Элизабет Хейнс - Где бы ты ни скрывалась

— Да это не проблема для меня, честно! Я могу взять отгул на работе.

— Слушай, у меня еще нет врача, Стюарт. Я, как сюда переехала, даже не зарегистрировалась в поликлинике. У меня и медицинской карточки нет.

Я резко встала, стул громко царапнул по плиточному полу.

— Мне пора. Спасибо за суп. Как ты знаешь, у меня еще куча важных несделанных дел.

Я сняла пальто с крючка и быстро пошла к выходу. Кажется мне или правда стены в коридоре стали уже, а потолок ниже?

— Кэти, подожди! Одну минутку!

Я думала, он снова начнет грузить меня своей терапией, но вместо этого он сунул мне в руку тяжелый пакет.

— Что это?

— Суп. Замороженный. Не забывай есть, хорошо?

— Спасибо.

Я помчалась по ступенькам вниз, влетела в свою квартиру, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Уф, дома наконец. Пакет был действительно тяжелый. Я отнесла его на кухню и перегрузила два контейнера с супом в морозилку. Что у нас в холодильнике? Практически ничего. Стюарт-то прав, надо больше есть. А вдруг я грохнусь снова — на работе?

Я проверила квартиру, но без всякого энтузиазма. Вот зачем, спрашивается, я обидела хорошего человека? Он ведь просто хотел мне добра. Добра! Я фыркнула. Вот чего я совершенно не выношу, так это когда меня принуждают что-то сделать. И я не доверяю врачам, особенно после того, как провалялась столько времени в распроклятой больнице. Если только я поддамся этим врачам, опять «съеду» вниз, к состоянию овоща, — обидно будет, я ведь уже более-менее оклемалась… Сейчас у меня появилась хотя бы иллюзия самостоятельной жизни, есть работа, квартира. Это Стюарт видит во мне ходячий диагноз: с синдромом, проблемами, нервами. Ха! Видел бы он меня полтора года назад! Он и понятия не имеет, какой долгий путь я уже проделала.

В воскресенье утром мы поехали в Моркам погулять по пляжу. Стояла жуткая холодина, с моря дул пронизывающий ветер, завывая, швыряясь в нас пригоршнями песка, запорошивая глаза. Волосы разлетались вокруг моей головы, образуя на ветру странные узоры.

Я повернулась лицом к ветру и попыталась стянуть волосы на затылке в узел. Правда, закрепить их было нечем, поэтому я и не рассчитывала сохранить прическу надолго.

Ли взял меня за руку:

— Тебе так очень идет!

Ему приходилось орать мне в ухо, чтобы перекричать ветер. Мы подошли к кромке воды, оставляя на песке мокрые следы. Я подняла ракушку, полупрозрачную, блестящую от воды. Ветер поднажал, завыл с новой силой и снова разметал мои волосы по плечам. На небе собирались тучи — неужели пойдет дождь? Я размотала тонкий шарфик на шее, накинув его на голову, попыталась завязать концы, ветер рвал их из моих рук, такие вот шуточки.

— Ли! — крикнула я.

Он швырял камешки в прибой, но услышал меня, повернулся и подошел, только не затем, чтобы поговорить. Одной рукой он обнял меня за плечи, другой взял под подбородок и прижался теплыми, солеными от ветра губами к моим губам. Я сразу забыла и про волосы, дыбом стоявшие вокруг головы, и про шарф. Проказник-ветер тут же вырвал его из моих рук и поднял в небо как диковинную синюю птицу.

Ли оторвался от меня и помчался догонять шарф, а я стояла у кромки прибоя, хохоча во все горло, и ветер ловил звуки, слетающие с моих губ, и уносил прочь так быстро, что я сама не успевала их услышать. Шарф то поднимался в небо, то спускался вниз, дразня Ли, взмахивая краями, как крыльями, дергаясь и трепеща на ветру, пока наконец не приземлился на мокрый песок. Торжествующий Ли принес его мне — грязный, мокрый и холодный.

Нам наскучило сражаться с ветром, и мы, взявшись за руки, отправились в сторону города. Запахи из прибрежных кафешек были слишком соблазнительны, мы зашли в закусочную, взяли одну на двоих порцию жареной картошки и сели за пластиковый столик у окна. Внутри закусочной тишина была почти оглушающей. Мы молча жевали картофельные ломтики, разглядывая сквозь запотевшие окна прохожих, сгорбившихся из-за ветра, который, похоже, вознамерился сорвать с них пальто и брюки. У нас у самих горели щеки после общения с ветром.

— О, как бы я хотела, чтобы все дни были такие, как этот, — не удержавшись, выпалила я.

Ли задумчиво смотрел на меня, это он часто делал.

— Тебе надо бросить работу, — сказал он.

— Что?

Ли пожал плечами:

— Бросить работу, я говорю. Тогда мы сможем устраивать себе такие праздники каждый раз, когда у меня будут выходные.

Я рассмеялась:

— А на что прикажешь жить?

— У меня достаточно денег — хватит на нас обоих. Мы можем жить вместе.

Сначала я подумала, что это шутка, но он был вполне серьезен.

— Но я люблю свою работу, — сказала я.

Теперь рассмеялся он:

— Да ну перестань! Ты же все время жалуешься, что у тебя совершенно нет свободного времени.

— И все равно я не представляю, как это — бросить работу? Но спасибо за предложение.

Около кафе остановилась полицейская машина, из нее почему-то никто не вышел.

— Интересно, что они там делают? — спросила я.

Ярко-синие глаза Ли уставились в мои не мигая.

— Ты чего? — спросила я, улыбаясь.

— Мне надо тебе что-то сказать.

Он взял с тарелки очередной поджаристый ломтик и стал жевать, не сводя с меня глаз.

— Говори, — сказала я, но сердце у меня почему-то упало.

— Только это между нами. Идет?

— Конечно.

Даже и не знаю, чего я ожидала, но почему-то была абсолютно уверена, что ничего хорошего он мне сейчас не скажет. Я кожей чувствовала, что сейчас должен наступить переломный момент и Ли произнесет слова, после которых один период наших отношений закончится и неизбежно наступит другой.

Мои волосы, вконец запутанные ветром, присыпанные песком, склеившиеся от морской соли, дыбились над головой, как сахарная вата. Ли хотел пальцами расчесать прядку на лбу, но не смог, и это его рассмешило. Он опять посмотрел в окно, на полицейскую машину, которую теперь хлестало косым дождем. Потом снова взглянул на меня и бережно взял мою руку.

— Я просто хотел сказать, что люблю тебя, — пробормотал он, — вот и все.

Сердце мое подпрыгнуло до самого горла, в тот день я раз сто вспоминала эту минуту и эти слова. Мне хотелось смеяться, и петь, и кричать во весь голос о нашей любви.

И все же… Я никак не могла отделаться от ощущения, что он хотел сказать что-то совершенно другое и лишь в последний момент почему-то передумал.

Я уже собиралась спать, но надумала проверить квартиру еще один, последний раз, это как запретное удовольствие — решила позволить себе ради полного спокойствия. И напрасно, потому что я увязла. Наверное, все потому, что я снова забыла поесть да и последние ночи почти не спала. И вот теперь мне не удавалось сосредоточиться. Час за часом я бродила по квартире, так как то забывала, сколько раз проверила засов, то путала очередность проверок, то не могла удержать руку на притолоке двери достаточно долго. В общем, все шло не так.