Валерия Леман - Сны мертвой девушки из Версуа

Все было против меня – это солнце, выспавшийся комиссар, откровенная радость его и Сони да еще этот дурацкий паспорт Ольги, отсутствующий самым нелогичным образом. Но ведь не мог я кругом ошибаться!

– Вижу, вы уже в курсе последних событий, – чувствуя себя больным и желчным, проскрипел я. – Увидели пророческий сон?

– Разумеется, дело не в снах, если честно, я вообще их никогда не запоминаю, – беспечно улыбнулся Танде. – Только я проснулся, принял душ и начал бриться, как позвонила Соня. Как будто почувствовала, что я уже встал.

Я в очередной раз болезненно отметил это столь неформальное обращение комиссара к Соне – запросто, по имени. Впрочем, какая разница, моя голова пухла совсем от других мыслей.

– Собственно, не произошло ничего особенного, – попытался я расставить все точки над «i». – Соня обнаружила пропажу Ольгиного паспорта, но мы ведь до сих пор не знаем, где она сама. Вполне возможно, она стала жертвой обмана, и ей до сих пор угрожает опасность.

– Ален, – мягко попытался прервать меня комиссар, но я упорно продолжил свои размышления вслух.

– На вечеринке в честь дня рождения Шарля Ольга вышла в сад с Бенини, через какое-то время куда-то ушла – возможно, за паспортом – и вернулась. После этого, судя по всему, ее никто не видел. Не значит ли это, что она уехала с этим галерейщиком к нему в Танси? И тогда почему он напрочь отрицает это? Сегодня я был в Танси, беседовал с людьми, в том числе с бывшей прислугой Бенини, которую он внезапно рассчитал, и когда бы вы думали? Двенадцатого июня, с утра пораньше! С чего бы это? Он и раньше подолгу не бывал в поместье, а Аньетта убиралась в доме и следила за клумбами.

– Танси. Так вот каков был ваш план, – Танде мгновенно перестал улыбаться. – Что ж, ваша версия логична, но, согласитесь, если Ольга взяла с собой паспорт, значит, она поехала с Бенини добровольно. Опять-таки, если предположить, что она отправилась именно с Бенини, а не с кем-то еще, поджидавшим ее на улице. В таком случае, именно поэтому Бенини отрицает какое-либо свое участие в ее исчезновении. Он расстроился, что девушка заставила его полвечера без толку просидеть в саду, собрался и поехал домой, где со злости рассчитал свою прислугу.

– Вы сами-то в это верите?

Танде молча пожал плечами и закурил. В течение нескольких минут мы бездумно смотрели на пролетающие по дороге автомобили и мотоциклы. Наконец комиссар решительно затушил сигарету:

– Хорошо. Поступим таким образом. Я немедленно позвоню Бенини и скажу, что мы хотим осмотреть его дом в Танси. Если он начнет протестовать, я попытаюсь получить разрешение на обыск и тогда сегодня же мы будем там, независимо от желания хозяина. Как вы на это смотрите?

– Положительно.

Солнце вновь сияло, а сердце ритмично билось. Без лишних слов мы прошли в кабинет комиссара, и он набрал номер Бенини. Разговор вышел подозрительно коротким, Танде включил громкую связь, и я мог слышать его полностью.

Танде: «Аллё. Мсье Бенини? Комиссар Танде».

Бенини: «В чем дело? Я думал, меня, наконец, оставили в покое».

Танде: «Русская туристка Ольга Алипова, прибывшая в страну по вашему приглашению, так и не найдена, полиция продолжает поиски. Вы – последний, кто, по показаниям нескольких человек, видел ее и был с ней. В связи с этим нам необходимо осмотреть ваше поместье в Танси».

Короткая пауза.

Бенини: «Как вам будет угодно. Но сегодня вечером я занят, у меня закрытие выставки. Завтра утром вас устроит?»

Танде коротко взглянул на меня и кивнул.

Танде: «Разумеется. В восемь утра мы будем ждать вас в Танси».

Бенини: «О’кей».

Трубка запищала. Некоторое время мы с Танде молча смотрели друг на друга.

– Он сразу же согласился, – осторожно заметил комиссар.

– Да, но при этом взял фору – до завтрашнего утра.

Впрочем, мой мозг уже отказывался от активной работы. За последние сутки я спал не больше двух часов, а все остальное время ломал голову над всевозможными тайнами и загадками, действовал и перемещался с места на место. В одно мгновенье я ощутил страшную усталость и желание, ни о чем не задумываясь, лечь спать.

Мы с комиссаром простились, договорившись утром вместе выехать в Танси. Покидая участок, я в который раз повторял святую истину: «Утро вечера мудренее».

Проспав четырнадцать часов, я проснулся около шести. Сквозь шторы мягко пробивались лучи солнца, доносился утренний щебет птиц. Я лежал на спине, чувствуя себя полным болваном. Если еще вчера я готов был с пеной у рта доказывать, что Ольга – в Танси, в доме Бенини, то теперь во мне росла и крепла уверенность, что ее там нет. За ночь можно многое успеть – увезти девушку в другое место, сдать в приют юных алкоголиков, выдать замуж за сыровара. Да что угодно! Разумеется, мы не обнаружим в доме ничего, кроме пыли. Почему Танде не настоял на том, чтобы осмотреть дом еще вчера, пусть и после того, как Бенини закроет свою выставку? Почему на этом не настоял я?

В самом мрачном настроении я спустился к завтраку.

– В два часа – похороны Жосье, упокой, господи, его душу, – сообщила Лорен, разливая кофе. – Я слышала, вы с комиссаром едете в Танси?

Я автоматически кивнул, пообещав вернуться ко времени печальной церемонии. Мысли лениво потянулись в философских рассуждениях о замечательной информированности жителей Версуа по поводу ближайших планов местной полиции. «Я слышала, вы с комиссаром…» Откуда это она могла слышать?

Тут взгляд мой упал на Соню, улыбающуюся миру тепло и плотоядно, как кошка, умявшая хозяйскую сметану. Ну, конечно! Покуда я спал сном праведника, она бурно провела ночь с комиссаром и, как видно, на этот раз все обошлось благополучно, без неожиданных трупов.

– Не собираешься прокатиться на пару с комиссаром в Танси? – быть может, излишне желчно поинтересовался я. – С удовольствием уступлю тебе свое место.

Соня, все так же умиротворенно улыбаясь, покачала головой:

– Нет никакого желания встречаться при подобных обстоятельствах с Пьером. Представляю, как он будет пыхтеть и злиться.

Видимо, даже представление картинки пыхтящего и злящегося Бенини ни на йоту ее не опечалило.

– Комиссар Танде – хороший человек, – не совсем в тон заметила Лорен. – Он дал автомобиль, чтобы привезти на похороны кюре из Женевы. Бедный Дидье был католиком, он ведь родом из Вале.

Последнее было сказано с ноткой снисходительности. Лорен, чья родословная наверняка шла от гугенотов, рванувших в эти края после Варфоломеевской ночи, вместе с большей частью франкошвейцарцев исповедовала протестантизм. «Бедняга Дидье» и тут оказался в меньшинстве.

Поездка в Танси усугубила мое плохое настроение. Солнце сияло, комиссар источал счастье и благолепие изо всех пор своей души, всю дорогу без перерыва рассказывая мне о том, как накануне вечером в очередном чудном ресторанчике Соня учила его танцевать танго. Можно себе представить, в какой стадии подпития к этому моменту были они оба. А я мирно спал в девичьей постели Шарлотты.