Мария Брикер - Венок кентавра

– Неправда! – заорал Бурмистров. Зотова вздрогнула и уронила свечу. В помещении снова стало темно, но так она чувствовала себя комфортней, не под прицелом. – Трушина всегда мечтала оказаться на месте Юли, – сказал Бурмистров из темноты. – Она такая же, как Колесниченко, а ее папаша ненавидел мою дочь и постоянно подначивал Берн, чтобы она прекратила уделять так много внимания Юле и занялась его вертихвосткой. Они все, все радовались, когда Юля оступилась!

– Таня любила твою дочь и очень переживала, что ее отчислили. Она даже устроила Колесниченко темную за то, что Вероника отказалась от подруги. Ты ошибся, Бурмистров! Ты выбрал для наказания невиновную, но ты ведь порядочный человек, и у тебя есть шанс все исправить. Отпусти девочку. Отпусти! Танечке была небезразлична судьба твоего ребенка. Спроси у нее сам! У меня есть запись нашей беседы. Мы разговаривали с Трушиной про Юлю. Ты послушаешь и поймешь, какую роковую ошибку совершаешь.

– Слишком поздно, – равнодушно сказал Бурмистров. – Я должен довести дело до логического финала. Ты не понимаешь… Ты не понимаешь, как это страшно – потерять своего ребенка. Я должен это сделать ради Юлечки. Я должен уберечь от Берн других детей. Когда родители узнают, что две лучшие балерины школы убиты в подвале этого учебного заведения, репутация школы наконец-то окончательно пошатнется – не восстановишь. Никто не поведет сюда детей! И Берн лишится того, что ей дороже собственной дочери. Ее ждут разоблачение и позор. Этот элитный гадючник, который она сотворила и холила много лет, закроет свои двери навсегда. Он не закрылся, когда с Юлей случилось несчастье, но пришла пора все расставить по своим местам. Ради этого я должен принести жертву. Я уйду с Таней к моему ребенку. Моя девочка очень скучает там.

– Теперь ясно, почему ты не тронул Алису, – усмехнулась Зотова, но в ее душе поднималась волна холодного ужаса. Кажется, она переоценила свои силы. Одержимость Бурмистрова не знала границ. Переубедить его было невозможно. Взывать к здравому смыслу – бесполезно. Надо было придумать что-то. Срочно придумать что-то… Нелогичное… – Бурмистров, я должна тебя огорчить. То, что ты убийца, знаю только я. Можешь делать с собой все, что угодно. Мне все равно, но если ты хоть пальцем тронешь Таню, я закрою дело Колесниченко за недостаточностью улик. Никто никогда не узнает, что девушка убита в подвале школы Василисы Берн, и имя убийцы останется неразгаданным, – жестко сказала Зотова. – Я сделаю все возможное, чтобы история твоей дочери не всплыла в связи с этими убийствами! Я и твое самоубийство в подвале этой школы представлю так, что никому в голову не придут твои истинные мотивы. Никто ничего не узнает, Бурмистров! Никто и никогда!

– Ты не можешь так со мной поступить! – хрипло сказал Бурмистров. Послышался шорох. Комендант явно отшвырнул Таню от себя и встал. Девушка приглушенно всхлипнула. «Жива», – с облегчением подумала Зотова. И снова все стихло. Лишь где-то в глубине подвала капала вода и гудела чуть слышно бойлерная.

Зотова осторожно сделала несколько шагов в одну сторону и прислушалась. Она чувствовала, что Бурмистров тоже сменил дислокацию, он где-то рядом, но понять где – не могла. Комендант, в отличие от нее, прекрасно ориентировался в пространстве и знал, где она находится. До сих пор он ничего не предпринял, потому что размышлял, что с ней делать. Однако в любую минуту он мог сделать первый ход. Зотова понимала, что силы неравны и физически она коменданта не одолеет. Она хоть и сильная женщина, но и Бурмистров далеко не слабак, к тому же боевой офицер. Значит, надо продолжать давить на больную точку, но не переборщить – иначе голова отлетит быстрее, чем она успеет сообразить, что произошло.

