Элизабет Хейнс - Где бы ты ни скрывалась

Я какое-то время молча смотрела на свой мобильник, потом нажала «отбой» и со всей силы швырнула мобильник в стену. Он развалился на три части и упал на ковер, издавая тонкий надрывный стон, как раненое животное.

Я зажала рукой рот, чтобы не закричать. Никого не осталось рядом. Никого из друзей. Теперь мы один на один. Он и я.

Автобус медленно полз по своему маршруту. На город упала темнота, но там было полно света. Город сверкал разноцветными огнями: витринами магазинов, светофорами, рядами уличных фонарей, и все это двоилось, отражаясь в мокром асфальте. В автобусе было тепло и сыро, окна запотели, пахло сотнями пассажиров и старой обивкой.

Терпеть не могу говорить по мобильному в автобусе, но мне надо было услышать его голос. Я старалась говорить тихо:

— Привет, это я.

Его голос звучал издалека, как со дна колодца:

— Как все прошло?

— Хорошо. Было сложно, конечно, но я справилась. Он позвонит Алистеру. И он прописал мне таблетки.

— Какие?

— Не помню, спрятала рецепт. Что-то про серотонин…

— А, СИОЗС, селективный ингибитор обратного захвата серотонина.

— Господи, неужели? В общем, он сказал, у меня посттравматическое стрессовое расстройство, это помимо моего основного заболевания.

— Очень хорошо.

— Ты так считаешь?

— Я имею в виду, хорошо, что он тоже так думает, потому что я сам такого же мнения. Но я не могу быть твоим лечащим врачом.

— Понимаю. А как работа?

— Да ничего. Я почти закончил.

Мужчина, сидевший напротив, не сводил с меня глаз. Он ничем не напоминал Ли, но все равно действовал мне на нервы. Молодой, давно не мытые волосы неровно подстрижены и торчат над ушами, губы и нос в болячках, под глазами темные круги.

На следующей остановке выходило много пассажиров, и я подумала, не сойти ли мне тоже, но тогда весь оставшийся путь мне пришлось бы идти пешком. Мужчина тоже поднялся, я решила, что он выходит, и осталась сидеть, но он просто постоял в проходе минуту, а когда автобус снова тронулся, пересел на сиденье передо мной.

Он еще и пованивал, кстати плесенью, будто его одежду забыли в стиральной машине на несколько дней. Шея сзади была покрыта прыщами, и каждые две секунды он по-мышиному дергал носом, как будто принюхивался.

На следующей остановке я вышла. К счастью, он не сошел вслед за мной. Я постояла на тротуаре, давая автобусу проехать, и встретилась взглядом с его широко открытыми настырными глазами.

По дороге домой я зашла на почту, чтобы взять анкеты для нового паспорта. Потом прогулялась по магазинам, рассматривая шмотки, но ничего даже не примерила. Домой идти не хотелось. Ли работал, и со вчерашнего дня я не получала от него известий.

Когда я открыла дверь, меня охватило знакомое уже чувство настороженности — в доме явно кто-то побывал. Ничего осязаемого — ни постороннего запаха, ни сквозняка. На подъездной дорожке стояла только моя машина, и больше никаких следов шин. Но я точно знала, что в мое отсутствие кто-то у меня побывал.

Минуту я постояла в холле, не закрывая дверь, соображая, как лучше поступить: осмотреть дом или сразу уехать? Я бросила взгляд в открытую дверь кухни — ничего не передвинуто, вроде все стоит на своих местах.

«Ну не глупи, — сказала я себе, — куда ты поедешь на ночь глядя? Все равно придется возвращаться. И потом, вряд ли грабитель дожидается тебя в гостиной». Я швырнула ключи на полку, сняла пальто и вошла в гостиную. И вскрикнула от неожиданности: на диване сидел Ли и смотрел в экран телевизора, у которого был выключен звук.

— Господи, Ли, я чуть с ума не сошла от страха! Что ты тут делаешь?

Ли встал и повернулся ко мне:

— Где ты шаталась все это время?

— Я была в городе, — ошарашенно промямлила я. — Заходила на почту. А чего ты кричишь? Какая разница, где я была?

— Ты что, битых два часа провела на почте?

Он сделал шаг ко мне. Я видела, что от ярости его просто трясет, хотя руки были расслаблены, никаких стиснутых кулаков, а голос звучал холодно и отстраненно.

Мне стало страшно, но я расправила плечи и тоже повернулась к нему:

— Не смей так со мной разговаривать, а то я снова уйду!

Я повернулась, но он схватил меня за руку повыше локтя и так дернул, что я чуть не упала.

— Не отворачивайся, когда я говорю с тобой! — выдохнул он. Его дыхание обожгло мою щеку.

— Прости, — пробормотала я.

Ли отпустил мою руку, и я прислонилась к косяку. Как только он отодвинулся от меня, я со всех ног рванула к двери, забыв про сумку и ключи. У меня в голове была одна мысль — бежать как можно скорее.

Однако я не успела его опередить. Ли был у двери быстрее меня. Я не успела понять, что происходит, когда его кулак припечатал мне скулу около глаза.

Я упала на пол, закрыв лицо руками. Когда я открыла глаза, Ли стоял надо мной и смотрел сверху. Оглушенная ударом, я могла только стонать и всхлипывать, прижимая к щеке руку. Когда он присел рядом, я в ужасе отшатнулась, думая, что он снова ударит меня.

— Кэтрин, — проговорил он тихим, удивительно спокойным голосом, — не заставляй меня снова делать это, хорошо? Просто приходи домой вовремя или сообщай, куда идешь. Разве это так сложно? Прошу для твоего же блага. Сейчас времена смутные, а я единственный, кому есть до тебя дело. Ты сама это знаешь. Так давай не будем усложнять себе жизнь. Выполняй мои требования, и все будет хорошо.

С этого момента наши отношения с Ли изменились коренным образом. Именно тогда я призналась самой себе, что с ним мне всегда будет страшно, что он способен оскорбить, унизить, ударить. Прежняя, наивная, веселая, легкомысленная Кэтрин исчезла и появилась совсем иная: сжавшаяся в углу в ожидании удара, озирающаяся по сторонам, чтобы определить, не следят ли за ней, не ждущая от будущего ничего хорошего.

Через несколько часов спустя я отважилась взглянуть в зеркало. Ни синяка, ни ссадины. А ведь мне казалось, что он сломал мне челюсть! Голова раскалывалась от боли, но на коже остался лишь еле видный красноватый след. Как будто он вообще меня не бил…

Я вышла из автобуса на остановке «Денмарк-Хилл». Через дорогу светилась огнями больница Кингз-колледж, около подъезда ревели сиренами несколько машин «скорой помощи». Я завороженно наблюдала за ними, пока мне не начали сигналить: я стояла на пешеходном переходе и справа уже выстроилось несколько машин.

Я пошла в сторону клиники Модсли, красивого старинного здания со светлыми портиками, очень эффектными на фоне красного кирпича.

Остановившись перед немного обветшалым, но все еще величественным фасадом, я попыталась представить себе, как он выглядел сто лет назад, когда мимо него, цокая копытами по мощеным мостовым, лошади везли кареты с зашторенными окошками. В последний раз в больницу меня везли совсем в другой карете — в карете «скорой помощи»…