Наталья Александрова - Зеркало Лукреции Борджиа

Плотнее закутавшись в плащ, она углубилась в заросли и вскоре вышла на лесную опушку.

Перед ними простиралось широкое поле, словно огромный покров зеленого бархата. И, как яркие вышивки на этом зеленом полотне, разбросаны были по полю фигурки всадников в красных и голубых камзолах, расшитых золотом, в пестрых бархатных беретах с цветными перьями. Лаяли собаки, преследуя зайцев и косуль, ржали лошади, трубили рожки егерей – какие-то знатные господа развлекались охотой.

Две женщины остановились на краю леса, невольно залюбовавшись представшим перед ними зрелищем.

От ближней группы всадников отделился юноша на кауром коне. Подъехав к женщинам, он склонился с седла и с любопытством уставился на Лукрецию, которая испуганно попятилась и опустила капюшон.

– Здравствуй, милашка! – проговорил он задорно. – Куда это ты собралась в такую рань? Твоя жестокая хозяйка послала тебя в лес за хворостом? А ты, должно быть, хорошенькая! Открой свое личико, красотка, подари мне поцелуй!

– Оставьте меня в покое, сударь! – возмущенно ответила Лукреция. – Я вижу, что вы – порядочный человек, а порядочные люди не ведут себя так развязно с незнакомыми женщинами!

– С кем это ты беседуешь, Пьетро? – окликнул юношу мужчина в черном камзоле, расшитом серебром, подъехавший на прекрасном вороном коне.

– Мои собаки загнали косулю, – ответил юноша, – взгляните, мессир, кажется, это неплохая добыча!

Мужчина в черном подъехал ближе. Лукреция взглянула на него из-под капюшона – и сердце ее забилось.

Красивое лицо с темными бровями, мягкая линия губ, умный и мужественный взгляд. То самое лицо, которое минувшей ночью она увидела в своем чудесном зеркале. Теперь Лукреция не сомневалась, что видела этого человека при дворе своего отца…

– Косулю, говоришь? – переспросил подъехавший мужчина, разглядывая женщину в плаще.

– Да, косулю, и посмотрите, мессир, какую красивую! – Пьетро концом шпаги откинул капюшон, и золотые волосы Лукреции рассыпались по ее плечам.

– Приветствую вас, мадонна Лукреция! – почтительно проговорил мужчина в черном, ловко спрыгнув со своего коня и преклонив колено. – Могу ли я предложить вам свою помощь и защиту?

– Я знаю вас, сударь, – ответила Лукреция с достоинством, – мы встречались при дворе моего отца…

– Вы правы, мадонна! Я – Альфонсо д’Эсте, герцог Феррары и ваш покорный слуга.

– Рада нашей встрече, герцог, – проговорила Лукреция. – Думаю, вы знаете, что я теперь – сирота, за меня некому вступиться и могущественные враги следуют за мной по пятам.

– Я все это знаю и буду счастлив оказать вам помощь и гостеприимство. Если вы помните, мадонна, два года назад я просил вашей руки. Тогда ваш покойный отец отказал мне. Могу ли я рассчитывать, что когда-нибудь, пусть в отдаленном будущем, вы ответите согласием на мое предложение?

– Возможно, герцог! Отчего же нет! Но вы, должно быть, знаете, что у меня вовсе нет приданого?

– Это не так, – ответил герцог учтиво, – у вас прекрасное приданое: ваша красота, ваш ум, ваше золотое сердце.

Герцог Альфонсо поклонился ей, подсадил на свою лошадь и бережно повез к раскинутому в конце поля роскошному шатру, украшенному разноцветными флагами и гербами рода д’Эсте.

Пьетро со смешками и ужимками подсадил к себе старую Аврелию и последовал за господином.

Лукреция достала из складок плаща зеркало и взглянула в него.

