Валерия Леман - Сны мертвой девушки из Версуа

– Два дня назад была вечеринка у Монтесье, ее устроил Роже по случаю дня рождения Шарля. Нас с Ольгой туда пригласили.

– Естественно, в качестве старинных друзей семьи? – не удержался я от ехидного комментария.

Соня только передернула плечами и кокетливо прищурилась (от коньяка у нее дивно заблестели глаза).

– Нас пригласили, во-первых, потому что мы – красивые молодые девушки и потрясающе талантливые художницы. Во-вторых, на дне рождения был мой хороший приятель, который оказался давним другом Роже, – Пьер Бенини, владелец художественной галереи. Он занимается организацией выставок современного искусства и в прошлом году провел две выставки моих работ – в Женеве и Лозанне. Так вот, на дне рождения были мы с Ольгой, Роже, Пьер, субподрядчик, сосед Лорен; мэр с женой и двумя дочками на выданье и несколько приятелей Шарля – странно, что они у него есть, хотя, я думаю, он просто пригласил своих бывших одноклассников – так сказать, для массовки.

Ольга весь вечер флиртовала с Пьером, Шарль был мрачнее тучи – можешь себе представить, он, кажется, успел влюбиться в Ольгу, потому что она похожа на Шарлотту, я тебе уже говорила. Под конец гулянки, уже за полночь, Ольга с Пьером куда-то исчезли, и, честно говоря, я о них забыла, поскольку ко мне прилепился этот зануда-субподрядчик. Когда я уже собиралась идти домой, появился Пьер, отвел меня в сторону и раздраженно спросил, не видела ли я Ольгу. Естественно, меня это удивило, ведь они исчезли вместе. Но Пьер сказал, что после того, как они немного потискались в саду, Ольга сообщила, что ей нужно что-то взять у себя в комнате, попросила ее подождать и ушла. Пьер прождал девушку в саду едва ли не полчаса, выкурил несколько сигарет и злой, как черт, вернулся в дом. Честно говоря, тогда я не придала этому никакого значения, решив, что Ольга, не собираясь в отношениях с Пьером идти дальше флирта, таким образом «кинула» его, отправившись домой спать. Пьер не дурак и тоже все понял, потому что на прощанье сказал мне: «Передай своей подруге, что она могла просто пожелать мне спокойной ночи, не заставляя полвечера сидеть в саду». Он очень обиделся. И вот я вернулась домой и совершенно спокойно уснула. А рано утром ко мне ворвалась Лорен с криком, что Ольга пропала. Она, как всегда, понесла ей кофе, но в комнате никого не было, а постель стояла неразобранной. Это было более чем странно.

В кафе стоял гул голосов, столики были заполнены людьми, у всех блестели глаза, все о чем-то болтали, спорили, смеялись. Мы были здесь, пожалуй, единственными, кто говорил на русском языке. И тем не менее мне показалось, что парень, сидевший за соседним столиком, слегка полуразвернулся к нам, словно прислушиваясь к разговору. Впрочем, я успокоил себя мыслью, что ему просто интересна чужая речь. Из лингвистических, так сказать, соображений.

– Ну и что же ты предприняла, узнав об исчезновении Оли? – спросил я.

Соня глубоко вздохнула:

– А что я могла? Конечно, отправилась в дом Монтесье. Роже с Пьером уже укатили в Женеву, Шарль дрых без задних ног. Я попыталась его растолкать, но ничего путного добиться не смогла – бедняга, страдая от ревности, изрядно накачался и был практически невменяем. Затем я пошла к серфингистам. Ольга была влюблена в Михала и запросто могла на ночь глядя отправиться к нему.

– Стоп, стоп, стоп! – сделал я останавливающий жест. – Дорогая, тебя занесло: ты рассказываешь, не вводя меня в курс дела. Что еще за серфингисты, Михалы и Ольгины влюбленности?

Соня и в самом деле, похоже, набралась, а может, бессонница последних дней сыграла свою роль. Во всяком случае, после трех порций коньяка у нее уже закрывались глаза и заплетался язык.

– Влюбленности? Ну да, она сразу влюбилась в Михала, хотя он мне совершенно не понравился. Поляк, одно слово. Я, конечно, понимаю, что Россия держала их в кулаке – «жандарм Европы» и все такое, – но все же не зря кто-то выразился насчет польского «змеиного» языка, что он…

Я взял Соню за плечи и встряхнул:

– Дорогая, опять тебя занесло. Оставь в покое Польшу и расскажи, кто такие эти серфингисты.

– Но они же и есть поляки, – в духе «элементарно, Ватсон», ответствовала Соня. – Группа польских серфингистов, живут тут с начала июня в доме местного владельца яхт-клуба. Он пригласил их для того, чтобы они бесплатно обучали серфингу местную молодежь, взамен предоставив бесплатное жилье и стол. Мы познакомились с ними в этом самом кафе, и Ольга сразу втюрилась в Михала.

– А он как к ней отнесся?

– Как удав, – Соня фыркнула. – Он вообще такой – проглотит и не заметит.

Она совершенно откровенно зевнула и потерла глаза. Я решительно взял инициативу в свои руки, подхватил девушку под белы руки и повел домой. Поскольку я в Версуа был новичком, а Соня – пьяна, мы пару раз едва не сбились с дороги, сворачивая не в те проулки и весело хохоча от собственной беспутности; в первом часу ночи мы таки прибыли на тихую улочку Дегалье, в наш домик, где Лорен давным-давно почивала мирным сном. Я проводил Соню в ее комнату, уложил и даже раздел, как нежная няня, поскольку, едва коснувшись головой подушки, бедняжка просто-напросто отключилась.

Затем я поднялся к себе, включил свет и открыл окно. Дом был погружен в тишину, лишь с улицы изредка доносились звуки – мягкий стрекот кузнечиков, свист пролетающих по дороге машин, а то и смех какой-нибудь парочки, проезжавшей мимо на велосипедах. Словом, по завершении моего первого дня в Швейцарии я находился в гармонии с миром и с самим собой.

Итак, стояла тихая ночь, а я совершенно не хотел спать, сидя у открытого окна, с видом поэта-лирика глядя на звезды. Не знаю, как вы, а я твердо убежден, что все на свете имеет душу. К примеру, дом Лорен. «Неживая природа» – скажете вы и будете не правы. Подумайте сами: когда-то давно какие-то люди строили этот дом; изо дня в день шла работа, у людей менялось настроение и обстоятельства личной жизни, они о чем-то думали, о чем-то переживали, мечтали, плакали и смеялись, прикосновением рук отпечатывая свои мысли и сны в этом камне, в дереве ступеней и перил лестниц, оконных переплетов, в черепице крыши.

Затем у жилища появились хозяева, и их жизнь и смерть также стали частью истории дома, его душой: первые метания души и первая любовь, первые младенческие крики тех, кто начинал новую страничку семьи, рос, учился произносить первые слова, ходить и видеть мир, открывая для себя его темные и светлые стороны, а затем, как и все его предшественники, повторял священную стезю: влюблялся, женился, становился родителем – и все начиналось вновь, накручивая новую спираль жизни… Зайдите в любой дом, и вы с порога ощутите его атмосферу, светлую или темную, отчего будет зависеть ваше счастливое или не слишком пребывание в нем.