Наталья Солнцева - Полуденный демон

– Не умничай, – парировала она. – Ты почему не ищешь орудие убийства?

– Ритуальный топор? То бишь косу? Между прочим, ищу! – оскорбился Лавров. – С ног сбился. Только лес там большой, а я один. К тому же я не могу торчать в лесу сутками. У меня других дел хватает. С местными оперативниками поболтать надо, с экспертом, с жителями Рощи. И при этом не засветиться. Рядом с «усадьбой» Ветлугиных проходит тропинка, по которой народ привык ходить на станцию. Они шастают туда, сюда… косятся подозрительно. Еще примут меня за маньяка, скрутят и сдадут в участок. Хлопот не оберешься! Доказывай потом, что ничего плохого и в мыслях не имел!

Он был прав. Глории захотелось сгладить незаслуженный упрек. Но она не успела. Шлыков вдруг начал валиться со стула и тащить за собой скатерть, сидящая рядом девица взвизгнула.

Лавров вскочил и побежал на выручку…

Поселок Роща

Мир соткан из противоречий. И люди тоже. Они – отражение мира, в котором живут. Разве не странно, что Марианна боялась ночевать одна в доме, но отказывалась разделить с кем-либо крышу над головой?

Мать предлагала переехать к ней на время и получила решительный, хотя и вежливый отказ.

«Тебе будет далеко ездить на работу, – заявила дочка. – Не хочу, чтобы ты напрягалась из-за меня».

«Я могу взять отпуск…»

«Ты же мечтала отдохнуть в Сочи. Теперь у нас есть деньги, и я куплю тебе путевку в санаторий».

Антонида Витальевна не осмелилась настаивать. Дочь знает, что делает. Два года, проведенные в замужестве, очень изменили ее.

Кухарка Клавдия ждала, что хозяйка попросит ее оставаться на ночь, но подобной просьбы не последовало.

Получил от ворот поворот и садовник Борис, когда напрашивался в сторожа.

«Только тебя не хватало под боком! – сердито подумала вдова. – Мало ты мне при Ветлугине крови попортил!»

Однако же Марианна не избавилась от него после смерти мужа. Позволила работать по-прежнему, с той же зарплатой.

Между тем, едва дом погружался в темноту, Марианну охватывала нервная дрожь. Она накупила в аптеке успокоительных средств и пила их, когда становилось невмоготу. Несмотря на все это, ей было необходимо одиночество. Только в одиночестве она могла делать то, что хотела. Без посторонних глаз.

Вечером, когда Клавдия заканчивала уборку и мытье посуды после позднего ужина, а Борис уходил к себе, Марианна оставалась одна. Дом был в ее полном распоряжении, и она переходила из комнаты в комнату, из коридора в ванную, из спальни в гостиную, из каминного зала в кабинет покойного мужа… и ломала себе голову над непосильной задачей.

Тщательно, методично перебирала она вещи в шкафах, комодах, секретерах и выдвижных ящиках. Искала между книг в библиотеке… между стопками полотенец и белья, за картинами на стенах, под коврами на полу, между посудой, верхней одеждой, в коробках для обуви, в кладовой, в гараже. Везде, где только можно было спрятать. Еще бы знать – что!

Марианна не знала. Она просто доверилась своему чутью. В комнате рядом со спальней, которую муж закрывал на ключ и куда он привел новобрачную на вторую ночь, вдова обшарила все уголки и щели.

Она представила себе выражение на лицах полицейских, заглянувших сюда, и пожалела, что не смогла насладиться их изумлением. Они смутились. Растерялись. Робко задавали ей вопросы. И каждый вопрос невольно казался скабрезным.

О, как она понимала их недоумение и затаенное любопытство! Марианна заметила, как они переглядывались и перешептывались. Делились впечатлениями. Потом в ту комнату отправился следователь. Его долго не было. Подчиненные начали отпускать непристойные шуточки. Вполголоса, чтобы не оскорбить убитую горем вдову.

Марианна в день убийства испытала настоящий шок, однако вопреки общепринятому мнению все происходящее ощущала не сквозь пелену забытья, а чересчур обостренно. Подмечала любую мелочь и слышала любой звук. Каждая деталь намертво впечаталась в ее память. В том числе собственные мысли и чувства. Казалось, она окаменела, онемела и ослепла. Но то были ложные немота и слепота. На самом деле кто-то другой, некое второе «я» Марианны вышло на первый план и заменило оцепеневшую хозяйку. Ее сознание частично отключилось, зато были задействованы скрытые резервы…

После похорон Ветлугина она не раз пыталась воспользоваться этими «скрытыми резервами». Увы, тщетно.

В стенном сейфе, куда муж ее не допускал, она обнаружила несколько женских золотых украшений и кипу бумаг. Среди них лежала купчая на дом в Роще. Оказывается, Ветлугин приобрел его шесть лет назад.

Эти мысли не давали Марианне уснуть. Она беспокойно ворочалась с боку на бок в широкой постели и невольно прислушивалась к каждому шороху. Шелковое белье, обожаемое покойным мужем, нежно льнуло к телу. Ее бы не удивило, появись Ветлугин в виде призрака и ходи дозором по своим владениям. Такие, как он, и в могиле не успокаиваются. Но призраки двигаются бесшумно, а чуткое ухо Марианны уловило слабый скрип.

Крак… з-ззз… крак…

Несомненно, кто-то проник в дом и крался на ощупь по коридору…

Москва

Жена Морозова проснулась с головной болью. После двойной дозы снотворного она всегда вставала вялая и опустошенная. Бросив взгляд на подушку мужа, она заметила, что та не смята. Значит, он опять ночевал у себя в кабинете.

Валерия Михайловна поднялась, накинула мягкий домашний халат, сунула ноги в тапочки и направилась к спальне дочери. Постель Лиленьки осталась нетронутой. Мать вздохнула и свернула по коридору в ванную. За закрытой дверью шумела бритва.

Валерия Михайловна постучалась и крикнула:

– Коля! С тобой все в порядке?

– Да-да… я собираюсь на работу… – донеслось из ванной. – Опаздываю! Завтракай без меня.

– Так дело не пойдет, – пробормотала она, уверенная, что муж ее не слышит. И добавила гораздо громче: – Нам надо поговорить!

За дверью по-прежнему жужжала бритва. Наконец Морозов откликнулся, очевидно, обдумав ответ.

– Хорошо… только в темпе. Сейчас я выйду. Иди, ставь кофе…

Валерия Михайловна молча пошла в кухню и занялась завтраком. У них в семье не было принято выяснять отношения. Но нет правил без исключений.

– Лера! – с порога недовольно воскликнул муж. – Что случилось? У меня времени в обрез.

– Наша дочь не ночевала дома. Ты знаешь? – устало спросила она. – Я звонила ей, но она отключила мобильный. Я не могла уснуть. Пришлось принимать таблетки…

– Лиля выросла. И не обязана докладывать нам о каждом своем шаге. Вспомни себя. Ты уехала из дома в семнадцать лет, жила в общаге на жалкую стипендию, питалась всухомятку и гуляла сколько хотела и где хотела.