Как и положено, она увидела в зеркале себя – но не сегодняшнюю испуганную беглянку, а достойную и красивую женщину, владычицу многобашенной Феррары, мать семейства, окруженную многочисленными детьми, любовью и почтением подданных.

– Отчего же нет, герцог… – повторила она задумчиво.

Людмила подняла бокал и посмотрела сквозь него на сидевшего напротив мужчину. Мужчина был хорош – в открытой светлой рубашке, слегка загорелый. Людмила улыбнулась ему – мягко, по-дружески, а он в ответ – грустно.

«Какой он все-таки славный», – в который раз подумала она.

«Какая она красавица», – в очередной раз поразился Олег Глухарев.

Он приехал сюда, в Валенсию, чтобы завершить сделку по продаже ее фирмы. С тех пор как умер ее муж, прошел год, понадобилось много времени, чтобы вступить в наследство, отбиться от кредиторов и компаньонов, в чем ей очень помог Глухарев. И вот теперь наконец сделка завершена.

– За успех вашего дела! – Людмила подняла бокал.

– За успех! – вздохнул он. – Но… – Он отставил бокал и взял ее за руку. – Людмила, мне жаль с вами расставаться! Я так…

– Так приезжайте к нам еще! – рассмеялась она. – Мы будем рады! Расскажете, как идут дела в фирме…

Ей стоило огромных усилий держаться с ним ровно и не смотреть на него тем самым взглядом Лукреции Борджиа. Этот мужчина ей определенно нравился, очень нравился, но сейчас все ее душевные силы, вся любовь и нежность отданы другому существу – ее маленькой дочери. При мысли о крошечной девочке, что ждет ее на вилле, в груди стало горячо – это прилило молоко.

– Мне пора. – Людмила отставила нетронутый бокал. – Рада была вас повидать.

Он проводил ее до выхода, она знала, что все посетители ресторана смотрят им вслед. Они и правда были бы красивой парой, но… об этом потом, все потом. Если он увлечен ею серьезно, то подождет, сколько нужно. Она села в свою машину и улыбнулась Глухареву на прощанье, после чего сосредоточилась на дороге.

Она была сложной. Сначала попадались поселки и отдельные дома с апельсиновыми садами, потом пошли виноградники, а дорога поднималась все выше. Потом ее обступили горы, у подножий засаженные оливковыми деревьями, дорога стала уже, кое-где нависали над ней отвесные скалы. Людмила не думала больше ни о чем, кроме пути. Вот последний сложный поворот, и перед ней открылась деревня – широко разбросанные белые дома, крошечная площадь перед церковью, напротив небольшое кафе и пекарня. Вот и хозяйка стоит на пороге. Она узнала машину Людмилы и приветственно махнула рукой. Людмила не остановилась поболтать – молоко вело ее к ребенку.

За деревней в живописном беспорядке располагались в горах несколько вилл. Одну из них несколько лет назад купил Михаил Николаевич Соловьев. Он был умным и дальновидным человеком и загодя перевел часть капитала в Европу. Малую часть, но если жить скромно, то хватит на несколько лет. Да есть еще деньги от продажи фирмы Антона. А там Людмила что-нибудь придумает, ее дочь не будет знать нужды.

Все деньги в России пропали, как только отец оказался не у дел. Его свалил тяжелейший инсульт, и несколько месяцев она думала, что отец не выживет. Да еще беременность проходила тяжело, ей было трудно заниматься делами. Приходили какие-то люди, показывали ей документы, требовали денег. Адвокаты глядели в сторону, Людмила не сомневалась, что они тоже нагрели руки на беде отца. Но все же удалось купировать слухи, которые начали распространяться, и пресса никак не связала найденные в заброшенном финском доте трупы с именем Глеба Соловьева. Людмила перечислила астрономическую сумму на счет санатория «Тенистая дубрава» и забыла о том, что у нее был сводный брат. Как только отец восстановился настолько, что смог перенести перелет, они покинули Россию и поселились на вилле. Ребенка она родила в Валенсии.