Евгения Михайлова - Совсем как живая

В гостиной, уже одетые, они выпили по бокалу вина. Она молчала.

– Тебе было хорошо? – небрежно спросил он.

– Конечно, – еще более небрежно кивнула она.

– Интересно, почему ты ни разу в постели не назвала меня по имени? Я уж не говорю о чем-то более интимном…

– Милый, дорогой? – насмешливо спросила Мария. – Это не мой стиль.

– Ты куда так торопишься?

– Магазины, хозяйство…

– Как дети?

– Все хорошо.

– Давно нигде не встречаю твою дочь.

– Она отдыхает.

– Где?

– Точно не знаю. Путешествует.

– Странно. Она вроде бы никуда не выезжала.

– Ты это проверял? – рассмеялась Мария. – А я не сказала, что она путешествует за границей. Она очень любит русские деревни. Березки, колодец, все такое. И чтобы чисто вокруг.

– А-а. Ты имеешь в виду – никакой швали типа меня?

– Я вообще не думала о тебе в данном случае. Какое отношение ты имеешь к моей дочери…

– Да никакого. Просто содержу вас всех. Как машина? Нравится?

– Еще бы. Спасибо. Мне на самом деле пора.

Она направилась к выходу, во дворе коснулась губами его щеки, как всегда, прикрыла глаза.

– Я завтра позвоню, – сказал Василий.

– Конечно.

…Мария медленно ехала по Москве. В сумерках город казался ей чужим. И жизнь ее вдруг стала какой-то чужой. Она остановилась у элитного салона меховых изделий. Вошла в небольшой уютный зал, где к ней сразу бросились две продавщицы, повели показывать новинки. Она внимательно рассматривала в их руках полушубок из соболя, потом шубу из белоснежной норки, взяла полушубок. Не надевая, просто приложила к себе. Мех выгодно оттенял роскошные волосы, черные глаза. Девочке пойдет. Она подарит это ей к Новому году… Если они все будут живы.

Она вышла, села в машину, доехала до элитного дома на Остоженке, поднялась на третий этаж, где находилась только ее квартира, открыла тяжелую дверь, зажгла свет в прихожей…

– Толя, ну почему ты сидишь в темноте, – произнесла она, глядя на светлую голову парня, который как будто спал в глубоком кресле. Ее сын всю жизнь ждет ее. Взрослый мальчик, скоро двадцать лет.

– Где ты была? – Он всегда так тревожно смотрит своими серыми глазами.

– По делам ездила, по магазинам. Пойдем на кухню, поужинаешь, посмотрим телевизор.

Он послушно пошел за ней – худой, нескладный, похожий на подростка.

– Что ты делал? – спросила она у него, когда он пил кофе со сливками и пирожными: у него были вкусы, как в детстве.

– Ничего. Кто-то звонил, но я не брал трубку.

Мария подошла к нему, обняла сзади, вдохнула родной запах, прошептала:

– Ты скоро тоже уедешь. Все будет хорошо.

Коля проснулся в больничной одноместной палате, шевельнулся и почувствовал резкую боль в колене. Между тем нужно встать, дойти до туалета, ванной и в идеале до какой-нибудь столовой. Нет, черт побери, почему так ужасно болит нога? Она вообще есть? Или это уже фантомная боль? С тех пор как Коля ступил на опасную тропу сотрудничества с бывшим командиром Николаевым, он внутренне был готов ко всему. Нога оказалась на месте, правда, повязку на ней явно пора поменять: проступили пятна крови. Елки! Голова тоже забинтована. Что там? Это особенно интересно. Коля помотал ею из стороны в сторону, что-то пощипывало на виске, но в целом сильной боли нет… Опять же, есть ли там чему болеть? Может, ему уже сделали трепанацию, и непонятно, чем он думает. Коля увидел на тумбочке стакан с водой и ложку. Воды попил, ложкой заколотил в стену. В палате появилась серьезная женщина в халате и медицинском колпаке.

– Вам что-то нужно?

– Вопрос интересный, – изумился Коля. – Мне нужно все, это непонятно? В туалет, в ванную, обед, ужин, медицинскую помощь. Я не знаю, что у меня с ногой и с головой. Вы кто?

– Старшая медсестра. Валентина Ивановна, – сказала женщина тихим бесцветным голосом. – С чего вы хотите начать?

– С головы. Что мне сделали?

– Вы были ранены. Голова обработана, перевязана, из колена вынули пулю.

– Пуля сразу попала в колено или сначала в голову, а потом сползла?

– Как я понимаю, вы пошутили?

– Я так отреагировал на ваше объяснение: обработали голову, а пулю достали из колена. Как такое может быть?

– Очень просто. У вас на виске царапина.

– Другое дело. А то я лежу – удивляюсь: почему мой могучий разум не пострадал?

– Даже если он пострадал, мы вам поможем, – дружелюбно сказала Валентина Ивановна. – Вы в психиатрической клинике.

– Да вы что! То есть чем-то подобным это, конечно, должно было закончиться, но… Я желаю видеть Андрея Николаева.

– Я скажу заведующей отделением, чтобы она ему об этом сообщила. Вам помочь дойти до туалета и ванной?

– Да. Донесите меня на носилках.

– Федор Головня, у нас скромная клиника, мало обслуживающего персонала, поэтому вам придется передвигаться самому. Не вижу особых проблем. Сейчас санитарка принесет вам костыли.

– Да, будьте любезны! – с воодушевлением воскликнул Коля. – Дайте мне костыли, постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом и закажите приличный обед из ресторана. Бурду я не ем. Да, а кто такой Федор Головня?

Валентина Ивановна внимательно посмотрела на него.

– Мне нравится ваше состояние. Оно соответствует диагнозу, с которым вы сюда поступили. Спутанное сознание, тяжелая депрессия, белая горячка в неострой стадии.

– Ну, какой идиот! – воскликнул Коля.

– Не огорчайтесь, такого диагноза у вас нет. Пока.

– Зато есть у него. Я требую, чтобы меня срочно связали с Андреем Николаевым.

– Вы уже говорили. Это не в моей компетенции. Я передам.

Валентина Ивановна тихо вышла, вскоре вошла круглолицая девушка в голубом халатике и с костылями в руках.

– Здрасьте. – Она с интересом уставилась на Колю. – Это вам. Вы умеете ими пользоваться?

– Нет! Покажите. Хотя не стоит, на себе не показывают. Давайте эти приборы, я сам соображу. Как вас зовут?

– Таня.

– Танечка, будьте добры, идите впереди, как путеводная звезда.

Они вышли паровозиком в коридор, Коля осмотрелся и ахнул:

– Блин! Я такого ядовито-зеленого цвета стен даже вообразить не мог. А я ведь сначала не поверил, что это дурка.

– Не поверил, – фыркнула Таня. – Посмотрите, вон там Костин стоит у окна. Опять себе глаз вставляет. Ему кажется, что у него глаза выпадают, и он их обратно заталкивает. Реально может выдавить совсем. Вот я вам открываю ваши туалет и ванную, ключ второй потом у вас будет – вы вроде вип-пациент, – а я пойду Костину руки свяжу.

– Я в восторге! То есть у вас тоже будет ключ от моего вип-туалета? И вы еще нас тут связываете: то есть садомазо в натуре, да?

– Вы такой чудной, – засмеялась Таня. – Нам так и сказали: за ним надо все время присматривать, ваши шизики перед ним – просто дети.