Валерия Леман - Сны мертвой девушки из Версуа

Надо отметить, швейцарские СМИ не отличались в этот день излишним разнообразием. Почти во всех журналисты жаловались на необычайную жару, бросались за комментариями к специалистам, которые хором делились неутешительно жаркими прогнозами на все лето, рассуждали о глобальном потеплении и пугали скорым концом света. О международной политике писалось довольно сдержанно, как и положено нации, строящей свою политику с позиции нейтралитета, о спорте – восторженно и пылко, о звездах – снисходительно. Я утомился чтением и для вида лишь пробегал глазами заголовки: «Где Камилла Дюваль?», «Большой слалом», «В дебрях мегаполиса», «Альф Швеццер: «Я в восторге от выставки. Спасибо Пьеру Бенини!».

Пожалуй, последний заголовок несколько подпортил мне настроение. И тут никуда не денешься от Бенини. Будь проклята эта жалкая газетенка – я взглянул на первую полосу, – эти «Женевские новости»! Подсунуть мне перед чудным фондю этого гаденыша Бенини вместо «приятного аппетита»!

Я отбросил газету на столик. Кофе был выпит, и я подумал, не заказать ли еще чашечку. Взгляд мой скользнул по брошенной газете. «Женевские новости». «Женевские новости»?.. Ну, конечно – «Женевские новости»! Та статья под фотографией на третьей полосе, как она называлась?

Все произошло неожиданно и ярко: в одно мгновение мелкие частички мозаики вдруг сложились в единый четкий рисунок. Я понял все и кинулся с террасы, едва не сбив с ног официанта, трепетно тащившего фондю к моему столику. Похоже, мечте отведать в Женеве национальное швейцарское блюдо так и суждено остаться несбывшейся. Ну и бог с ней!

Я сидел в кабинете Танде напротив комиссара и с улыбкой смотрел в его честные чистые глаза.

– Это невероятно, – произнес он наконец.

– Более чем вероятно, – покачал я головой. – Скажите, ведь ваш фотограф делал снимки в квартире Жосье после его убийства?

Комиссар медленно кивнул.

– Можно на них взглянуть?

Танде неторопливо поднял трубку внутреннего телефона и отдал короткую команду. В течение бесконечно долгих минут мы сидели в молчании и напряженно смотрели друг на друга.

Незадолго до этой беседы я, на сумасшедшей скорости вернувшись из Женевы и, слава богу, никого по дороге не отправив на тот свет, как безумный ворвался в дом Лорен, пулей слетал наверх, в комнату Шарлотты, а на обратном пути на пару секунд заскочил на кухню. Картинно остановившись в дверях, я крикнул: «Мой отъезд откладывается на неопределенное время!» – и немедленно исчез, оставив Лорен и Соню с отвисшими челюстями. Чуть позже Соня перезвонила мне, тревожно поинтересовавшись, что значило мое заявление, и получила минимум информации с обещанием присутствовать на обеде. И вот теперь я сидел в кабинете Танде.

– Это невероятно, – повторил комиссар.

Судя по всему, он пребывал в шоке.

Наконец в кабинет влетел молоденький полицейский, положил на стол желтую папку и, козырнув, исчез. Танде достал конверт с фотографиями и протянул его мне. Я придвинулся ближе к столу и, быстро найдя нужный снимок, положил его перед комиссаром, а рядом – два номера «Женевских новостей».

– Смотрите: во время своего последнего ужина Жосье читал старую газету – «Женевские новости» от третьего мая. Под матрацем кровати Шарлотты я также обнаружил два номера этой газеты, от десятого и от третьего мая. Сначала я не обратил на них никакого внимания – просто старые газеты. Просто старые газеты «Женевские новости» оказались и на кухне Жосье. Но сегодня, сидя в кафе, я пробежал глазами заголовки свежего номера, и внезапно все встало на свои места. В этих обоих старых номерах имеются статьи об исчезновении некоей Камиллы Дюваль; в номере от третьего мая, который лежал на кухонном столе Жосье, статья сопровождалась большой фотографией девушки, а ее имя было вынесено в заголовок. В сегодняшнем номере статья называется «Где Камилла Дюваль?». Одни и те же старые номера газеты находились в комнате Шарлотты и ее отца. Оба трагически погибли. «Это не может быть простым совпадением», – подумал я и прочитал статью. Вы, конечно, в курсе этой истории?

– Лишь в самых общих чертах. Вы сами понимаете – ведь этим делом до сих пор занимается женевская полиция, – Танде взволнованно закурил. – Студентка Женевского университета Камилла Дюваль вместе с друзьями приехала на уик-энд в Шамбези. Вы там вряд ли успели побывать – это специальное место для пикников и барбекю на берегу озера, под самой Женевой, там всегда много молодежи. Камилла была со своим парнем – Паскалем Верне. Они поставили свою палатку с самого края, ближе к месту парковки. Ночью между ними вспыхнула ссора; по словам Паскаля, Камилла заявила, что возвращается домой, и выбежала из палатки. Между тем своего транспорта у нее не было – видимо, девчонка собиралась ехать автостопом. Паскаль не пытался ее остановить, а просто-напросто уснул. С тех пор Камиллу никто не видел, потому главным подозреваемым на сегодняшний день остается Паскаль Верне. Полиция не обнаружила ни девушки, ни ее трупа, ни каких-либо следов – крови, свежевскопанной земли и тому подобного. Проверили даже дно озера вдоль берега в Шамбези. Ничего.

На фотографии в газете Камилла Дюваль выглядела красивой темноволосой девушкой с ямочками на щеках. Я положил газету со снимком на стол прямо перед комиссаром.

– Камилла пропала в ночь на двадцать седьмое апреля. И знаете, эта дата мне кое-что напомнила. Когда я заходил в офис Монтесье – это был день, когда он отправил сына в клинику, – то в его кабинете обратил внимание на цветной снимок в рамке: лучезарно улыбающийся мужчина в цвете лет, внизу – подпись: «В день вашего дня рождения с наилучшими пожеланиями. Член Национального совета Федерального собрания Луи Круа. 26 апреля… года». Понимаете? 26 апреля у милейшего Роже Монтесье – день рождения…

Бедняга комиссар Танде нервно затушил окурок и тут же закурил новую сигарету. Разумеется, он уже представлял, что ему вскоре предстоит, и заранее сам себе не завидовал: предъявлять богатенькому буратино по имени Роже Монтесье, другу члена Федерального собрания, обвинение в убийстве, основанное только на логических измышлениях Алена Муар-Петрухина из Москвы – удовольствие ниже среднего. А куда деваться?

Я продолжал:

– Вот и представьте, комиссар, как весело Монтесье справлял с приятелем Бенини свой день рождения двадцать шестого апреля сего года в каком-нибудь роскошном женевском ресторане. Затем они рванули в Версуа, а сразу по прибытии, среди ночи, Монтесье вдруг принялся разбивать дивную клумбу с розами прямо перед входом в дом. Догадайтесь, что могло произойти в промежутке между отъездом из Женевы и разбивкой клумбы?