Наталья Александрова - Зеркало Лукреции Борджиа

– Запомнил, а как же, – солидно кивнул водитель, – у меня работа такая, что все запоминать нужно.

– Что он за человек, как думаете?

– Если честно тебе сказать, то дрянь человек, ничего в нем хорошего нету, – ответил Сурен, – пьяный был, и не то чтобы сильно, до машины своими ногами дошел. И все болтал по дороге, хвастался, какой он крутой, какие люди ему доверяют. Я не больно слушал – неинтересно, да еще у него каша во рту, много букв не выговаривает… Я оттого и не видел, что он куртку забыл, что смотреть на него неохота было…

Через полчаса они подъехали к ресторану, расположенному недалеко от Московских Ворот.

Назывался ресторан «Пиастр», но то буква «И», то буква «А» гасли, и название приобретало какое-то странное и двусмысленное звучание. Перед самой дверью вполголоса разговаривали два подозрительных типа.

– Вах, не надо тебе сюда ходить! – повторил водитель. – Нехорошее место! Нехорошие люди!

– Дядя Сурен, мне всю жизнь говорили, что мне надо, а чего не надо. Теперь я сама буду это решать! – С этими словами Людмила накинула на голову капюшон чужой куртки, выбралась из машины и направилась к дверям ресторана.

– Но я тебя здесь подожду! – проговорил ей вслед водитель.

Людмила вошла в ресторан и огляделась.

Дядя Сурен был прав: это и впрямь было не слишком приятное место. Большинство посетителей ресторана составляли бледные, изможденные личности с красными, лихорадочно блестящими глазами. Некоторые из них были неестественно возбуждены, то и дело беспричинно смеялись и слишком громко говорили, другие, наоборот, выглядели полусонными и подавленными. Между столиками прохаживались вульгарные девицы в немыслимо коротких юбках и с запредельным макияжем. Они подсаживались то к одному клиенту, то к другому и о чем-то вполголоса говорили.

Не задерживаясь, Людмила прошла к стойке бара, за которой стоял здоровенный детина с цепкими, пронзительными маленькими глазками.

– Чего хочет дама? – спросил он, быстро оглядев Людмилу.

– Дама хочет рюмку текилы, – ответила та и добавила, понизив голос: – А еще дама хочет поговорить с Витей.

– С каким еще Витей? – осведомился бармен.

– С Витей Герычем, – как можно увереннее сказала Людмила.

– Не знаю такого! – процедил бармен, пододвигая Людмиле рюмку и блюдечко с солью и лимоном. – Еще что-нибудь?

– Ну, знаешь не знаешь, а ты ему передай, что у меня для него есть информация. И имей в виду, информация скоропортящаяся, так что лучше не слишком тяни!

Кажется, у нее получилось сказать это небрежно. На самом деле Людмила жутко боялась. А вдруг передача уже состоялась? И там была подстава, так что записка уже не нужна, Витя и так все знает. И сорвет на Людмиле злость.

Бармен с выжидающим видом наблюдал за Людмилой. Она взглянула на какого-то парня и удивленно спросила бармена:

– А этот-то что здесь делает?

– Кто? – Бармен проследил за ее взглядом, и Людмила, воспользовавшись этим, незаметно вылила текилу под стойку. Крепкие напитки в ее положении противопоказаны. Вот лимончик как раз подойдет.

– Кажется, обозналась! – проговорила она. – Приняла его за знакомого.

Затем, выразительно взглянув на бармена, Людмила сделала вид, что лихо опрокинула рюмку текилы, лизнула соль и завершила композицию лимоном.

Бармен задумчиво проследил за судьбой лимона, потер переносицу и проговорил:

– Ладно, видишь дверь слева от стойки? Иди туда!

Людмила кивнула.

Слева от барной стойки действительно была неприметная дверь, перед которой со скучающим видом сидел тощий сутулый парень с крысиной физиономией.

Людмила подошла к двери с самым независимым видом.

– Куда это ты направляешься? – прошипел сутулый парень, поведя носом, как настоящая крыса. – Не видишь, что написано?

На двери висела табличка с традиционной надписью: «Посторонним вход воспрещен».

– Вижу, – невозмутимо ответила Людмила. – Так это посторонним, а я – не посторонняя. У меня к Вите дело.

– Ишь ты какая! – хмыкнул привратник, но тут он перехватил взгляд бармена и кивнул: – Ну, если у тебя дело – так и быть, проходи!

Он посторонился. Людмила толкнула дверь и оказалась в маленькой, заставленной мебелью комнате.

Посреди этой комнаты стоял массажный стол, на котором возлежал толстый полуголый мужик, похожий на откормленного кабана. Вокруг стола расхаживала китаянка в коротком шелковом халатике, разминая жирную спину толстяка.

Увидев Людмилу, толстяк нахмурился и проговорил:

– Ты еще кто такая?

– Я Гены Шепелявого подружка. У меня к тебе дело есть.

Людмила наугад ляпнула кличку Шепелявый, вспомнив характеристику дяди Сурена. Ну, не пройдет – так и ладно. Страх у нее прошел, ею овладела веселая злость, циркачи и карточные шулеры называют это куражом.

– Гены? – переспросил толстяк. – Ну, если Гены, тогда погоди немножко… видишь, я занят! Посиди вон там, журнальчики полистай… – Он мотнул головой в сторону низкого кресла. – А ты, мартышка косоглазая, давай, шустрее работай! За что я тебе деньги плачу?

Массажистка сбросила халатик, оставшись в крошечных трусиках, взвизгнула, ловко вскочила на стол, перебралась на спину Герыча и принялась отплясывать на ней.

Толстяк захрюкал от удовольствия.

Людмила села в кресло и приготовилась к длительному ожиданию.

Китаянка исполнила на спине толстяка все танцы из своего репертуара, слезла и накинула свой халатик. Витя, пыхтя и постанывая, тяжело слез со стола, отсчитал ей деньги и выпроводил прочь. Только после этого он повернулся к Людмиле, внимательно осмотрел ее и проговорил:

– Значит, говоришь, ты Гены Шепелявого подруга?

– Ну да, – подтвердила Людмила, настороженно глядя на толстяка.

– Ты меня за кого держишь? – хмыкнул Герыч. – Думаешь, если я толстый, значит, совсем тупой?

– Да нет… – забормотала Людмила. – Я ничего такого не думаю…

Она сделала вид, что испугалась и замолчала. Герыч пристально смотрел на нее тяжелым взглядом.

Наконец он прервал молчание и проговорил:

– Думаешь, надела свитер поношенный да куртку, так уже сойдешь за дешевую шмару? Да по тебе сразу видно, что ты богатая и ухоженная. Стрижешься у дорогого парикмахера, пользуешься крутой косметикой. Откуда у Шепелявого такая подружка?

– Ну, вообще-то ты прав, – Людмила вздохнула, – верно меня вычислил. Не глаз, как говорится, у тебя, а ватерпас. Думаю, будет лучше сказать тебе правду.

– Ну, для тебя точно будет лучше, – процедил Герыч, – потому что иначе ты отсюда просто не выйдешь.

– Ну, только не надо меня пугать! Я ведь сама к тебе пришла, правда?

– Допустим… – Герыч внимательно разглядывал девушку. – Ну, говори свою правду, а я послушаю.

– Ты прав, я с этим Геной никаких дел не имела. Его мой дядя на машине подвозил вот к этому самому кабаку. Дядя у меня водитель, бомбила.