Зотова снова поменяла позицию, чтобы не облегчать Бурмистрову жизнь, и почувствовала, что нога уперлась в какой-то предмет. Она нагнулась и ощупала его рукой – это был кусок арматуры длиной полметра. Она осторожно взяла железяку. Тяжесть приятно радовала. Кажется, удача наконец ей улыбнулась.

– Кого ты пытаешься обмануть? – снова подал голос Бурмистров, голос его звучал не в сторону Елены Петровны, он явно потерял ориентир. – Ты слишком честная, Зотова! Ты относишься к той редкой категории людей, которые все делают по закону. Поэтому я тебя выбрал изо всех. А сейчас ты просто блефуешь, чтобы спасти жизнь этой балетной вертихвостке, которая незаслуженно заняла место моей дочери. Ты дважды меня разочаровала. Я был с тобой честен, а ты пытаешься меня обмануть.

Таня замычала и заворочалась на бетонном полу. Елена Петровна пошла на звук, сжимая арматуру в руке. За спиной она вдруг почувствовала какое-то движение, резко развернулась и наотмашь махнула арматурой. Металл разрезал со свистом пустоту. Бурмистров вдруг оказался впереди. Зотова не ожидала этого и не успела среагировать. Бурмистров выбил арматуру из ее руки – железяка упала на пол с глухим стуком. Бурмистров расхохотался и сбил ее с ног ударом под колени. Она рухнула на бетонный пол, потянулась к арматуре, но комендант ее опередил и поднял железный прут.

«Это конец», – подумала Зотова и приготовилась получить металлической палкой по затылку, в этот момент раздался глухой звук, звон и хруст, рядом кто-то захрипел и забился в конвульсиях.

Вспыхнул яркий свет, на мгновение ослепив. Когда глаза Елены Петровны привыкли к свету, первое, что она увидела, – человек в черном плаще, который держал в руке кирпич. А потом – тело коменданта, насаженное лбом на винт шаровой задвижки трубы отопления. Зотова поморщилась и отвернулась.

– Лена, ты как? – спросил человек в плаще голосом Варламова. Режиссер отбросил кирпич в сторону и присел рядом с ней, нежно заглядывая в лицо.

Подвал мгновенно заполнился людьми. Вокруг Танечки Трушиной сгрудился народ, ее родители, друг, врачи, Василиса Берн и сотрудники правоохранительных органов. Танечка явно находилась в шоке, потому что, как только с ее девичьих губ сняли клейкую ленту, она начала матюгаться на весь подвал, как портовый грузчик, и явно порывалась навешать люлей уже мертвому коменданту. К счастью, физического вреда Бурмистров ей причинить не успел. На память от коменданта балерине останутся только временные фиолетовые браслеты на ногах и руках от веревки, которой он связывал девушку.

– Ты как здесь оказался, Бэтмен? – улыбнулась Елена Петровна. В черном шелковом плаще с капюшоном Варламов выглядел совершенно по-дурацки. Хорошо, что полумаску не надел!

– Это для маскировки, – рассмеялся Иван Аркадьевич, заметив иронию в ее глазах. – Оказался я здесь так же, как и ты, – пожал плечами Варламов. – Когда я понял, что ты по-любому сюда попрешься, сразу метнулся к другому входу. Вошел одновременно с тобой. Там дверь бесшумно открывается, и ее загораживают декорации. Бурмистров отвлекся, когда ты вошла, я и проскочил незамеченным. Ключ у меня был от той двери, забавно, что Бурмистров мне его выдал лично. В подвале я ориентируюсь нормально, изучил, когда место для спектакля подбирал. Правда, я даже представить себе не мог, что у нашего новогоднего представления будет такое продолжение.