ножа и тут же упал от страшного удара по лицу доской, который ему нанес Рахим. Карим легко взял нож у него из руки, затем подобрал тот, что лежал рядом с Александром. Они повернулись к Андрею. Он медленно подходил к ним, держа руки в карманах.